Пока прибывали специализированные части антитеррора, закончили минировать остальные емкости. На кадрах хорошо видны лица парней: красивые и одухотворенные, глаза сияют, как звезды, сами не ожидали, что из простых существ, способных только на учебу да траханье сокурсниц, сумеют подняться до высот самопожертвования.
Вот Крис прислушался, доносятся завывания сирен, сейчас с ними начнут переговоры, а тем временем элитные части подберутся ближе, снайперы возьмут их на мушки…
Перепачканное лицо Криса оставалось бледным, даже желтым, как у покойника, но глаза блистали. Норманну, его лучшему другу, показалось, что они разгораются все ярче и ярче.
– Ну что, братья, – произнес Крис дрогнувшим голосом, – кажется… пришел и наш час?
– Похоже, – согласился Джон, он передернул плечами. – Но, Боже, я не думал, что так рано!
– Отец наш знает, – сказал Генрих, третий, – кого и когда позвать.
А четвертый, Эрих Райт, склонный к торжественности и патетике, проговорил громко, с подъемом:
– И придет Страшный Суд, Жуткий и Последний… Да разверзнутся могилы, да вопрошат Судии почивших: как ты жил и что сделал для людей?.. И будут все судимы окончательно и бесповоротно.
Крис сказал буднично:
– Не все, абсолютное большинство останется там навеки, в том числе и эти герои, что сейчас беснуются с той стороны, взяв нас в такое кольцо, будто с нами танковая дивизия… Они останутся, а мы встанем. И мы еще побываем и на далеких звездах, и в дальних галактиках. Взрываю?
– Погоди, – попросил Генрих. Он подошел к переговорному устройству, громкий голос разнесся над тройной цепью солдат: – Отойдите подальше!.. Как можно дальше!.. Взрывная волна многих из вас просто убьет, остальных покалечит.
Эрих выглянул в окно, рискуя поймать пулю, крикнул:
– Не уходят!
– Что-то стали храбрые… – проронил Джон.
– Да просто не верят, что мы на такое решимся, – возразил Генрих с горечью.
Их взгляды встретились. И я бы раньше не поверил, прочел он в глазах друга. Совсем недавно мы были одними из них. Господи, как стыдно…
Джон вдруг сказал дрогнувшим голосом:
– Взрывай!.. А то во мне из темноты поднимается этот животный страх перед бездной… Я же не рожден имортистом, во мне слишком силен этот, простой…
Крис кивнул, положил руку на взрыватель. От дальнего окошка крикнул Генрих:
– Прибыли первые пожарные машины!.. Это ничего не даст при пожаре, но, если промедлим… могут не дать ему разгореться!
– Понял, – ответил Крис. Не убирая руки, повернулся к друзьям, сказал ясным голосом: – До скорой встречи!
Вся тысяча темных окон многоэтажного здания вспыхнула, словно в нем заработала гигантская электросварка. Белый плазменный свет тут же перешел в красный, багровый, все рамы на этажах вылетели под одновременным ударом красного, клубящегося, до жути похожего на ядерный взрыв. Бетонная коробка здания рассыпалась в стороны, а крыша, прежде чем рухнуть, поднялась на волне взрыва на высоту еще такого же здания.
Тяжелые стены с жутким грохотом валились на машины, давили скорчившихся за ними людей. Огненная волна понеслась стеной, машины несло некоторое время, словно грязные щепки в половодье.
Утром всю Англию тряхнули новости, что ночью злоумышленники открыли все запасы топлива, приготовленные для выхода флота в океан, и подожгли. Теперь пожар, что нанесет колоссальный ущерб, придется гасить неделями, а эскадра так и не выйдет в море, не присоединится к победоносному флоту США…
Искореженную и оплавленную видеокамеру подобрали далеко за доком, совершенно случайно, а парнишка, что вытащил пластинку флэш-памяти, не думал, что уцелела, но, когда подсоединил через юэсби к компу, ахнул и немедленно позвонил в телестудию. Запись показали раньше, чем власти успели наложить запрет, и увиденное тряхнуло Англию сильнее, чем колоссальные материальные потери при пожаре.
Вся четверка из обеспеченных и крайне богатых аристократических кругов, что им еще надо, спрашивали люди на улицах, дома, в офисах. Это же лучшие рестораны, собственные виллы, яхты, а то и самолеты, можно летать на тропические острова оттянуться, в Лас-Вегас – поиграть в казино, на яхту приглашать кинозвезд… Что им еще надо? Зачем?
Старая Европа не только отказалась присоединиться к крестовому походу, она еще и закрыла воздушное пространство для стран, готовящих вторжение в Россию. Польша и Прибалтика заколебались: готовые во всем следовать за сильным, то есть за США, тем не менее зависят от благосклонности стран Европы, без них не пробиться в НАТО…
Первой дрогнула Польша, заявила, что не допустит высадки войск со своей территории, Прибалтика выступала с противоречивыми заявлениями, во всех трех странах начались волнения, но еще больше все следили за событиями, что разворачивались на территории США.
