Дорогу Вартану преградила глубокая трещина, и он решил — достаточно. Нашел выступ повыше и взобрался на его верхушку.
Перед ним лежала освещенная солнцем долина. Ближний край ее начинался от склона Шивелуча, обрастал лесом и уходил далеко за горизонт, оканчиваясь сахарными горами Срединного хребта. Пологие сопки и холмы не портили общей картины, придавая пейзажу объем и завершенность. Вартан посмотрел вниз, достал бинокль, но сколько он ни изощрялся, так и не смог увидеть в листве замаскированную палатку — все было сделано на совесть. Он перенес внимание на другую от долины сторону — за Шивелуч. Лента реки сквозь оптику сразу придвинулась ближе. На противоположном берегу Вартан увидел одноэтажные дома, двумя рядами стоявшие вдоль реки, еще дальше — дорогу, белые столбики по обрезу тайги — видимо, «колючка», — и расставленные в правильном порядке одинаковые двухэтажные дома-казармы.
Опершись о камень локтями, Вартан жадно впитывал необходимую информацию — расстояние от части до Калчей, размеры поселка, число и типы машин на аэродроме. Тренированный мозг привычно переводил поток информации в необходимое русло. Время, необходимое для форсирования реки на плоту, составляет… Чтобы скрытно пройти из поселка в часть, нужно… Лучшее место для наблюдений находится…
Солнце понемногу клонилось на закат. Вартан на секунду закрыл усталые глаза. Вроде бы предварительных данных достаточно. Теперь надо идти в Калчи. От Шивелуча до поселка километров тридцать, сутки пути. Гульнаре придется остаться здесь с подругой — «Сайгой». Не тащить же ее за собой.
Остаться Гульнара, как ее ни уговаривал Вартан, отказалась наотрез.
— Я умру со страху, если ко мне ночью заявится медведь, — выложила она последний аргумент. — Ты хочешь, чтобы твоя дочь умерла?
— Тридцать километров по тайге — это шестьдесят по ровной дороге, — сдался Вартан. — Пройдешь?
— А ты когда-нибудь проводил ночь на дискотеке нон-стоп? — прищурилась дочь. — Это почище твоей тайги.
«Может, она и права, — подумал Вартан, укладываясь спать. — Дитя на глазах — все-таки спокойнее».
Растолкал он ее раным-рано.
— Еще ночь! — удивилась Гульнара.
— Самое время для темных дел, — отозвался Вартан. — Вперед!
Каким легким кажется предстоящий путь, когда свежее после сна тело вздрагивает от утренней прохлады!
— В какую сторону идем? — спросила Гульнара.
— Прямо.
И она как козочка запрыгала по густой траве. К Камчатке они вышли глубокой ночью. Вартан осторожно снял с плеч Гульнару и стал устанавливать палатку.
— Если бы я ноги не натерла… — сказала Гульнара сонным голосом и засопела, прислонившись к стволу.
Вартан отнес ее в палатку и пошел на берег — искать место для переправы. К утру он был уже в поселке.
Поселок был пуст — это Вартан определил с ходу. Он зашел в несколько домов в поисках продовольствия. Набрал сухарей, в которые превратился хлеб, вяленой рыбы и немного консервов.
Продовольствие было необходимо, но еще более необходим был «язык», чтобы из первых уст услышать о последних событиях в Калчах. Не до жиру — для начала сгодился бы первый встречный. Зацепиться за его рассказ, оттолкнуться от него и искать более целенаправленно. Вартан предполагал, что поселок покинули не все жители — так не бывает, чтобы в пустом поселке не прятались несколько человек. Помотались по тайге, помаялись, да и возвратились — будь что будет.
Вартан занялся подвалами домов, показавшимися ему наиболее подходящими для проживания, и понял, что днем ему тут делать нечего — напуганные жители посещали свое жилище по ночам. Он подумал и решил, что пора возвращаться и немного отдохнуть. Следующая ночь снова обещала быть бессонной.
Вартан уже подходил к реке Камчатке, как вдруг из-за кустов раздался громкий быстрый шепот:
— Мужик, а мужик, закурить есть?
Вартан замер лишь на мгновение, сообразив, что враг с такими вопросами не обращается. Он неторопливо обернулся, одновременно вытряхивая из рукава в ладонь пластиковую ручку ножа. Возле куста стоял и пританцовывал, словно ему страх как хотелось до ветру, невысокий мужичонка с красно-коричневым лицом.
Вартан развел руками:
— Не курю я, дорогой. Бросил.
— Во, молоток! — затанцевал еще быстрее мужичок. — А вообще-то хреново. Курить хочу. Тут, блин, такая херня была сегодня!
Видно было, что еще больше, чем курить, ему хочется поделиться с Вартаном.
— Опять стреляли? — подтолкнул его вопросом Вартан.
— Тут, блин, каждый день палят, — махнул рукой мужик. — Тут такое землетрясение было… Или не землетрясение?.. Или… Да ты слушай.
И он рассказал.
«Придется убить, — подумал Вартан, когда тот смолк. — Знает про шахту, знает про меня. Слишком много знает, а говорит еще больше. Никуда не денешься».
— В какой стороне эта яма? — спросил он. — Далеко?
— Да не! — возопил тот, возбужденный собственным рассказом. — Вон там. Пошли, отведу. Ты, я вижу, мужик крутой. Давай вместе держаться? Одному тут боязно.
