икому до таких, как он, дела нет. Внуки, а скорее всего, правнуки, может, и будут жить процветая и нежась в лучах изобилия. Но большинство из среднего и особенно старшего поколения безжалостно отданы на заклание во имя будущего, которое, как дорога Санкт-Петербург — Москва, будет вымощена жизнями, судьбами и надеждами миллионов россиян. Поняв это, он решил использовать шанс, который давала ему судьба. Владимир сложил вещи из посылки в дорожную сумку. И вовремя. В дверь постучали. Он был почти уверен в том, кого увидит за дверью.
— Здравствуй, Володя! Гостей принимаешь?
— Тебя — и днем и ночью, — сказал Владимир, улыбаясь.
В общем, все между ними было ясно, не маленькие. Приятная молодая женщина и зрелый мужчина захотели небольшого приключения, без которых жизнь скучна и неинтересна. Кто поймет — не осудит.
— А у тебя уютно, — сказала, пройдя в номер, Лина.
— Очень. В детстве я любил надевать дедушкину фуфайку, залезать в картонную коробку из-под телевизора и спать там. Этот номер напоминает мне коробку. Тех же размеров. Может, даже поменьше.
— В тесноте, да не в обиде, — сказала Лина. — Где мне можно присесть?
Стул был один. Владимир усадил Лину на кровать, сам присел рядом, и они начали волнующую игру-прелюдию, без которой секс превращался в просто «трах».
— Прелестная женщина Лина однажды решила стать вулканологом. Почему?
— Люблю горы. Не просто каменные обломки, покрытые снегом, а красивые горы. А что может быть красивее вулкана?
— Ты права. На Камчатке тебе понравится. Величественнее Калчевской нет ничего. Та же Фудзи, только выше в два раза.
— Я почти уверена, что Камчатку не забуду очень долго.
— Здесь такие прозрачные реки, что их можно обнаружить с вертолета только по бликам от солнечных лучей. А поля цветущего шеломайника! В их аромате можно купаться, как в море!
— Обожаю цветы!
— Я приколю тебе цветы вот сюда.
Владимир коснулся пальцами ее отливающих медью волос.
— Терновый венец для грешной Магдалины?
— Венок из роз для прекрасной Лины.
Они складывали из слов, взглядов, прикосновений костер, который вот-вот должен был вспыхнуть.
— Ты умеешь нравиться, Володя.
— Только той, которая нравится мне.
Он протянул руку, наклонился, чтобы поставить на стол пустой бокал с шампанским, и их глаза оказались напротив друг друга. Лина чуть приподняла подбородок и приоткрытыми жаркими губами прижалась к его рту. Костер вспыхнул.
Кровать в номере была рассчитана на одного не очень толстого человека. Владимир, закрыв глаза, лежал на спине, а Лина на боку. Прижавшись к нему теплым животом и грудью, она нежно трепала губами мочку уха, и Владимир временами сладко поеживался от щекотки.
— Ты такой нежный, — прошептала Лина, — это такая редкость в наше время.
— А мне кажется, женщины любят сильных и грубых. Повелителей, в общем.
— Мужчины уже по своему призванию — повелители. А грубых любят не женщины, а самки.
— Тебе было хорошо со мной? — чуть смущенно спросил Владимир.
— Конечно, милый. Разве ты не понял? Очень хорошо. Ты славный.
— А ты знаешь кто?
— Кто?
— Ты мед.
— Такая прилипучая?
— Такая сладкая.
Он провел ладонью по ее изогнутому бедру. Везет же! Лариса, Лина… Что они в нем нашли? Может, он и в самом деле — что-то!
Владимира повело в сон. Глаза слипались. Сказывались семь часов разницы во времени.
— Отдохни, милый, — сказала Лина, — ты устал.
— А может мы… еще? — повернул к ней лицо Владимир.
— Не надо, — остановила его Лина, — дело не в количестве, а в качестве. А оно, поверь, было на высоте.
Владимир закрыл глаза и утонул в зеленой пучине сна.
Лина с улыбкой посмотрела на ставшее детским лицо, на полуоткрытый рот и бесшумно соскользнула с кровати. Она быстро оделась, выплеснула остатки шаманского из бокала Владимира, налила себе чуть из бутылки, выпила.
Потом вытащила из-под стола дорожную сумку и открыла ее. Она с интересом осмотрела металлоискатель, потом, наполовину развернув карту, внимательно изучила ее с одной стороны, с другой. Не найдя никаких пометок, аккуратно свернула. Авторучка заинтересовала ее больше. Лина умело выщелкнула патрон, усмехнулась и хотела было вставить обратно, но передумала. Присев за стол, она, раскачав, вытащила пулю. Потом высыпала порох из гильзы, аккуратно вдвинула свинцовую каплю обратно и снова зарядила авторучку. Порох она завернула в бумажку и выбросила в форточку. Белый мятый комочек исчез в куче мусора.
Лина оглядела комнату. Ее взгляд задержался на спящем Владимире. Она поправила на нем сползшее одеяло, подмигнула и ушла, плотно закрыв за собой дверь.
Глава 3ЭТОГО — ПЕРВЫМ!
Наутро Владимир проснулся от стука в дверь. Колотили, видимо, уже долго, потому что после глухого «бух-бух-бух» кулаком сразу же раздались трескучие удары в дверь ботинком. Потом знакомый голос завопил:
— Брат, спать не время! Самолет через час, а до аэродрома путь неблизкий!
