— За полученную вами сумму вы могли бы стараться более активно, — заметил узкоглазый.
— Как вы заметили несколько дней назад, это был аванс. Считаю, что я его честно отработал. Впрочем, если вы настаиваете, я могу, в знак моего глубочайшего к вам уважения, эти деньги вернуть.
Шурахмет постарался скрыть удивление.
— То есть вы отказываетесь от сотрудничества?
— Ни в коей мере, — словно защищаясь, поднял руки Мещеряков. — Просто я прилагаю все усилия, насколько это возможно в данной ситуации. Если вам это кажется мало, что ж…
Адъютант подошел к шкафу, извлек оттуда дипломат с деньгами. Шурахмет поморщился.
— Хватит вам девочку-гимназистку из себя строить. Договоренность остается в силе. Только постарайтесь действовать активнее. Почему бы вам не бросить на поиски весь личный состав?
— Кто же тогда будет стеречь солдат в казармах? Охранять склады? У меня каждый человек на счету.
— Хотите, дам вам совет? — спросил Шурахмет.
— Интересно!
— Бросьте вы свою безумную затею, пока не поздно. Организуйте массированное прочесывание местности, найдите нужного нам человека, получите причитающееся вам вознаграждение и уходите. Не играйте в игры с целой страной, извиняюсь, со всем миром. Неужели того, что мы предлагаем вам, мало?
— Мало, — сказал Мещеряков. — Почему я должен довольствоваться частью, когда можно взять все? Я пока еще не проиграл.
— Ну что ж, дело ваше, — сказал узкоглазый. — Только не забывайте поговорку: жадность фраера сгубила.
— Я не фраер, — холодно сказал адъютант. — И я еще побултыхаюсь.
Когда Шурахмет ушел, адъютант устало усмехнулся:
— Все будет не так, как ты думаешь, советчик. И не так, как думал я. Все будет по-другому.
Он потянулся за бутылкой, но передумал. Достал из шкафа большой брезентовый саквояж и стал перекладывать в него деньги из дипломата.
От коттеджа Зобова Шурахмет быстрым шагом направился к казарме подразделения охраны. Двое часовых у входа посторонились, пропуская его.
— Ходит туда-сюда, — тихо сказал один. — Чего ему надо, черножопому.
— Доходится, — со злостью буркнул другой. — Если начнется, я его первого грохну. Курнем?
Не обращая внимания на ПОшников, Шурахмет быстро прошагал по казарме к бытовке, где для него была оборудована спальня, и плотно прикрыл за собой дверь. Потом достал из-под кровати чемодан и извлек из него портативную радиостанцию. Включил и привычно быстро настроился на необходимую частоту. Приятный женский голос произнес:
— В ближайшие сутки на Камчатке ожидается пасмурная облачная погода. Температура воздуха ночью… днем…
Шурахмет набрал на цифровом табло необходимый код и взял в руки микрофон. Откликнулись сразу:
— Доложите обстановку.
— Все по-прежнему. Объект не найден, — сообщил Шурахмет. — Все стопорится из-за нашего друга. Мне не нравится его отношение к делу.
— Причины выяснили?
— Он ведет большую игру и уделяет своим проблемам гораздо больше внимания, чем нашим.
— Активизируйте его.
— Каким образом?
На той стороне секунду молчали.
— Очередное финансовое вливание. Сегодня в Калчи прибывает наш человек. Ваша задача встретиться с ним и обсудить детали. У вас есть надежное место?
— Самое надежное место здесь — тайга, — сказал Шурахмет. — Вверх по течению Камчатки в километре от Калчей. Скажем, в ноль часов. Вас устроит?
— Вполне, — согласился собеседник. — У вас все?
— Еще один момент.
— Говорите.
— Я предполагаю, что скоро обстановка в Калчах и части серьезно осложнится. Сегодня ночью была предпринята попытка прорыва в шахту неизвестной группы лиц. Думаю — спецназ. Попытка завершилась неудачей. Судя по всему, власти переходят к решительным действиям. Необходимо ускорить поиски объекта и усилить контроль за нашим другом — на тот случай, если он решится на побег раньше времени.
— Есть предпосылки? — поинтересовались из рации.
— Три дня тому назад из части вылетел «КА-50» с полными подвесными баками. Вернулся без емкостей.
— Готовит промежуточный пункт?
— Скорее всего. Судя по времени — километрах в двухстах, двухстах пятидесяти.
— Хорошо, мы запросим информацию со спутника. Вам помогут.
— Тогда все, — сказал Шурахмет.
— Желаем удачи. Конец связи.
К вечеру затянутое тучами небо разродилось мелким неприятным дождем. Хлюпая сапогами по раскисшему берегу Камчатки, Шурахмет отмерил положенное расстояние и укрылся под невысокой березкой. Бежали минуты, и узкоглазый стал беспокоиться, найдет ли посланец нужное место. Ровно в ноль-ноль на берегу появилась темная фигура.
— Хасан! — обрадовался старинному приятелю узкоглазый. — Ты! Не ожидал увидеть тебя здесь.
Он протянул руку, ожидая ответного жеста, и тут же схватился за горло. Кто-то невидимый из-за спины набросил ему на шею тонкий кожаный ремешок.
Шурахмет потерял сознание — на пару минут, не больше. Очнувшись, он увидел перед собой землю, черные, заляпанные грязью сапоги и понял, что его подвесили за ноги. Хасан молча расстегивал его рубашку. Обнажив торс, он сунул руку за пояс и вынул из ножен длинный тонкий нож.
