– Сэр! – зову я.
Мужчина моргает и поворачивается ко мне, медленно возвращаясь к реальности.
– Вы в порядке?
Он трясет головой и снова открывает бумажник.
– Сколько я должен?
– Двести восемь долларов сорок два цента, – повторяю я.
Он протягивает мне трехсотдолларовую купюру, и, хотя мы не принимаем купюры больше пятидесяти долларов, меня так нервирует огромная пачка в его бумажнике, что я решаю не возмущаться, молча забираю деньги и отсчитываю сдачу.
В ожидании документов мужчина барабанит пальцами по стойке, и через мгновение я понимаю, что он отбивает ритм песни The Distance группы Cake, которую включила Дэнни в вестибюле.
– О, не делайте этого, – протягивая сдачу, шучу я. – Этим вы поощрите владелицу. А я так стараюсь убедить ее, что этот плей-лист отпугивает клиентов.
Он забирает деньги и смотрит на меня.
– Музыка девяностых – лучшая. Это было время, когда люди говорили правду.
Я хмурюсь, но решаю не спорить. Он явно курил ту же гадость, что и она.
– Спасибо, – хватая ключи, благодарит он.
Я возвращаю ему удостоверение и провожаю взглядом, пока он не скрывается за дверью.
Выйдя на улицу, он раздает ключи от номеров всем дамам, и через мгновение они расходятся по комнатам. Меня так и подмывает подойти к окну и посмотреть, отправится ли в его номер какая-то из них. Или сразу все пятеро. Очень любопытно.
– У нас новый постоялец? – спрашивает Дэнни у меня за спиной.
Я оглядываюсь и вижу, как она входит в вестибюль. Ее квартира, в которой они живут вместе с бабушкой, находится по соседству с вестибюлем, поэтому она может легко выглянуть и проверить, как идет работа, при необходимости.
– Да, – отвечаю я. – Он снял пять номеров на одну ночь и путешествует как минимум с шестью девушками, так что твоя ночная смена будет веселой.
Она фыркает, подходит ко мне и поднимает договор.
– Тайлер Дерден? – читает она имя мужчины, щурясь сквозь свои очки.
Я киваю, убирая с ее фланелевой рубашки упавший волос. Дэнни даже одевается в стиле девяностых.
– Ты проверила его удостоверение? – Она корчит рожу. – Это же фальшивое имя.
– В его удостоверении написано Тайлер Дерден, – отвечаю я. – С чего ты решила, что это имя фальшивое?
– Так звали главного героя в фильме «Бойцовский клуб», – вскрикивает она, словно я идиотка. – Это же самый крутой фильм девяностых годов и одна из лучших книг того времени. Меня пугает, что ты этого не знаешь, Джордан.
Я смеюсь и качаю головой. Она всего на год старше меня, но наши интересы разнятся на целое десятилетие.
«Бойцовский клуб».
Улыбка тут же исчезает с моего лица, и я отворачиваюсь к компьютеру. Я видела этот фильм, но не запомнила имя. Потому что смотрела фильм с Пайком…
Я сглатываю, а в груди все сжимается. Проклятие. Последние несколько недель мне удавалось переключаться на что-то другое и не думать о нем. Поначалу было тяжело, но из-за того, что мы не виделись каждый день, стало легче. Я правильно поступила, что уехала.
Но время от времени воспоминания о нем всплывают в голове, когда я делаю тако для Дэнни во время длинной субботней смены или слышу знакомую песню, или когда замечаю на дождевике капли грязи и тут же вспоминаю, как мы катались по размытой дороге на его пикапе. Я даже не зажигала свечек с тех пор, потому что не знала, чего пожелать, когда буду их задувать.
Если я загадаю вновь испытать то, что чувствовала с Пайком, это снова даст ему власть надо мной, но если честно, это единственное, чего мне действительно хочется.
Хочется вновь чувствовать себя так хорошо.
Но теперь уже с кем-то другим.
– Слушай… – Дэнни пододвигает еще один стул, – а разве у тебя скоро не начнутся занятия в универе?
Я выключаю пасьянс на сотовом и старательно отвожу взгляд.
– Начнутся.
Она ждет продолжения, но я не знаю, что еще сказать. Мне перечислили деньги по новом студенческому кредиту, так что есть на что оплатить учебу. Да и я скопила достаточно денег, чтобы снять себе квартиру, но возвращение обратно кажется мне шагом назад. Пайк звонил после моего отъезда несколько дней подряд, но потом перестал, и с тех пор от него не было ни звоночка.
Мне не хочется это признавать, но я слишком часто думаю о том, что он делает, встречается ли с кем-нибудь, скучает ли по мне…
Если вернусь обратно, то наверняка столкнусь с ним. И что тогда произойдет?
Я горжусь тем, что мне удалось держаться от него подальше, но он все еще не покинул мои мысли. У меня так и не получилось забыть его. И пока я не придумаю новое желание, чтобы загадать, когда буду задувать свечку, не думаю, что буду готова, чтобы вернуться. Мне страшно.
– Ты же знаешь, что можешь остаться здесь навсегда, – продолжает Дэнни. – Я не шучу. Мой колледж не так уж плох. И ты можешь перевестись.
– Спасибо, – отвечаю я. – Но мне нужно вернуться обратно. И я уеду. Просто еще не думала об этом.
– Ты не хочешь его видеть.
