Дуся огрела Нюрку мокрым полотенцем по лицу, отчего та чуток успокоилась. Немного отдышавшись и отпив несколько глотков из горла бутылки с паточным самогоном, Нюрка протянула Дусе телефонограмму, что добиралась до их забытого богом села целых три недели. Данной телефонограммой из части, где служил Дунькин сын, сообщали, что боец Петька пропал без вести, выполняя свой воинский долг. Подписана телефонограмма комиссаром Ф. У. Рмановым.
— Слышь, старый! — сказала Бубённому Нюрка. — Чо расселся? Допивай и собирайся давай!
— Куда это ему собираться? — испуганно заговорила Дуся, которая, ну, никак не хотела, чтобы Бубённый вспомнил про свое маршальство и покинул ее.
— Куда, куда… — продолжала Нюрка. — Ему в кавполк надо ехать! Сына искать! Родной же сын Петька пропал! До самого Командарма и Маршала Обороны товарища Сечки пусть дойдет, если потребуется!
— Ослик Гном… кавполк… боец Петька… ослик Гном… Комиссар Ф. У. Рманов… Ослик Гном… Командарм Сечка… — продолжал вспоминать Бубённый и вдруг все вспомнил.
— Ааааааааааа!! — вдруг диким голосом заорал уже опять маршал кавалерии З. А. Бубённый. — Коня! Коня мне! Коня! У меня сын пропал! Петька!..
С этими словами маршал сиганул в окно, разбив его вдребезги, и, как был — босой и в одних латаных штанах и белой майке — добежал до колхозной конюшни, где поймал первую попавшуюся ему лошадь. Вскочив верхом — без седла и уздечки — маршал так сжал шенкелями бока лошади (как и учили в Императорской школе унтеров-берейторов тренера под руководством самого Филлиса), что бедное животное, беспрекословно подчиняясь воле маршала, взяло с места в карьер, и вскоре маршал с лошадью исчезли за горизонтом, лишь дорожная пыль медленно оседала в лучах заходящего солнца.
— Да зёптвоямутер! Да что же это?.. а?.. — чуть не плача, выругалась Дуся, глядя вслед опять ускакавшего от нее мужа, и приняла из рук, так отчетливо понимавшей нелегкую бабью судьбу, Нюрки стакан мутного самогона.
Тфу, блин, из патоки…
***
Миновав топь, уставшая компания — все, как один, вывалянные в вонючей болотной жиже — вышла к опушке леса, который клином вдавался в болото. Впереди ветвистой и густой армады деревьев, подобно полководцу, стоял весьма древний дуб. На дубе высели большие железные вериги, будто приковывая дерево к земле, чтобы оно не улетело в небо. Вдруг из-за ствола дерева появился, шагая по цепи, огромный улыбающийся красный кот и сказал:
— Чего рты поразинули, дурачьё?
— Ты хто? — как можно ласковее, спросил товарищ Геннасе, очень любивший с детства бабулины сказочки.
— Я кот деда Пихто! — промяукал, усмехнувшись, кот. — А зовут меня Куська.
— Слышь, братан, — вмешался Гном, — ты нам не скажешь, как пройти к замку?
— Офигеть! — удивился кот. — Говорящий осел! Впрочем, почему же не скажу — как? — Куська ехидно улыбнулся. — Запросто подскажу — как. Вы пройдёте туда пешком! Вот как!
— Нет, ты, в смысле, подскажи — куда?
— Вон туда, — махнул лениво лапой кот.
— Нет, ты лучше расскажи, — терпеливо продолжал ослик.
— Идите прямо по тропиночке, никуда не сворачивая. Там увидите сам замок, идите к нему. Как начнет вонять — вы уже пришли прямо к канализационной шахте.
— Спасибо! — от имени всей честной красноармейской компании ослик поблагодарил кота, удивляясь его проницательности.
Кот улыбнулся и исчез, оставив после себя одну лишь улыбку, которая, всё же, как только компания углубилась в лес, тоже растворилась в настоянном болотными миазмами воздухе.
Разведав путь до входа в древнеримскую канализацию и разогнав ворон — черных копателей антикварного навоза, Геннасе с Гномом поспешили обратно — на встречу со второй группой, оставив скорейских товарисей сторожить вход в катакомбы.
