Коул вернется ночью. К тому времени мы оба остынем, он заберется в постель, где я обниму его, и крепче сожмет мою руку, как бы заверяя, что все будет хорошо.
Нужно немного расслабиться. Мне девятнадцать, и у меня проблемы с деньгами и с отношениями, но у кого их нет? Я слишком строга к себе. Пайку, кажется, нравится, что я живу здесь, а мне несложно выполнять свою часть сделки, чтобы у него не было причин для жалоб.
В крайнем случае я всегда могу вернуться в папин трейлер. Все будет хорошо. Может, не сейчас, но обязательно будет.
Я слегка улыбаюсь, почти убедив себя. Глядя на голубую гладь воды и белые лампы, освещающие чистое дно бассейна, мне хочется попытаться доказать себе это.
Я справлюсь.
Все будет хорошо.
Глубоко вздохнув, я закрываю глаза и, оттолкнувшись от бортика, прыгаю в воду. Пузырьки воздуха вырываются изо рта, пока я стараюсь погрузиться глубже, волосы плавают вокруг меня, вода ласкает кожу головы, а фланель надувается, но мне удается скрестить ноги и сесть на дно.
Не знаю, как давно это вошло у меня в привычку. Конечно, в папином трейлере не было бассейна, так что, скорее всего, она появилась в летнем лагере, куда я ездила в двенадцать, или когда Кэм водила меня в детский бассейн, но в какой-то момент я поняла, что боюсь неизвестного. И с тех пор мне нравится бросать вызов этому страху, а стоит его перебороть, как повышается уверенность в себе.
Я сама относила белье в мрачный подвал в доме, где мы снимали квартиру. Привыкла засыпать в темноте, даже не включая свет в коридоре. И добиралась до дома в два часа ночи после смены в баре, не проверив заднее сиденье, чтобы убедиться, что там никого нет.
Я поворачиваю голову и вижу лишь воду, но перед глазами все расплывается, и зрение затуманивается. Что угодно может выплыть из этого марева и наброситься на меня. Вдруг оно уже у меня за спиной. Или вот-вот вынырнет из водостока, или опустится с поверхности.
Я закрываю глаза.
Если сейчас смогу побороть этот страх, то у нас с Коулом все будет в порядке. Мы помиримся, и я найду новую квартиру.
Мои легкие начинают гореть, но я старательно держу глаза закрытыми и не двигаюсь. Кто-то следит за мной. Подкрадывается ко мне поближе. И скоро нападет. Я чувствую это.
Но прекрасно осознаю, что это говорит во мне страх, поэтому не открываю глаза. Уверена: все будет хорошо. Это лишь мое воображение.
Я смогу это сделать. Я смогу. Мои легкие болезненно сжимаются, а горло горит, но я лишь сильнее сжимаю кулаки. Еще секунду. Еще одну секунду.
Но внезапно вода вокруг меня начинает колыхаться, и я открываю глаза, зная, что в этот раз мое воображение ни при чем. Я поднимаю голову и вижу, как Пайк тянется ко мне. Он подхватывает меня за подмышки, не обращая внимания на мои попытки отмахнуться и мотания головой.
Легкие нестерпимо горят: у меня не осталось кислорода. Высвободившись из хватки Пайка, я упираюсь ногами в дно бассейна и отталкиваюсь, чтобы всплыть на поверхность.
Стоит только вынырнуть, как волосы облепляют лицо, а из горла вырывается кашель. Рядом появляется Пайк.
– Что ты творишь? – рычу я.
– Думал, ты тонешь! Какого черта?
Я снова кашляю и жадно дышу.
– Встречалась лицом к лицу со своими страхами. Представляешь? – ворчу я и подплываю к краю.
– Ты в порядке?
– Да, все отлично. – Я кладу руку на плитку, чувствуя невероятную слабость из-за того, как сильно он меня напугал.
– Уверена?
Он упирается в бортик и вылезает из бассейна, а затем протягивает мне руку.
Я игнорирую его вопрос и, собравшись с силами, усаживаюсь на край.
Если он видел, как я нырнула в бассейн, то, наверное, заинтересовался, почему так долго не всплывала, но все же…
У меня почти получилось.
Тяжелая мокрая рубашка облепляет тело, но я не могу ее снять. Под ней ничего нет. Я снова кашляю, а затем перевожу дыхание. А Пайк молча стоит рядом.
– Я слышал, как вы с Коулом ругались, – наконец говорит он.
На улице? Отлично.
Он опускается на корточки рядом со мной. Не представляю, о чем он думает. Мы поссорились с Коулом, а затем я нырнула прямо в одежде в бассейн. Да уж…
Глубоко вздохнув, пытаюсь успокоить Пайка.
– Я заключаю сделки с собой, – говорю я куда-то в торону. – Если смогу сделать то, чего боюсь, все будет хорошо. Если смогу победить свой страх, то и все остальное мне по плечу. – Я слегка улыбаюсь. – Не люблю плавать одна. Меня это пугает. Особенно ночью.
Наконец решаюсь взглянуть на Пайка. Он смотрит на бассейн, но внимательно слушает.
– Просто игра, в которую играю сама с собой, – добавляю я.
Он понимающе кивает.
– Коул не хочет, чтобы я жила здесь, – признаюсь ему еле слышно. – И не думаю, что он хочет продолжать наши отношения.
Не знаю, зачем рассказываю все это, но Пайк по-прежнему слушает. Хотя в редкие моменты нашего общения я замечала, что он всегда с вниманием относится к тому, что я говорю.
