– Значит, свертываем базу.
– Ну да. Чего ж тут еще ждать?! Ее уже и так второй раз разрушает.
На следующее утро после возвращения на «Пересвет» и размещения всех эвакуированных, члены экспедиции собрались в кают – компании. Павлов отсутствовал – он лежал в стационарном восстановительном комплексе и участвовать в разговорах не мог. А Трофимов прибыл на совещание на легкой «неотложке», весь обвитый проводами и покрытый слоями различных медицинских пен и гелей, но вполне способный к работе. По крайней мере, ему удалось убедить в этом врачей. Катя успела залечить свои ссадины, но выглядела усталой и замученной – сказывался перенесенный стресс.
– Я когда была маленькой, на наш дом обрушился смерч, правда не такой сильный, но испугалась я здорово, – шепнула она Дмитрию. – У меня тогда щенок погиб. Вчера будто заново все пережила. Всю ночь кошмары снились. И никакой ментальный тренинг не сработал.
– Бедняга, – посочувствовал ей знахарь. – Обратилась бы ко мне, я бы помог.
– Самой надо учиться, – шепнула Катя и замолчала, потому что в помещение вошел Гарчев.
– Рад сообщить, что жизнь раненных вне опасности, – сказал он, открывая заседание. – Некоторых врачи уже отпустили, другие уверенно идут на поправку. А теперь вернемся к нашим планам. Земля поддержала мое решение об эвакуации, программа исследований на Афине – 7 свертывается на неопределенный срок. Дмитрий, а что тебе удалось выяснить у инсектов?
Знахарь пересказал услышанное и увиденное в Улье, и его слова вызвали среди членов совещания оживленную дискуссию.
– Что ж ты, гад, на вызовы не отвечал?! – склонившись к нему, в сердцах спросил Трофимов. – Я тебя полдня выискивал! Мы чуть с ума не сошли! Катерина вся издергалась.
– Не правда! – возмутилась Катя, но вспыхнувший на ее щеках яркий румянец красноречиво говорил об обратном.
– Наверное, Улей блокировал коммуникатор, потому что никаких вызовов мне не поступало, – ответил Дмитрий.
– Это что же получается, – сказал Носов, – мы для инсектов что – то вроде заразы?! Они от нас шарахаются, как от чумных?!
– Ну да. Только люди для них зараза не физическая, а ментальная, – пояснил знахарь. – Я пока не могу объяснить почему, но люди какими – то своими психоэмоциональными и биоэнергетическими структурами оказывают негативное влияние на осуществляемые инсектами процессы гармонизации здешней Реальности. К тому же само мышление людей они по ряду параметров воспринимают как вредное, а многие особенности поведения как опасные. Ложь, например. Умалчивание. Они же эмпаты и все это прекрасно чувствуют.
– Не правда, мы их не обманывали! – воскликнул кто – то из прогрессоров. – Мы лишь не все им рассказывали! И старались показать им другие возможные пути развития.
Дмитрий подумал, что этот ответ очень характерен для людей – отстаивание своей точки зрения, даже если сам еще не до конца разобрался в том, что тебе сказали. Превентивно.
– К тому же для контактов были присланы специалисты FIB очень высокого класса, которым ничего не стоит блокировать свое сознание, – заметил Носов.
– Увы, но инсекты за счет соединения разумов способны к эмпатии столь тонкого уровня, что чувствовали и это. К тому же, по мере погружения во все более глубокие слои ноосферы, скрывать что – то становиться все труднее. И инсекты хорошо ощущали, что контактеры думают одно, говорят другое, а делать хотят и вовсе третье!
– Хм, подожди, ты хочешь сказать, что инсектов вообще нельзя обмануть? – удивленно спросил Трофимов.
– Я думаю, не только инсектов, – ответил Дмитрий. – У жителей всех посещаемых нами планет, судя по моим наблюдениям, отсутствует подсознание.
– И какая здесь связь с тем, что ты говорил про инсектов?
– Мне кажется, коллективный разум у этих рас правильнее называть не коллективным бессознательным, а коллективным сознанием. И каждый житель имеет способность и возможность контактировать с ноосферой. Глубина проникновения в которую зависит только от способностей конкретного жителя, от развития его разума, умения понимать и переводить в доступные ему понятия смысл тех образов планетарного коллективного сознания, которые он способен воспринимать. Но сам контакт с ноосферой у них проблем не вызывает.
– И что?
– Ну как же! Если нет подсознания и есть возможность доступа к знаниям, хранящимся в ноосфере, жителям этих планет нельзя ничего внушить! Их нельзя загипнотизировать! Даже используя самые последние наработки НЛЭП ИК (нейролингвистически – эмоционального программирования с индивидуальным кодированием)! Понимаете? Их можно только убедить, доказав свою правоту. А обмануть не выйдет, потому что, во – первых, это было бы возможно, имей вы уровень интеллекта значительно выше не только того аборигена с которым контактируете, но и всего эгрегора в целом! А тягаться с разумом всей планеты, уровень интеллекта отдельных жителей которой равен среднеземному, согласитесь, весьма проблематично! А во – вторых, заметьте, жители всех планет, на которых мы были – эмпаты! От них невозможно что – то скрыть, они чувствуют малейшую фальшь или недоговоренность! И поэтому обмануть их можно лишь если ты и сам себя убедил в том, о чем говоришь. Иначе мельчайшие расхождения между твоими мыслями и эмоциями будут замечены. То есть с жителями этих планет возможно только сотрудничество. На равных! И абсолютно открытое!