Вартан посмотрел на небо:
— Вертолеты часто летают?
— Каждый день. Сегодня что-то не видать.
— Вон один, — сказал Вартан и ткнул пальцем вверх.
Мужик задрал голову. Удар под заросший бородой кадык бросил его на землю. Вартан уперся коленом в плечи мужика, просунул руки под подбородок и рванул вверх. Хрустнули шейные позвонки. Вартан коротко вздохнул. Работа.
«Вон там» оказалось далеко в стороне от направления, указанного бомжем, и Вартану пришлось немало поплутать между холмами в поисках нужного места.
Вначале он увидел забрызганные подсохшей на солнце кровью кусты, потом растертое крышкой тело еще одного бомжа, и, наконец, приоткрытую ракетную шахту. Он подошел к краю узкой лунообразной щели и осторожно заглянул внутрь. Темнота и тишина. Ловушка? Слишком хитро. И — кто кого ловит? Неужели найдется дурак, который по доброй воле полезет в эту пропасть? Скорее всего — пытались привлечь внимание.
Вартан счел за благо убраться подальше от шахты. Объект повышенного внимания — не лучшее место для того, кто хочет остаться в тени. Но кто же тот человек, который был с бомжами? Бинокль в его рюкзаке не говорит ни о чем. Шоколад — можно судить надвое. Если в обертке взрывчатка — то человек тот. И карта. Вот это самое главное. Зачем таскать в рюкзаке карту простому камчадалу?
Вартан не верил в везение, совпадения, удачу. Глупости — покупать лотерейные билеты в надежде на миллионный выигрыш. Лучше попытаться заработать самому.
Для начала будем считать, что человек с рюкзаком — именно тот, кто ему нужен. Значит, он в Калчах, а это самое главное. Поселок можно обшарить, можно сыграть на живца и выманить этого человека, а можно…
«А можно выполнить задание Хозяина, — подумал Вартан. — О моем бегстве Шурахмету, если его собираются убирать, вряд ли сообщили. Войду в контакт, и его информация об объекте станет моей. Он-то знает больше моего».
Три десятка пройденных ночью километров давали себя знать. Впереди еще много работы, надо отдохнуть. Он снова пошел к реке искать лодку.
Гульнара безмятежно спала в палатке. Вартан пожевал мясных консервов с сухарями, запил их ледяной водицей из Камчатки — она напомнила ему кристальные горные реки — и полетел туда, где нет ни забот, ни тревог — в темное жилище сна.
Время для полета он выбрал неудачное. Снаружи что-то громыхнуло — Вартан сразу узнал очередь из крупнокалиберного пулемета. С реки донеслись крики, рокот двигателей нескольких машин, и через короткое время началась стрельба такой интенсивности, что можно было подумать, будто два батальона автоматчиков вступили в смертельную схватку. Вартан посмотрел на спящую дочь, вылез из палатки и побежал к реке.
Он видел все — как кружили хищным треугольником вертолеты, как утонул баркас, как скрылась под водой полная людей баржа. Смерть он видел не раз и понимал, что в маленьких играх гибнет мало людей, а в больших — много. Но были всегда правила, которых он придерживался: например, он презирал террористов. Брать в заложники беззащитных детей и женщин — это могут делать только шакалы. Это — последняя стадия падения, после которой только смерть. Мужчины так не поступают. Тем более что плывущая по реке баржа не угрожала вертолетам ничем — автоматишки против пулеметов не в счет. Значит, действительно, скоро будет штурм. Такого не прощают. Можно держать заложников, пугать правительство, но уничтожать людей нельзя — ты сразу становишься вне закона. С тобой не будет разговаривать никто. Ты — смертник.
Чтобы восстановиться, ему хватило четырех часов. Он проснулся во второй половине дня и даже пожалел, что сон прекратился так быстро — до ночи было еще далеко, а никаких срочных дел в ближайшее время не предвиделось, кроме как выбрать место на другом берегу для очередного десанта.
— Где ты был, пока я спала? — спросила Гульнара.
— Ходил на тот берег, искал для нас дом получше.
— Выбрал?
— Нет, — сказал Вартан, — там нет достойных тебя, дочь.
— Ты все смеешься надо мной, — сказала Гульнара, — а не знаешь, что вон там, справа, есть большие каменные дома. Если они пустые, мы можем пожить пока там. В палатке неуютно.
— Большие дома вряд ли принадлежат тем, кто сейчас скитается по тайге. Там живут командиры, начальники. И эти дома заняты.
— Ты же сам говорил, что начальника арестовали, — возразила Гульнара.
— Тогда там живет его заместитель, — сказал Вартан.
А сам подумал — вот и новый маршрут для вылазки. Связка: человек Хозяина — адъютант, который вполне может занять жилище свергнутого командира. Шавки любят чужие хоромы — из чувства самолюбия, что ли? Ходить по комнатам своего бывшего властелина, топтать грязными сапогами дорогие ковры и плевать в цветы на подоконниках — это их любимое занятие. Нет, рабам нельзя взлетать слишком высоко, из орлов они тут же перерождаются в грифов.
Вартан поморщился — он не любил философствований. Когда его «заносило», сразу возникали вопросы: а разве он сам не раб? Стал бы стрелять в толпу безоружных людей, если бы приказал Хозяин? И не было на них ответа — до тех пор, пока он не порвал с прошлым. Теперь твердо может сказать — не раб, и стрелять бы не стал. И вообще — он свободен.