– Он молод, – объясняет Пайк. – Мы все говорим и совершаем эгоистичные вещи, считая, что владеем миром.
– Даже я?
Меня трудно назвать ангелом, но мое отношение к Коулу явно лучше, чем его – ко мне.
Пайк молчит.
Я слабачка. Да, я ушла от бывшего и съехала от папы, но никогда не позволяла им одержать верх, потому что не сопротивлялась, а просто сбегала.
Не считая сестры, Коул – все, что у меня есть, и я допустила все это дерьмо потому, что он для меня больше чем просто парень.
– Можно тебя кое о чем спросить? – говорит Пайк.
Сердце замирает, когда я замечаю, что он разглядывает мое тело затуманенным взором.
– Как вы с Коулом познакомились? – спрашивает он.
И, несмотря на раздражение, на моем лице появляется улыбка.
Я тут же смотрю на шрам на большом пальце, а затем облизываю губы.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, я устроилась на автомойку. Девушки там не работали, но это было все, что мне удалось найти, поэтому пришлось вливаться в компанию парней.
Я чувствую исходящее от него тепло и краем глаза замечаю, что мы дышим в унисон.
– Мне пришлось много чего вытерпеть, – продолжаю я, вспоминая все ехидные комментарии, которые слышала, стоило мне наклониться или опереться на машину. – Подростки бывают…
– Понимаю, – перебивает меня Пайк с весельем в голосе.
Мы обмениваемся улыбками.
«Он ведь когда-то тоже был подростком», – думаю я.
– Но там работал парень по имени Ник, который всегда ставил на место тех, кто пытался ко мне приставать, – погружаясь в воспоминания, продолжаю я. – Он был милым и часто болтал со мной. При этом не ухмылялся и вел себя по-взрослому.
Я рассеянно провожу пальцем по шраму.
– Однажды он позвал меня погулять и взял с собой Коула. – Я смотрю на Пайка и понимаю, что гнев, бурливший во мне, рассеялся. – Мы подружились, и нам было весело вместе, так что со временем они стали мне ближе, чем все остальные. Ну, кроме сестры, конечно.
Он задумчиво кивает.
– И вы с Коулом начали встречаться? – через мгновение спрашивает он. – Как это воспринял Ник?
Я снова перевожу взгляд на бассейн и делаю глубокий вдох.
– Он не узнал об этом, – тихо говорю я.
Пайк молчит, но в воздухе чувствуется напряжение. Ведь я сказала «он не узнал», а не «он не знает».
– Однажды ночью, пару лет назад, до того как мы с Коулом начали встречаться, – откашлявшись, продолжаю я, – они с Ником отправились погулять. Коул слишком много выпил и отрубился. Поэтому Ник отправился домой с другим парнем.
Слезы щиплют глаза, а во рту сухо как в пустыне.
– Водитель не справился с управлением, пикап перевернулся, а все, кто сидел в нем, вывалились наружу.
– О боже, – опустив голову, тихо шепчет Пайк.
– Ник оказался под пикапом. И умер через пару дней, – заканчиваю я.
А затем сжимаю кулаки, чтобы не расплакаться. Его смерть была единственной в моей жизни. Даже отъезд мамы воспринимался по-другому. Ник не хотел уходить. Он обожал видеоигры и выглядел как настоящий гик. Я скучаю по его причудам.
Иногда я задаюсь вопросом, что стало с его братом, у которого мы брали бластер Nerf, ободравший нам большие пальцы.
– Боже мой, – бормочет Пайк. – Как я мог не знать об этом? Кажется, я что-то слышал о том случае, но даже не догадывался, что Коул дружил с кем-то из пострадавших в той аварии.
– Да, Коул… – я замолкаю, пытаясь подобрать слова. – Ему было трудно с этим смириться.
Пайк, прищурившись, смотрит на меня.
– В тот вечер Коул должен был отвезти Ника домой, – объясняю я.
Понимание написано на его лице. Уверена, он думает, будто и об этом должен был знать, только Коул почти никому не рассказывал про тот случай, потому что стыдился.
– После этого мы старались не выпускать друг друга из виду, – говорю я.
Мы оба страдали, и я была единственной, кто знал, почему он чувствовал себя ответственным за смерть Ника. Ведь Коул смог поделиться этим лишь со мной.
А через некоторое время мы настолько привыкли постоянно находиться рядом друг с другом, что невольно сблизились еще сильнее, желая чего-то знакомого, постоянного и безопасного.
Если раньше мы держались за Ника, то теперь – друг за друга, потому что отчаянно нуждались в близком человеке рядом. А пока мы оплакивали потерянного друга, я ушла от бывшего. И мы с невероятной легкостью нырнули в отношения.
– Мне очень жаль, Джордан, – говорит Пайк. – Ты в порядке?
Я смотрю на него снизу вверх.
– Прости, – выдыхает он и отворачивается. – Глупо спрашивать об этом сейчас.
Нет, совсем не глупо. Приятно, когда есть с кем поговорить.
– Все в порядке.
Он снова поворачивается ко мне, и я показываю на бассейн.
– Я просидела на дне темного бассейна, пока у меня не закончился кислород. Так что все наверняка будет хорошо, ведь так?
Он фыркает, и на его губах усмешка.
А затем Пайк встает, снова подает мне руку, и на этот раз я принимаю ее. Когда он поднимает меня, мы направляемся к дому. Но тут я замечаю, что на деревянной столешнице все еще горит свеча. Я быстро наклоняюсь, закрываю глаза и задуваю огонек, а потом разворачиваюсь и следую за Пайком к дв