Всклокоченный Владимир, мотаясь из стороны в сторону, шарахнулся к двери. В приоткрытую щель просунулась бородатая физиономия Игоря.
— Прощения прошу, брат. Пора вставать, если вы не передумали лететь с нами.
Заверив, что через пятнадцать минут он будет готов, Владимир снова бухнулся в кровать. Он не выспался — сказывалась разница во времени.
«Семь часов разницы, — зачем-то подсчитывал он, — семь утра здесь, а в Чернявинске тогда… семь да минус семь… Ноль часов!!!» Это открытие — что бывает ноль часов — так поразило Владимира, что он снова испуганно вскочил и бросился приводить себя в порядок. От холодной воды, бритья, жгучего, бьющего по мозгам одеколона сонная одурь и неприятный звон в голове постепенно прошли.
Вулканологи стояли рядом с потрепанным «пазиком» и беседовали. Игорь что-то рассказывал высокому Андрею и девушкам, через слово вставляя «брат» и «сестра». Пятый вулканолог — молодой, с прищуром и цепким взглядом Леонид — копался в огромной сумке. Какой-то странной помеси — будто японца с индианкой — он единственный относился к Владимиру чуть настороженно. Еще в самолете Владимир ловил на себе его изучающий взгляд. Сначала это немного смущало, а потом Владимир мысленно сказал себе: «Я не доллар, чтоб всем нравиться», — и перестал обращать на Леху внимание.
— Долго спите, Володя, — с улыбкой сказала подруга Лины Татьяна. — Наверное, разница во времени сказывается?
— Да, вы правы, — отвел взгляд Владимир, — здесь семь, а у нас в Чернявинске — ноль.
— Вот и Линочка от недосыпа страдает, — вздохнула Татьяна. — Вроде и разница четыре часа, а как действует на организм.
Лина засмеялась, Игорь ухмыльнулся в бороду, и Владимир понял, что все про всех в этой компании знают и относятся к вещам подобного рода нормально. Большая семья — три мужа и две жены. Дружба и секс — хороший цемент для компаний, а любовь, которая предполагает собственность и право одного человека на другого, подходит для двоих.
Они побросали вещи в автобус, и через полчаса вихляний по сопкам выкатили к серому типовому зданию аэровокзала. Бледный от ночного бдения офицер и два солдата пограничника зашли в салон, попинали для проформы гору тюков и ящики с оборудованием и удалились. Автобус выехал на край взлетного поля, и Владимир, увидев, на чем придется лететь, громко расхохотался. Все разом поглядели на него.
— Вот они, плоды сексуальных излишеств, — сказал Игорь. — Лина, что ты сделала с человеком?
— В таком самолете я в семьдесят первом году летел в армию, — отсмеявшись, сказал Владимир. — Вот уж не думал, что еще раз придется.
— Что вы смеетесь? — обиделся за «ЛИ-2» подошедший летчик. — Машина в технически исправном состоянии. Выбрасывать ее, что ли?
— Да нет, — сказал Владимир, — просто думал, что их давно уже списали.
— В ней запчастей знаешь сколько? Еще на четыре таких хватит. «ЛИ-2» это как «ГАЗ-21», вечная.
— Все это замечательно, — задумчиво сказал Игорь, — но вопрос в том, почему «ЛИ-2»? Заплачено было, насколько я помню, за «АН»?
— А вы не со мной разбирайтесь, — махнул рукой летчик. — Мое дело маленькое — отвез, привез. Ну так полетели, или к начальству пойдете?
Игорь помолчал мгновение.
— Всякий может обидеть бедного вулканолога, — буркнул он сердито. — Грузимся.
Бывают в жизни странные мгновения, когда происходящие события не просто напоминают что-то знакомое, а кажутся прямым повторением пройденного. В такие моменты память дает сбой, кажется, что время движется не по спирали, а по кругу, в какой-то точке соприкасаясь с прошлым. Так случилось и сейчас. Взревели моторы — как тогда. Наклонился к иллюминатору Андрей — в точности как высокий призывник в такой же светлой куртке. Покачнулся и завалился на бок рюкзак, и Леонид быстрым движением вернул его на место. Все в точности как четверть века назад. Владимир украдкой потер лоб. Нет, годы не вернешь. Залысины на лбу подсказали, что ему не девятнадцать.
— Голова болит? — наклонилась к нему Лина.
— Нет, все в порядке. Вспомнил прошлое, оглянулся назад, удивился, как быстро проходит жизнь.
За гулом двигателей плохо разбирались слова, и Лина села к нему поближе.
— Смотрю на то, что не меняется, — сказал Владимир и показал в иллюминатор. Самолет, накренив крылья, огибал Авачинскую сопку.
— Эту красавицу ты знаешь. А вон та гора как называется?
Лина пожала плечами.
— Это Корякская сопка. Следом за ней по курсу будет вулкан Козельский, потом отроги Восточного хребта.
Самолет набрал высоту и лег на курс.
Андрей разлегся на полу, положив под голову рюкзак, и задремал. Леонид задумчиво смотрел на висящие под крыльями облака. Игорь вынул из кармана библию и углубился в чтение.
— Он когда-то хотел быть священником, — сказала Лина. — А потом во время автомобильной аварии погибла его дочь. И он счел, что не может принять сан с кровью на руках.