— Прислали оттуда. В знак серьезности намерений.
Президент посмотрел на одну из фотографий и помрачнел еще больше. Переданное по факсу изображение было плохого качества, но главную суть можно было понять. Дорога на окраине поселка, слева здание небольшого понурившегося заводика с указующей в небо черной трубой, справа — заросшая лесом сопка. А в центре — два десятка сваленных в кучу трупов.
Все это до жути напоминало концлагерь времен войны — крематорий и приготовленные к отправке в печь тела.
Президент тяжело поднялся и подошел к вытянувшемуся в струнку министру обороны.
— Ты хоть понимаешь, что будет, если она взлетит? — сказал он тихо. — Этих трупов будет не десять, а, — он постучал пальцем по изображению сопки, — вот столько. Ты хоть понимаешь?
Министр понимал. Стоял молча по стойке «смирно» и глядел в узел президентского галстука.
— Иди, — сказал президент. — И запомни, Коля, — если шта, нам этого никогда не простят.
Министр ушел. Президент, оставшись один, сел в кресло. Сердце колотилось рывками, громко и часто. Президент просунул руку за лацкан пиджака и, успокаивая его, провел ладонью по груди.
«Только не сейчас, — попросил он мысленно. — Не время. Погоди, вот управимся, а там — как хочешь. Не останавливайся, понимаешь?»
Через минуту, собранный и сосредоточенный, он поднял трубку телефона и приказал:
— Вашингтон, Белый дом.
Гвардейцев из подразделения, охраняющего Белый дом, трудно было удивить внезапными визитами самых высокопоставленных чиновников. На то и президент, чтобы поднимать подчиненных ему людей, живущих на деньги налогоплательщиков, среди ночи.
В Овальном кабинете собрались трое — сам президент, чуть припухший от сна, министр обороны и министр национальной безопасности. Когда все расселись за столом, президент сказал без предисловий:
— Час назад мне позвонил наш друг из России. У них крупные неприятности. Ракетный командно-пусковой пункт на полуострове Камчатка захвачен террористом. Я хочу слышать все, что нам известно об этом объекте.
Вопрос предназначался министру национальной безопасности.
— Экспериментальный объект, — начал он, вспоминая. — Дата введения на боевое дежурство — середина восьмидесятых. Произведено три испытательных пуска. Все прошли удачно. Твердотопливная ракета-носитель класса «Геркулес». Имеет возможность доставить к цели разделяющуюся на пять самостоятельных частей боеголовку. Нацелена на Лос-Анджелес. Согласно договору об ограничении ракетно-ядерных вооружений должна быть демонтирована в июле следующего года.
— Опять у русских проблемы, — не выдержал министр обороны. — Опасная страна. И чем дальше, тем более опасной и непредсказуемой становится. Их внутренние разборки имеют такое международное эхо, что временами приходит мысль — не зря ли мы затеяли с ними всю эту игру с демократией?
— Вы неправы, — не согласился министр национальной безопасности. — Первый вал разнузданности у них уже прокатился. Дальше все будет иначе.
Президент, приглаживая курчавые волосы, молчал.
— Это когда-нибудь должно было произойти, — сказал он наконец. — Ядерное оружие — слишком лакомый кусок для террористов, чтобы не попытаться однажды сыграть в эту карту. У них, у нас — это могло произойти где угодно. Хорошо еще, что мой российский коллега поставил меня в известность, а не стал действовать на свой страх и риск. Он попросил у меня помощи и совета, дав понять, что мы заинтересованы в благополучном исходе инцидента не менее, чем они. Даже более — ракета нацелена на нашу территорию. Поэтому я хочу услышать не разговоры о правильности нашей внешней политики, а конкретные предложения. Что можно сделать, чтобы ракета не долетела, а еще лучше — вообще не покинула стартовую площадку.
— Информация была конфиденциальной? — спросил министр безопасности. — Пресса, общественность пока пребывают в неведении относительно происходящего?
— Знают пока немногие, — сказал президент. — Высшие чины на той стороне и мы с вами. И надо постараться, чтобы в печать не просочилось ни слова. Иначе… вы понимаете, что произойдет.
— Можно представить, — сказал министр обороны. — Паника, падение курса доллара. Национальная катастрофа. Но сохранить все в тайне будет очень трудно. Если у террористов политические требования, то выход на общественность — их первая задача. Так будет легче оказать давление на правительство.
— Нет, — сказал президент. — В том-то и дело, что требования у них самые приземленные. Им нужны деньги. И до поры они согласны вести переговоры без огласки. Сколько удастся тянуть время — неизвестно.
— Какую сумму они требуют?
— Порядка пятисот миллионов долларов.
— Не так уж и много, — после короткого раздумья сказал министр безопасности. — В случае проигрыша мы потеряем гораздо больше.
— По вашим словам я понял, что платить придется нам? — язвительно сказал министр обороны. — Мы и так вбухали в эту страну кучу денег, которые — это понятно даже ребенку — никогда уже назад не вернутся. И вот снова…
— Итак, — обратился президент к министру безопасности, — вы склоняетесь к тому, чтобы предоставить России очередной кредит, который пойдет на выплату денег террористам. Ваше мнение?