– Интересные мысли, – сказал Гарчев. – Я обязательно передам твои выводы в КИК. Думаю, нашим коллегам на Земле эти твои предположения будут весьма интересны.
– Присоединяюсь, – кивнул Носов. – Я как – то не задумывался над этой стороной наших контактов с аборигенами. Обязательно надо будет поднять данные и просмотреть результаты нейропсихических исследований на предмет наличия подсознания у жителей проблемных планет. Если, конечно, такие данные есть. Я, например, не уверен, что на это обращали внимание. Но запрос я пошлю. Как и рекомендацию учесть этот аспект при исследованиях и других планет.
– Отсутствие подсознания, хм… Ты уверен? Просто трудно себе это представить, особенно когда мы говорим об инсектах, – спросила Катя.
– Именно на Афине – 7, воплощаясь в них, а потом соединяясь сознанием с Матерью Улья и погружаясь в Суть их Мира, я понял это особенно ярко. Инсекты наделены как личным, так и коллективным разумом, причем общие разумы всех Ульев и Замков соединены в Единый всепланетный разум. Доступ к которому имеет, как я уже говорил, каждая особь. Так же как она имеет доступ и ко всем ресурсам своего личного разума. Каждая эмоция сразу в момент ее возникновения не только переживается, но и осознается. Тут же полностью выявляются и причины возникновения той или иной эмоции. Поэтому никаких "отложений", вытеснений, сублимаций и тому подобного в подсознание не происходит. А значит, нет и никаких скрытых поведенческих мотивов, порождающих ситуации, когда решения и действия определяются не реальными стимулами, а чем – то подсознательным, что попало туда еще в детстве или в стрессовой ситуации. И нет вызванных какими – нибудь вытесненными воспоминаниями душевных терзаний и тем более фобий.
– То есть у инсектов все – таки есть эмоции? – уточнила Катя.
– Да, только не совсем такие, как у людей. Скорее даже, их не совсем верно называть эмоциями. Просто слова лучше подобрать не могу. Эти переживания в основном интеллектуальные и связанны с познавательным процессом. Радость познания, например. Удивление, догадка, сомнение, уверенность, предчувствие открытия, тревога о результатах эксперимента, желание поделиться результатами или огорчение от неудачи. Но все они направлены на интеллектуальный процесс. У них есть любовь, дружба, сострадание, но нет зависти, гордости, желания причинить боль. Скажем, солдат не будет зазнаваться перед фуражиром. А рабочая пчела завидовать Матери Улья. Потому что они четко знают, что все они – части Единства и каждая воплотилась с некими талантом, который нужен всем, а значит полноценная реализация, скажем, таланта уборщика ничуть не менее ценна, хотя и более распространена, чем талант Ищущей Пути – так у них называют пчел, которые по своим занятиям ближе всего к земным ученым и философам. И поэтому здесь нет места и даже повода для зазнайства или, наоборот, уничижения. Все ощущают себя делающими одно большое общее дело, в котором важна роль каждого на его месте. И в зачет идет только степень реализации данного от рождения и развиваемого в ходе всей жизни таланта. Поэтому здешние жители изжили агрессивность, злость, жажду убийства, хотя им до сих пор приходится устранять последствия всего этого в глубинных уровнях Бытия.
– Это что, значит негативные эмоции откладываются в ноосфере?! – удивился Трофимов. – Я сейчас разозлюсь на кого – нибудь, а оно там запишется?
– Да. И будет иметь последствия, причем не всегда проявляющиеся сразу.
– Ага, значит, надо не думать, а сразу в лоб давать, – вполголоса сказал Трофимов, наклонившись к Савельеву, замещающего пока Павлова.
– Ну да – и последствия тогда будут сразу – ответный хук или лоу – кик в колено, – хмыкнул тот.
– Потише, пожалуйста, – призвал к порядку Гарчев. – И посерьезней.
– Тут, кстати, стоит сказать, что эмоции у инсектов в большой мере направлены на Общее Благо, – продолжил Дмитрий. – На Дом, на Семью. И в связи с этим у меня возникла еще одна мысль. Все дело в том, что у большинства людей точечное сознание, а единственной альтернативой ему является полевое. В случае с инсектами – роевое. Полевое сознание можно считать наиболее доступным для нас аналогом Исходного, Изначального Сознания, присущего ПервоПредкам. Т. е. когда при сохранении самосознания все НЕПОСРЕДСТВЕННО ЧУВСТВУЮТ ОБЩНОСТЬ КАЖДОГО С КАЖДЫМ. Всех друг с другом. Если бы люди обладали коллективным (полевым, роевым) сознанием, то каждый бы знал, что нужно другому. Это позволяло бы Разумам осуществлять эквивалентный обмен вещами (пищей, одеждой и т.п. и т.д.), необходимыми для существования содержащих эти Разумы тел. В среде полевого сознания пропадает само понятие отсроченного спроса – каждый член общества с полевым сознанием получает нужное. И тогда деньги (а как вы понимаете, у инсектов денег нет, хотя