***
Рано утром в кавалерийскую часть с гастролями приехал бродячий цирк Красный Шапито. Среди объявленных номеров были: показ двойника комиссара Рманова, говорящая и матерящаяся лошадь, выступление Черного клоуна ослика и Рыжего клоуна барона Маршала, превращение воды в водку магом Артемоном…
Когда вывели для показа двойника комиссара Ф.У.Рманова, сам товарищ Рманов вышел на арену и встал, для сравнения, рядом с двойником. Красноармейцы были в совершеннейшем восторге и, не жалея своих ладоней, устроили овацию. Затем на арену вышла лошадь и обматерила всех отборнейшим матом, от чего публика взорвалась аплодисментами, и долго кричала — «Браво!» и «Бис!» В конце выступления лошадь послала всех на три известные буквы и, вскинув голову, гордо удалилась под восторженные рукоплескания зрителей…
В следующем номере чёрный ослик догонял барона Маршала, пихал его и кричал, что тот родит барончика. Затем уже барон Маршал гонялся за осликом, пихал его и кричал, что тот скоро родит ослика. Красноармейцы визжали от восторга…
Завершающим был номер мага Артемона. Маг вышел, облаченный в красный, революционный тюрбан и в длинный, цветастый анкин халат, из-под которого торчали жёлтые штаны. За ним следом на сцену комиссар Рманов, игравший двойника, выкатил украшенный магическими символами шкаф. Маг Артемон объявил, что он сейчас же создаст ещё одного двойника и пригласил на арену сержанта Вовку Шигорецкого 2, которого тут же запихнул в шкаф. Немного поколдовав, с магическим заклинанием «Ёксель, моксель, охренёксель!», маг открыл дверцу шкафа и оттуда вышли двое Шигорецких Вов…
Под аплодисменты маг Артемон вынес на арену два ведра воды, и дал попробовать сидящим на первом ряду Василию Ивановичу 2, Рманову 2, Геннасе 2, Дуле 2 и Петьке 2. Как известно, воды много не выпьешь, и зрители, отхлебнув из ведра, согласились, что в ведрах самая настоящая вода. Далее маг Артемон поставил в шкаф ведра с водой после чего, с уже известным заклинанием минуту поколдовав, достал ведра обратно. Попробовавшие содержимое ведер сидевшие в первом ряду Василий Иванович 2, Рманов 2, Дуля 2 и Петька 2 пришли в восторг, а Геннасе 2 поморщился. Маг Артемон поискал глазами своего двойника — Артемия Черниго 2 и также дал ему отхлебнуть из ведра. Водка на халяву оказалась очень вкусной… Всем хотелось водки, а потому все зрители на «бис» требовали повторения фокуса. Принесли ещё два ведра воды… Вынули опять два ведра водки из шкафа… Первыми водку попробовали перечисленные выше персонажи, затем красноармейцы выстроились в очередь…
Хозяева части, как люди гостеприимные, не захотели оставаться в долгу, а потому застолье с возлияниями плавно переместилось уже за стены Шапито. Уже через пол часа весь личный состав части спал мертвецки пьян, попадав где попало — водка со снотворным сделали своё дело. Перепившиеся халявной водкой, красноармейцы, офицеры и даже строевые лошади кавалерийского полка слились в едином богатырском храпе, разносившимся на всю округу. «Учения идут!» — поговаривали догадливые крестьяне близлежащих деревень, не догадываясь о том, что доблестные защитники просто дрыхли самым пьяным образом. Поэтому никто не видел, как циркачи, бросив своё шапито и реквизит, погрузили на ослика грузного подпрапорщика Дулю 2, а на лошадь — Василия Ивановича 2 и Петьку 2, после чего скрылись в неизвестном направлении.
***
За пару часов до описываемых событий скампучийский диктатор и командир кровавых красных скхмеров товарищ Пол Скот принимал в своем дворце лидера сяфриканской революции товарища Жана Сбокассу. В подарок скампучийскому другу сяфриканский гость привез пару контейнеров хомосапиенсятины под видом отборной мороженной мамантины. Пол Скот не остался в долгу — он подарил своим дорогим гостям пару тонн свежесвяленных муравьиных ляшек, производимых эскадронами смерти красных скхмеров из подручного материала. Однако, это происшествие никакого отношения к нашему повествованию не имеет, и мы не будем больше упоминать о нем…
ГЛАВА 10
«Тот, кто не умеет смеяться, сам себя оплакивает»
Се Дук Сен.
Сидевший один в темной камере, Василий Иванович думал о чем-то своем, когда уловил неясный звук. Василий Иванович прислушался — на миг ему показалось, что за стеной слева раздался какой-то металлический скрежет. Вдруг из стены появился свет — огонь факела. Какого же было разочарование Василия Ивановича, когда он увидел, что факел держит в руке подлец Оглоблин. Но, опустившаяся было до уровня зеро, надежда вновь возымела потенцию, когда он услышал голос Анки.
— Бедный!.. Бедный Василий Иванович!.. — вскрикнула Анка и кинулась к нему.
Василий Иванович стильно прижимал к себе Анку, она же упершись об него локтями оглядывала камеру.
— А где же Петька и Дуля? — спросила она.
— Вот он и свинарь Клизмук только что увели их, — ответил Василий Иванович, указывая на Оглоблина.
— Где Петька? — пойманная в объятье Василием Ивановичем, Анка спросила Оглоблина.
— Я весь день был с тобой, — ответил Оглоблин, — ты не видишь, что он заговаривается.
Василий Иванович же в этот момент так расчувствовался, что даже ненароком всплакнул. Пока Василий Иванович проявлял по отношении Анки свойственное человеческой натуре чувство привязанности, Борька Оглоблин воспользовался ситуацией и сбежал: он прошмыгнул по стене к невидимому лазу и нырнул в него — лишь послышался металлический лязг закрывающейся дверцы.
— Вот сука! — всплеснула руками Анка и стала шарить в темноте руками по стене, в надежде найти выход. Однако, тайный ход находиться никак не желал.
Внезапно в коридоре послышались шаги, и вскоре в замочной скважине загрохотал вставленный кем-то ключ. Анка поспешила спрятаться за широкой спиной Василия Ивановича. Дверь в камеру слегка распахнулась, и по полу, по направлению к Василию Ивановичу, проскользнула пнутая кирзовым сапогом миска с дурнопахнущей баландой.
— Жри! — раздался голос старшего ефрейтора Клизмука. — Сегодня в полночь мы тебя того!.. И дружков твоих тоже!.. — гоготнул Петрило, после чего захлопнул дверь, не забыв закрыть ее на замок, и удалился, шаркая ногами, по длинному коридору подземелья.