Из люка на поверхность вышел человек. Осторожно ступая босыми ногами по комьям земли, он сделал несколько шагов и остановился. Что-то ему не понравилось. Он угрожающе обвел безумным взглядом тайгу, выставил перед собой окровавленное лезвие штыка и зарычал. Постоял неподвижно, успокоился и побрел по тропинке к Калчам. На окраине поселка человек наткнулся на обожженный труп. Присел рядом, поковырял в мертвых глазницах и радостно засмеялся.
Из глубины мертвого поселка долетел тоскливый собачий плач. Человек вздрогнул, поднял голову к небу и, вторя ему, завыл. Потом увидел что-то над безразлично дымящей Калчевской и замолчал.
С неба на Калчи, разбрызгивая искры, падали звезды. В те времена, когда не было на свете ни генерала Зобова, ни адъютанта, ни в/ч 35252, а население шарика под названием Земля еще не поднялось с четырех конечностей на две, в глубинах Космоса произошла одна из многих вселенских катастроф: на орбите между Землей и Марсом развалилась на куски средней величины планета. Дробя друг дружку, гигантские каменные глыбы растянулись в пояс астероидов. Некоторые, отброшенные взрывом, исчезли в бездонных пучинах Вселенной, другие заметались между более благополучными планетами.
Астероид диаметром более семидесяти километров врезался в земную атмосферу в районе Атлантического океана. Вызванные его падением возмущения заставили океан вздыбиться волной высотой с самые большие горы. На тысячи километров от побережий суша ушла под воду. Зашевелились материки, погружаясь в пучину в одних местах и рождая новые острова в других. Расплавленная магма, сжатая на глубинах в несколько десятков километров земной корой, искала слабые места, чтобы выплеснуться из плена. Там, где ей это удалось, возникли вулканы.
Полуострову Камчатка «повезло» более других мест. Имея каменную платформу толщиной в десять, а местами и менее километров, он в мгновение ока вспучился, словно нарывами, десятками огнедышащих гор.
За какие-то сотни лет выросли Калчевская и Шивелуч. Выпустив свой гнев огромным количеством лавы, подземный бог успокоился, но иногда — раз в двадцать, двадцать пять лет — показывал свой характер, заставляя в страхе трястись землю и плеваться горы вулканическими бомбами. Тонкий слой земной коры, на которой покоились Калчи, казалось, надежно был защищен от катаклизмов двумя «предохранителями».
Ядерные заряды, отстреленные боеголовкой, рванули над поселком почти синхронно на высоте в двести метров. Солнечный свет померк, поглощенный чудовищной силы вспышкой. Через пару секунд миллионноградусное пекло уничтожило все, что раньше было в/ч 35252 и Калчами, оставив на поверхности ровный слой оплавленного до стекловидного состояния камня. Вода в реке Камчатка вскипела и превратилась в пар, обнажив дно. Последовавшая за вспышкой ударная волна огромным молотом опустилась на поверхность земли.
Калчевская отозвалась немедленно. Будто по команде стали извергаться вулканчики-паразиты на ее склонах. Но их маломощные жерла не способны были снизить резко подскочившее в глубинах земли давление. И тогда, прорвав многолетнюю пробку на своей вершине, заговорила сама хозяйка. Еще не смолк грохот от взрыва зарядов, как раздался еще один, не менее грандиозный. Над вершиной Калчевской вырос столб пламени высотой в несколько километров. Кратер треснул и разлетелся на куски, уменьшив высоту горы почти на треть. Земля затряслась как в лихорадке. От подножия Калчевской до Калчей пробежал разлом, из которого, как из раны, вздыбилась стена розовой жидкой породы. Разлом перерезал надвое русло Камчатки, сопку за рекой и устремился к Шивелучу. Демон вырвался из заточения.
Глава 28ВЕЗЕТ, ОДНАКО!
На невысокой сопке рядом с рекой Камчаткой среди деревьев и кустарника, сливаясь с темнотой ночи, пряталась от посторонних глаз двухместная палатка. Над ней тихо шелестели под легким ветерком листья, обеспокоенные отсутствием света и солнечного тепла, а внутри синтетического домика было жарко и тихо. Лежащий на ветках человек, казалось, спал, разбросав в стороны сильные руки. Но вот ладонь его шевельнулась, нащупала спрятанный под изголовьем нож и успокоенно вернулась на прежнее место.
Сон не шел к Вартану. Набегавшись на другом берегу, он сомкнул глаза на пару часов и внезапно проснулся, сам не зная отчего. Тело, налитое усталостью, еще не успело отдохнуть, но голова была свежей и ясной. Он протянул руку, но Гульнары рядом с собой не обнаружил. Вартан недовольно нахмурился. Шляется по ночной тайге с этим парнем. Черт знает, что такое! Прилипла к нему, как репейник к барану. Надо же, первое, что он услышал от дочери, притащив бесчувственное тело этого вояки, было: «Папа, а он красивый!» Бесстыдница! Избаловал он ее, ох, избаловал! И в кого она уродилась такая?
Вартан повернулся на бок. В кого… В него, конечно, в своего папочку. Он-то не лучше, если по совести. Память услужливо нарисовала картину далеких дней. Он, молодой двадцативосьмилетний нукер, крадет чужую невесту из-под венца. Тоже все произошло в считанные часы. Один взгляд в черные раскосые глаза, и в итоге — бешеная гонка на автомобиле по серпантину горных дорог. Весь аул тогда бросился за ним в погоню. Не догнали. И не забыли. Через два года нашли. И забросали молодую жену камнями — как шлюху. Потом была месть. Нукеры Хозяина вырезали все селение и сожгли, чтобы не было ни памяти, ни потомства.
