плечо, полувынес-полувывел парня на крыльцо и с помощью шофера затолкал в фургончик потрепанного «уазика», на котором приехал.
– На курс, – скомандовал коротко.
Вскочил в кабину. Махнул вперед, словно повторяя команду. И откинулся на спинку сиденья, молча уставился в стекло, ничего не видя, ослепленный невиданной, неожиданной удачей. Мотор гудел, а ему чудилось, он слышит еле слышный хруст в нагрудном кармане. Больших денег! Таких у него отродясь не было!
Варвара Афанасьевна Шулепова,6 октября 200… Года, Нижний Новгород
Он нажал на кнопку звонка раз шестьдесят, честное слово! Тут даже мертвый из гроба восстанет, не то что нормальный человек!
– Еще раз позвонишь – милицию вызову! – шумнула тетя Варя, наконец-то подойдя к двери. – Неужели не понятно? Если никто не открывает, значит, дома никого нет.
– Но ведь ты дома?! – раздался из-за двери сердитый мужской голос. – Я же не с дверью разговариваю! Открывай!
Тетя Варя нахмурилась. Ишь, шумит, как будто в своем праве! Мент? Нет, голос незнакомый… Или просто незнакомый мент? Это уже хуже…
Нехотя нагнулась к «глазку». Ростом тетю Варю бог не обидел – сто восемьдесят сэмэ, – а зять, Шурик, пристроил «глазок» как раз на уровне своего метра с кепкой. И еще пропищал при этом укоряюще:
– Одно из двух: или вам, Варвара Афанасьевна, наклоняться, или мне на табуретку за каждым разом лезть. Ну кто ж виноват, что вы уродились такая фактурная женщина, а я человек сложения субтильного?
Субти-ильного, холера! Тетя Варя и словов-то таких не знает. Сказал бы проще – хиляк! Мозгляк мозгляком! С другой стороны, башка у Шурика варит как надо, так что на его хилое сложение можно при необходимости и глаза закрыть. А что касаемо роста тети Вари, то ведь сейчас это самый ходовой рост! Самый модный! Все главные манекенщицы, эти, топ-модели, как теперь говорят, такие же длинные. Да, маленько поспешила тетя Варя родиться, в прежнюю-то пору ее дылдой звали да верстой коломенской, а еще предлагали идти играть в баскетбол. Больно надо – в мужских трусах перед людьми позориться! Небось и замуж никто не возьмет. Так и стеснялась всю жизнь своих сантиметров, так и сутулилась. А сейчас была бы нарасхват. Только вот беда – все эти модели тощие, словно сушеные мухи. А тетя Варя всегда была в соку. Нынче женские объемы не в моде. И это очень плохо. Ну что это за топ-модель, ежели в ней весу нет никакого?! Какой же у нее может быть «топ» на сцене, в смысле, на подиуме? Да ее небось ветер туда-сюда носит! Вот тетя Варя бы топнула – так стены качнулись бы. Вот это была бы топ-модель, ничего не скажешь!
Тетя Варя медленно наклонялась к «глазку», ругательски ругая зятя. В обычное время оно бы и ничего нагнуться, чай, спина не переломится, но от последних событий, на нервной почве, так вступило в поясницу, такой хондроз сковал плечи! Не в пору шевельнешься – хоть кричи.
Ладно, обошлось на сей раз. Тетя Варя со всей возможной осторожностью сложилась пополам и пристроилась к «глазку».
Во… еще один недомерок! Под пару Шурику. Вся разница в том, что Шурик тощенький, а этот покруглее будет.
Морда щекастая, добродушная. Таких среди автозаводских ментов нет, точно, тетя Варя их видела-перевидела, все тут у них побывали. У этого мужичка вообще личность не ментовская. Размазня какой-то. Ну, с ним можно особо не чикаться.
– Чего надо, говори? – рявкнула погрозней. – Не нанималась я тут с тобой болты болтать.
Мужичок, видать, не только росточком, но и духом не удался – при звуке сердитого тети-Вариного голоса его минимум на метр от двери отнесло. И голос стал тоненький-тоненький:
– Извините… это улица Поющего, семнадцать, а? Квартира сорок пять?
– Номер квартиры на двери – ослеп? А номер дома – спустись вниз да посмотри сбоку от подъезда.
– А это… это… – робко забормотал недомерок, – это здесь находится салон массажа?
Последние слова он выговорил уж вовсе чуть слышно, словно в них было что-то неприличное. Вот дурак, а? Такие красивые слова! Гораздо лучше, чем контора, к примеру. Салон массажа…
Тетя Варя аж головой покачала от тоски по этим красивым словам. Учитывая, что она стояла согнувшись, движение мучительно отозвалось в ее больных плечах. Но на душе было еще больней.
Эх… золотые были денечки, брильянтовые! Улетели, куда подевались? Рассыпались, как бусинки по полу, закатились в щелки – не выковырнешь! А из-за чего? Из-за дури человеческой, вот из-за чего! Из-за дури и жадности. Все погорело, все…
Правда, Шурик говорит, что, когда пена схлынет, они наверстают упущенное. Дескать, все менты тут у них кобелились, да разве они позволят, чтобы навсегда прикрылось такое веселенькое местечко?
Может быть, может быть. А все же так, как раньше, уже не будет!
И тетя Варя ответила со скрипучей тоской в голосе:
– Закрыт салон. По техническим причинам.
– Как закрыт?! – Толстячок аж рот приоткрыл, и нескрываемое огорчение, прозвучавшее в его голосе, доставило тете Варе некоторое удовольствие. Что ни говори, а все-таки их работа необходима людям!
– Как закрыт, спрашиваешь? – хмыкнула она. – Молча! Закрыт – и все.