Министр обороны постарался выглядеть очень убедительным.
— У нас три мощных системы обороны, господин президент. Первое — мы можем сбить ракету на взлете. Для этой цели достаточно боевого спутника класса «Старз», несущего противоракетные системы. Сосредоточив все внимание на Камчатке, мы не сможем пропустить момент старта. При максимальном сближении антиракета гарантированно разрушит боеголовку. Если же этого не произойдет и боеголовка выйдет на верхнюю точку траектории, то, во-вторых, подлодкой «Посейдон», находящейся в Тихом океане, будет выпущена еще одна ракета, которая и прекратит существование боеголовки. В-третьих, мы поднимем высотный антиракетный истребитель. Он нанесет удар ракетой из верхних слоев атмосферы по падающей и, следовательно, совершенно лишенной маневра боеголовке.
— Лишенной маневра, — подхватил президент. — А в космосе, следовательно, маневрируя, она может избежать поражения?
— Такой вариант не исключен, — неохотно согласился министр обороны. — Во время полета боеголовка имеет возможность корректировать курс. Кроме того, на ней наверняка имеются средства нейтрализации ПРО противника. Эта ракета одна из самых совершенных. Впрочем, надо подключить специалистов. Но я заявляю — наша система противоракетной обороны достаточно сильна, чтобы отразить нападение.
— Вы мне можете дать гарантии, что, следуя вашим рекомендациям, мы будем в абсолютной безопасности?
Министр обороны надолго замолчал. Не дождавшись ответа, президент сказал:
— Не годится. Не должно быть и малейших сомнений. Ставка слишком велика.
— Господин президент, — попытался возразить министр, — отказываясь от попытки решения конфликта таким образом, мы идем на поводу у террористов. Нет уверенности, что в будущем еще кто-то…
Но президент уже не слышал его.
— Надо заплатить, господин президент, — сказал министр национальной безопасности, поймав устремленный на него взгляд. — Это самый безболезненный вариант решения проблемы. Я могу понять коллегу, он практик и все привык решать с позиции силы. Но сейчас не тот случай. Вы совершенно правильно заметили — ставка слишком велика. Мое мнение — платить.
Президент поступил мудро.
— Господа, вы правы оба. Я считаю, что эту задачу надо решать комплексно. Вы, — кивок министру обороны, — займетесь вопросом проверки и приведения в полную боевую готовность систем противоракетной обороны. Вы, — взгляд на министра национальной безопасности, — позаботьтесь о том, чтобы сведения о возникшей чрезвычайной ситуации не стали достоянием более широкого круга лиц, чем те, кто будут заниматься этой проблемой, и предотвратите возможность повторения попыток подобного характера на нашей территории. Нет нужды говорить, чтобы вы работали в тесном контакте друг с другом, позабыв на время о соперничестве между возглавляемыми вами ведомствами. Финансовым вопросом я займусь сам. Все, господа, спасибо. Вы свободны.
В опустевшем Овальном зале сразу стало неуютно. Президент поежился — он не любил это место, чем-то напоминающее ему больничную палату. Чтобы немного отвлечься, он подошел к стенному шкафу, оглянулся и достал из него саксофон. Пробежал пальцами по кнопкам. Вечно живой Гленн Миллер.
— Боб, что случилось?
Президент вздрогнул и покраснел — как мальчишка, которого застукали за кражей варенья. На пороге Овального зала стояла жена. Президент торопливо спрятал инструмент.
— Дела, дорогая, — сказал он виновато. — Вечные государственные дела. Никуда от них не денешься, даже ночью. Ничего особенного. Я разбудил тебя?
— От топота этих вояк проснется и мертвый. Неприятности?
— Пустяки.
— По пустякам военные в Белый дом не приходят, — заявила жена и подошла ближе. — Рассказывай, Боб.
Допрос с пристрастием, который устроила ему Келли, закончился, как это часто бывало, полной ее победой.
— Я не видела здесь никого из Лэнгли, — сказала она, выслушав мужа. — Я знаю, что ты недолюбливаешь его, но пригласить следовало. Он мерзавец, но совет может дать дельный.
— Это дело лишь косвенно касается его ведомства, — сказал президент. — И, кроме того, он и так узнает.
— Ты — Президент, — решительно сказала жена. — Личной неприязни здесь не место. Пригласи и поговори. Сейчас же.
Седовласый сухощавый шеф ЦРУ производил впечатление доброго Санта-Клауса, готового раздавать всем встречным и поперечным новогодние подарки.
Он неторопливо уселся за стол, ласково улыбнулся президенту змеиной улыбкой и вытащил вересковую трубку — не курить, конечно, а просто щегольнуть кастовой принадлежностью к великим сыщикам.
— У нас неприятности, Джордж, — сказал президент, дождавшись, когда кончатся эти приготовления к разговору. — Крупные. Необходим ваш совет и, возможно, содействие вашего ведомства.