Вартан повернулся на другой бок. Там была любовь, теперь он точно может это сказать. А может, и у Гульнары то же? Кто у нее раньше был? Одни шалопаи. А этот… Дима, похоже, парень серьезный, настоящий воин. Только глупый, конечно. Так это от молодости. Со временем пройдет. И чем они там в тайге занимаются, интересно знать?
Вартан окончательно понял, что уже не уснет. Он спрятал нож за пояс и выбрался наружу. Рядом с палаткой едва заметно вырисовывалась фигура спящего человека. Вартан тихо подошел поближе и присел рядом на корточки. Вот еще одна проблема. Тот, кого искали по всему свету, оказался пустым. И, следовательно, никому не нужным. Ни Хозяину, ни ему, Вартану. По всем правилам его следовало бы убрать. Нет человека — нет проблемы. А то еще окажется вдруг, что это очередная хитрость бывшего повелителя. Мало ли что этот «Володя» наплел. Может, груз успешно взяли, а к ним пожаловал «чистильщик»? Эх, знать бы все наперед!
— Что сопишь? — вдруг спросил лежащий человек. — Убить хочешь?
От неожиданности Вартан вздрогнул.
— Есть такие мысли, — сказал он нехотя. — Не люблю я подозрительных случайностей. Ты почему не спишь?
— Полетал, походил, крылья-ноги натрудил, — сказал Владимир и сел. — Все тело ноет. И башка гудит как с похмелья. Дочка твоя постаралась. Боевая она.
Они помолчали.
— А что не убил-то? — спросил Владимир. — Спящий человек — легкая добыча.
— Не знаю, — ответил Вартан. — Я теперь многого в себе не понимаю. Поглупел, наверное.
— А, может, поумнел, — не согласился Владимир. — А если еще точнее, то у тебя сейчас переходный период. Из одного мира в другой шагнул, но вторая нога позади осталась. Давай уж, решайся.
— Трудно.
— Да я понимаю. Я ведь и сам не рад, что не в свою шкуру влез. Стрельба, трупы… Сидел бы сейчас в конторке, бумажки перекладывал. Бутылочка по субботам, друзья. А какую женщину оставил! Дурак.
— Той женщины уже в живых нет.
— Как это? — вскинулся Владимир. — Почему?
— Подставили ее тебе, — сказал Вартан. — Когда поняли, что ты груз в тайге спрятал. А потом убрали за ненадобностью.
— Что вы за люди! — с отвращением произнес Владимир. — Среди вас нормальные есть или одно дерьмо?
Вартан молчал.
— Шагай вперед, Вартан! — сказал Владимир. — Не останавливайся. У тебя дочь растет. Что ты ей скажешь, когда взрослой станет? Что любимый папа — убийца? Очень она обрадуется.
— Много ты обо мне знаешь, — хмуро произнес Вартан. — «Шагай!» А что там, у вас, хорошего? Ползаете, как блохи в шерсти. Друзья, бутылочка… Жизни настоящей не видите.
— А ты ее знаешь, настоящую жизнь? Что это за штука?
— Быть сильным, — сказал Вартан. — Уничтожать врагов. Видеть на десять шагов вперед. Мстить. Быть безжалостным. И не позволять никому быть таким же по отношению к себе.
— Ну прямо боевик! — усмехнулся Владимир. — А тебе никогда не хотелось быть обманутым? Брошенным? Разочарованным? Страдать от неверия в себя?
— Никогда! И что в этом хорошего?
— А то, что это и есть жизнь, — убежденно сказал Владимир. — А твое «не нравится — убить, слабый — унизить» — это на уровне джунглей. У человека ведь кроме «да — нет» есть еще и «может быть», «а вдруг», «почему» и «прав ли я?» Полутона, понимаешь, радуга, а не черный и белый цвета. Иногда и слабым себя почувствовать нужно, и простить кого-то. Ты хоть плакал когда-нибудь?
— Еще чего!
— Попробуй. Даже крокодилы плачут, а у них зубов — ого!
Владимир махнул рукой:
— Да что я тут разговорился. Дело твое, решать тебе. А я не судья. Ты больше меня повидал и, наверное, умнее. Просто живешь ты не так, как хочешь, а согласие с самим собой, как сказал кто-то, и есть счастье. Ну что, будешь меня убивать или погодишь?
Вартан тихо засмеялся:
— Погожу.
— И правильно, — согласился Владимир. — Не нужен я тебе сейчас, конечно, без груза, но обузой не буду. Выберемся отсюда, улечу в Чернявинск. И заживу лучше прежнего.
— Не надо в Чернявинск, — сказал Вартан. — Они будут проверять. Тебя не оставят в покое.
— Тогда здесь останусь, в Питере.
— И здесь не надо. Тоже может быть проверка.
— Куда же мне деваться? — озаботился Владимир.
— Придумаем.
Вартан поднялся на ноги:
— Пойду дочь поищу. Ушла куда-то с твоим другом.
— У речки они, — сказал Владимир. — Вечные проблемы обсуждают: дружба, любовь. Да ты не волнуйся, Димка парень порядочный.
Неслышно ступая, Вартан по тропинке пошел к реке. Когда за черными стволами деревьев на воде засеребрилась длинная лунная дорожка, он услышал счастливый смех дочери.