– Но почему, почему?! – не унимался толстячок.
– Почему, почему… По кочану. Приехала санэпидстанция, говорят, у массажисток руки грязные и ногти длинные. Вот и закрыли! Понятно?
А как еще ответить? Не ляпнешь же вот так, запросто: мол, закрыли нас менты! Не дурак, так догадается, а если дурак – ну, если дурак, то с ним и разговаривать нечего.
Видать, толстячок оказался все же не так прост, как можно было решить по его щекастенькому личику. Ротик поджался, глазки испуганно забегали:
– Понятно… санэпидстанция, значит. А что, все ваши массажистки… в больнице?
Тете Варе, любившей мужиков остроумных, ответ крайне понравился. И толстячок-недомерок даже показался повыше росточком.
– Да не, не все, – ответила она добродушно. – Правду тебе сказать, в больницу никого и не взяли. Велели на дому лечиться. Так что ищи по адресам, какая массажистка тебе надобна. А у которых дома тесно, те больше воздухом дышат. А что, осень нынче теплая!
– Воздухом дышат? – задумчиво повторил подросший недомерок. – Это где же? В парке, что ли?
– Да не, в парке вряд ли, – хихикнула тетя Варя. – Там одни маньяки да дрочилы, компания для наших массажисток неподходящая. К тому же они все девочки городские, им особо свежий воздух вреден. Им лучше, чтоб бензинчиком воняло, резиной паленой… Смекаешь?
– Смекаю! – радостно закивал толстячок. – Автостоп, значит… ну да, мне так и говорили! А где, не скажете? Где они конкретно… дышат? На каких дорогах?
«Вот пристал!» – рассердилась тетя Варя. С другой стороны, мужика понять можно: Автозаводский район – ого какой большой! И если ты не местный, а откуда-то из верхней части города, то тебе отродясь не найти ту девочку, которую хочешь, ежели не будешь точно знать, на какой трассе она голосует.
– Ты ищешь-то кого? – спросила тетя Варя, понизив голос. – Машу Куманькову? Таню Лифшиц? Веру Сажину?
– Таня-то мне нужна, только не эта, не Лифшиц, – пробормотал он задумчиво. – Таня… фамилию забыл. Зато я помню фамилии других девушек, которые мне нужны. Лариса Каретникова и Алла Свербеева. А Таня… да, вспомнил! Волкова ее фамилия.
Тетя Варя отпрянула от «глазка» так резко, что боль снова вступила в спину. Тихо ойкнув, она схватилась за поясницу, с ужасом подумав, что теперь уж точно не разогнется. И опять из-за этих трех сучек! Ведь с самого начала скрутило ее из-за чего? Из-за тех дел, которые натворили эти три пробляди, Лариска, Танька и Алка. И теперь, стоило только упомянуть их, как снова прострелило! Насквозь пробило! Как будто из того монтажного пистолета, которым дюбеля в стенку загоняют, выстрелили ей в спинушку!
– Проваливай! – выкрикнула она стонущим голосом. – Вали отсюда, понял? Сам этих мерзавок ищи! Я тебе тут не помощница!
Она сделала попытку отойти от двери, но не тут-то было: чертов радикулит вцепился в нее, как рак клешнями: один раз, еще девочкой в родимом Заволжье, Варя попала ногой в рачью нору – и на всю жизнь запомнила это ощущение. Корячась у двери, она невольно поглядела в «глазок» – и даже не сразу поняла, что увидела. Недомерок и не подумал ее послушаться и свалить. Он по-прежнему стоял на площадке, только его лицо было заслонено какой-то полоской. Блеклой такой, серовато-зеленоватой, с нарисованной на ней мужской физиономией.
Присмотревшись, тетя Варя поняла, что это сто баксов.
«Разве это деньги?» – фыркнула бы она неделю назад. Но не теперь, когда в будущем предстояли одни расходы, а доходов – никаких!
Сто долларов… Какой нынче курс в обменниках?
– Чего тебе надо-то? – спросила все еще ворчливо, чтоб этот хмырь не думал, что ее вот так запросто можно купить за портретик какого-то несчастного американца.
– Не чего, а кого, – ответил он спокойно, помахивая этой бумаженцией. – Я же говорю, мне этих девок надо. А особенно Лариску Каретникову.
Тетя Варя тяжело вздохнула. Нечего делать, придется продаваться за деньги!
– Про Татьяну тебе ничего не скажу, потому как не знаю. А Лариску найдешь недалеко от заправки «Лукойла». Ну, возле «Тысячи мелочей»! Там же наверняка и Алка отирается на подхвате. Так что двигай прямиком к «Лукойлу». Ты район-то знаешь?
– Более или менее, – буркнул мужик, направляясь к лифту.
– Эй! А деньги?! – вскричала тетя Варя.
– Какие деньги? – спросил толстяк, нажимая на кнопку лифта. Дверца открылась сразу. – А, деньги! – Он задумчиво повертел перед глазами сотенную, которую так и держал в руках. – Да, деньги! Чуть не забыл, спасибо. – Он заботливо сунул баксы в карман, а потом шагнул в кабину.
Вслед за тем послышался скрежет смыкающихся дверей, и лифт с глухим гудением направился вниз.
– Ах ты ж недомерок вонючий! – взревела тетя Варя, хватаясь за замок и резко поворачивая ручку. Но тут же она поняла, что делать таких ретивых движений не стоило: замок был тугой да еще иногда заедал, она и в добрые времена поворачивала его с усилием. А теперь у нее аж дух занялся!.. Пакостный мужичонка все равно уже ускользнул – не догонишь, а в поясницу-то, в поясницу как вступило… а плечи как свело!