— Хасан, — прохрипел узкоглазый, — за что?
— Ты знаешь, как поступает Хозяин с предателями? — спросил Хасан второго человека.
— Он сдирает с них кожу, как со свиней, — ответил тот.
Нож взлетел и опустился на грудь Шурахмета.
Смешиваясь с дождем, кровь струями потекла в холодные воды Камчатки.
Глава 22ХОЧЕШЬ ЖИТЬ — УМЕЙ!
По иронии судьбы его привели в казарму батареи обеспечения поисковых работ — ту самую, где давным-давно Владимир провел два долгих года службы. В память намертво врезались маленькое бетонное крылечко, длинные газоны перед фасадом, большой портрет какого-то политика брежневских времен по центру здания и два красных флага. Сейчас портретов не было, не те времена, и флаг был один — российский триколор, но остальное будто сошло с фотографии двадцатипятилетней давности, хранящейся в солдатском альбоме. Те же пять ступенек, ведущих из тамбура в помещение поисковиков, дверь с табличкой «БОПР» и — дневальный рядом с тумбочкой?
Ни дневального, ни тумбочки не было. Вместо них на табурете сидел, расставив ноги, мордоворот с автоматом на коленях и жрал колбасу.
— Кого привели? — спросил он, едва выцеживая слова сквозь набитый рот.
— Не твое дело, — вежливо ответил один из сопровождающих Владимира ПОшников. — Где каптерка?
— А вон, — морда кивнул на третью от него дверь, — пустая. Может, его в оружейку?
— Без тебя знаю, что делать, — сказал ПОшник. — Открывай.
Морда нехотя вытащил из кармана связку ключей и вперевалку направился к каптерке. Дверь отворилась, Владимира втолкнули внутрь, и он остался в одиночестве.
— Ключ у меня будет, — сказал ПОшник, возясь в замочной скважине. — Ты хорошо только жрать умеешь.
— А если он поссать запросится? — спросил морда.
— Перетопчется, — сказал ПОшник. — От этого не умирают.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, — сказал Владимир. — Я под дверь пописаю.
— А я тебе тогда башку оторву, — пообещал морда.
— Не получится. Ключа-то у тебя нет.
Морда выругался, забил себе в пасть очередной кусок колбасы и потопал на свое место.
Каптерка была размером чуть меньше оружейной комнаты. Вдоль стен и по центру ее стояли стеллажи для хранения обмундирования личного состава батареи, похожие на миниатюрные многоярусные нары. Сейчас стеллажи были пусты, из всей одежки в углу валялась куча рваных замусоленных ватников.
«Тюрьма для гномов, — подумал Владимир, расстилая ватники на полу ровным слоем. Ну вот и попался, следовало этого ожидать. Расслабился, разнежился, как кот на крыше. Нашел время. Но кто мог ожидать этой облавы? Хотя причина есть — шум, поднятый спецназом. Мог бы просчитать на миллиметр вперед, дубина. Что же теперь делать?»
Делать ничего не хотелось. Хотелось махнуть на все рукой и «отдаться воле волн», авось вынесет из штормящего океана к берегу. Может, Владимир так бы и сделал, но память услужливо стала подбрасывать сюжеты из прожитой жизни, когда он вот так же расслаблялся и в итоге всегда оказывался в проигрыше. Поверил обещаниям начальника ГТС — «мы вам поставим через месяц отдельный телефон, зачем вам спаренный» — и в итоге остался без того и другого. Поленился лишний раз проверить документы на трехкомнатную квартиру — в итоге живет в двухкомнатной. Да мало ли? Это, конечно, далеко не то, что сейчас, но вывод один — под лежачий камень… Владимир вспомнил про похороны школьного друга. Умер парень в декабре — холод был собачий. Это сейчас сервис — плати деньги и все будет — и могила, и памятник. А тогда…
Они с отчимом покойного Сереги приехали в этот маленький городишко морозным светлым утром, и сразу выяснилось, что почти ничего не готово для похорон. Сговорились с двумя парнями из кочегарки насчет могилы, привезли их на кладбище, а сами поехали: Владимир за венками, отчим за водкой для поминок. К вечеру на кладбище Владимир ехал уже один — отчим в невменяемом состоянии валялся на полу и скрипел зубами. Найдя среди сугробов место для могилы, Владимир пришел в состояние шока — выкопано на два штыка, рядом валяются лопаты, лом и — никого. Вот тогда-то он впервые понял, что такое безвыходная ситуация. Ехать назад? Он постоял с минуту и почувствовал, как в нем начинает просыпаться незнакомое доселе чувство — отчаяние, злость, ярость. Как говаривали комсомольские вожаки — если не ты, то кто же? Владимир сбросил пальто, схватил тяжелый «карандаш» и спрыгнул в яму. Покачивали, удивляясь, белыми головами деревья, свет мертвых звезд прокалывал ночное небо, а он, сдирая кожу на ладонях, махал лопатой, долбил ломом каменную землю и знал — сделает. К четырем утра могила была готова. Владимир поел снега вместо булочки с чаем и, покачиваясь, вышел на дорогу. Какой-то ночной водила с изумлением выслушал бессвязный рассказ и — старые добрые времена — не побоялся посадить его в легковушку. Опохмелившийся отчим виновато моргал красными глазами и, наливая дрожащей рукой очередную рюмку, горестно говорил, что хоронить придется без памятника. Владимир, может, и согласился бы, но чувство, рожденное морозной ночью было живо — сможет. Ни слова не говоря, он надел пальто на промокший от пота свитер и вышел из дома.