Я встречаюсь с ней взглядами. Ее очки в цветной оправе вновь соскользнули на нос.
– Не хочу быть той, кем была, когда уезжала, – объясняю я.
– И не будешь. – Она ставит локоть на стойку и упирается в ладонь подбородком. – Да, ты страдаешь. Но при этом не позволила ему удерживать тебя, – напоминает она. – Вот что делает нас сильными. Ты уехала, и мы смогли немного повеселиться. Он не испортил тебе лето, потому что ты ему этого не позволила.
Это точно. Мы напивались у пруда, гоняли на ее кабриолете «понтиак-санберд» девяносто второго года и несколько раз устраивали вечеринки у бассейна. От этих воспоминаний с губ срывается смешок.
– Непохоже, чтобы он пытался вернуть меня… – говорю я.
– Думаю, мы оба прекрасно понимаем, что такие отношения не продлились бы долго. Это была простая интрижка. Он был прав.
Интрижка.
Отличная история, которую я буду вспоминать с улыбкой, когда наконец разлюблю его и смогу безболезненно вызывать в памяти секс, который был у нас.
Дэнни смотрит на меня, потому что понимает, что я лгу самой себе, но как настоящий друг не развеивает мое заблуждение. Иногда нам просто необходима ложь, чтобы выжить, потому что правда причиняет слишком много боли.
Возможно, переезд – не такая уж плохая идея.
– В принтере закончилась бумага, – встав, говорю я.
А затем быстро отворачиваюсь и иду в подсобку, по дороге смахивая слезы, прежде чем Дэнни их увидит. Нет смысла плакать. К тому же я прекрасно понимаю, что не смогу прятаться здесь вечно. Нортридж – мой дом, там живет моя семья, и мне придется когда-нибудь туда вернуться. И я сделаю это.
– Привет, – доносится до меня радостный голос Дэнни. – Добро пожаловать в «Голубые пальмы».
Я смеюсь про себя. Мотель «Голубые пальмы» получил свое название из-за искусственных пальм с неоновой подсветкой, установленных перед входом. Эти деревья вообще не растут в Вирджинии. Но мне нравятся, что это место окрашено в тропические цвета – ярко-розовый и голубой – в ретростиле, которые навевают ощущение, будто мы находимся на пляже. Возможно, здесь не так удобно, как в фешенебельном отеле, но зато чисто и вас обязательно окутает ностальгия. У этого места есть свой характер.
– Хм, спасибо, – говорит мужской голос. – Я…
Открыв шкаф, хватаю пачку бумаги, не прислушиваясь к их голосам, которые доносятся из вестибюля. Надеюсь, ему нужна лишь одна комната, потому что сегодня все остальные заняты.
– Джордан Хэдли? – громко переспрашивает Дэнни.
Я замираю с бумагой в руках перед открытым шкафом.
– Да, – говорит мужчина, и я подхожу ближе к двери, чтобы лучше их слышать. – Простите, что беспокою. Она работает здесь? Мне сказали, что она работает в одном из мотелей в этом районе, и я уже побывал почти во всех.
Мой пульс учащается, а дыхание срывается до коротких неглубоких вдохов.
– А вы кто? – интересуется Дэнни.
– Пайк Лоусон, – отвечает он. – Ее друг.
Руки слабеют, и я едва не роняю пачку бумаги.
– Пайк… – повторяет подруга. – Как в «Баффи – истребительнице вампиров»?
– Что?
– Это культовый ужастик девяносто второго года, – объясняет Дэнни. – Знаете Люка Пэрри? Он играл персонажа, которого звали Пайк.
Обычно я смеюсь над ее словесным поносом, но сейчас у меня кружится голова, а желудок сжался в горошину. Пайк здесь? Он действительно здесь?
На мгновение в вестибюле повисает тишина, а затем Пайк спрашивает:
– Так Джордан работает здесь? Мне очень нужно увидеть ее.
В его голосе слышатся нотки отчаяния, но, даже несмотря на это, услышав их, я понимаю, что скучала сильнее, чем мне казалось.
Но при этом внутри разрастается уверенность в себе, и я тут же распрямляю плечи, потому что не собираюсь от него прятаться. Не знаю, почему Пайк приехал сюда, но если он вновь попытается выдвинуть свои требования, как это было, когда я хотела переехать к отцу, то я быстро поставлю его на место и покажу, что не собираюсь покорно слушаться. Не ему говорить мне, что делать.
И мне плевать, какие доводы он приведет.
Я выхожу из-за угла и вижу Пайка, стоящего по другую сторону стойки. И его взгляд тут же устремляется ко мне.
Он делает глубокий вдох и просто смотрит на меня, а его тело сковывает напряжение.
Я смотрю на его черную футболку, которая оттеняет загар, словно он провел целое лето, работая на свежем воздухе, затем скольжу взглядом по его пронзительным, теплым карим глазам и большим рукам, которыми он не раз поднимал меня, и мое сердце тут же начинает трепетать. Он кажется выше, но я понимаю, что он не мог подрасти.
Дэнни спрыгивает со стула.
– Я просто… пойду проведаю бабушку, – говорит она и, осторожно обойдя меня, устремляется в свою квартиру.
Сжимая руки, Пайк стоит между входной дверью и стойкой и при этом выглядит так, будто желает шагнуть ко мне, но изо всех сил сдерживается.
Я подхожу к своему рабочему месту и опускаю бумагу на стол.