Весь мир обошли кадры с горящим автобусом, что перегородил улицу Нью-Йорка. С этого началось пассивное восстание, так его называли, нью-йоркских имортистов. Они не вступали в схватки с полицией и национальной гвардией, но, будучи в массе своей высокопрофессиональными специалистами, с первого же дня сумели парализовать жизнь огромного мегаполиса. А горящий автобус был лишь символом, больше ничего поджигать не пришлось: город был надежно лишен электричества, тепла, подвоза топлива и продуктов.
Военные базы поддерживали образцовый порядок только на своих огороженных территориях, но военные не добывают у себя нефть и не преобразуют ее в бензин, а вот топливо поступать перестало. Когда президент обратился к военным, чтобы взяли под контроль жизненно важные для страны объекты, это привело лишь к появлению множества вооруженных до зубов десантников на электростанциях и на дорогах, однако высоколобых в военной форме не хватало, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии.
А где хватало, саботаж продолжался все равно, из чего высшее командование решило, что и свои яйцеголовые сочувствуют имортизму. Начались аресты в своей среде.
Перелом наступил с заявления бригадного генерала Гревса. Он собрал журналистов и сказал, что считает имортизм самым подходящим мироустройством, в том числе и для США, и потому свою военную часть на подавление протестующих выводить не будет.
Из Пентагона пришел приказ лишить Гревса звания и подвергнуть аресту, но Гревс ответил, что на вверенную ему базу он никого не допустит, а приказы командования прошлой эпохи игнорирует.
Потемкин почти не появлялся в Кремле, сперва галопом по Европам, крепил узы там, попрыгал по Латинской Америке, составляя новые блоки, оттуда ринулся в Азию, лишь на пару часов заскочив в Москву, рассказал торопливо то, что не хотел доверять даже сверхзасекреченным каналам, а из Азии сделал затяжной прыжок в Канаду.
ГЛАВА 13
Плечи оттягивает рюкзак, сорок килограммов взрывчатки. А у Мустафы и Абдуллы по шестьдесят, за спиной их хриплое дыхание. Еще по сорок у Карима и Гасана. Машина отдаляется с каждым шагом, дальше надо скрытно, иначе охрана моста, какая ни липовая, поднимет тревогу. Скорее всего, не успеет, эти английские свиньи напились и спят, вымирающий народ, все в этой дряхлой Европе вымирающие, но рисковать нельзя, на карте очень многое. Очень.
В ночи послышался стук колес, очень громкий, отчетливый. Абу Саид прибавил шаг, сейчас охранники оглушены, можно бы подойти и перебить, как цыплят, но, увы, не успевают, а с таким грузом не побегаешь. К счастью, поезда через каждые пять минут, а год назад здесь проходило не больше двух в час. И составы были покороче, в пять-шесть платформ, а теперь тащат по тридцать-сорок. Местные свиньи сейчас перебрасывают чуть ли не все свои войска куда-то далеко. Там, на краю страны, грузят на корабли и увозят через море, готовятся воевать в чужих краях. Самое время взять власть на всем этом острове в руки правоверных сынов Аллаха. Даже если не удастся, как сказал мулла Омар, они сумеют добиться от англичан существенных уступок: либо автономии на земли, где живут мусульмане, либо полного отделения, как отделена сейчас Ирландия или Шотландия. Будет еще арабская страна, самая молодая на свете, ей еще нет названия, хотя пора и придумать…
Огромный железнодорожный мост выгибался над бесконечным темным ущельем, как рождественская дуга: яркий, освещенный сотнями лампочек, а по Англии экономные жители берегут электричество. Тяжелый грохот доносился, казалось, из-под земли: с моста будет видно, что внизу не ущелье, а такое же полотно в два ряда, там составы один за другим, везут лес, технику, трубы, мазут, дизельное топливо, зерно, и с такими же равными промежутками идут поезда с живой силой, как говорит мулла и добавляет со смешком, пока еще живой!
Пару минут переводили дыхание, за спиной Абу Саида Мустафа и Абдулла вытаскивали из чехлов снайперские винтовки. Простые армейские, облегченного типа, с глушителями. Прицельная дальность полкилометра, но больше и не нужно, мост уже в двухстах метрах. Можно подобраться в темноте и ближе, только две свиньи расхаживают вдоль полотна, остальные сгрудились в будочке, жрут водку, никчемный народ. Даже не поймут, как не понимают свиньи, почему и от чьей руки умирают.
Абу Саид покатал в голове это красивое сравнение: свиньи не понимают, почему умирают, не могут же такую ужасную вещь подумать на то ласковое существо, что обслуживало их, приносило еду, убирало нечистоты, поило водой и всячески услуживало? Так и мы, молодые и сильные, только прикидывались, что убираем за вами нечистоты, сволочи. Сейчас наступит час расплаты. Вы все умрете, сволочи, гады, гяуры, пожиратели падали, неверные собаки…
Грудь бурно вздымалась, кровь ударила в голову. Он с усилием заставил себя успокоиться, спросил тихо:
– Готовы?
– Да, – ответил Абдулла и добавил сварливо: – Зачем я в такую даль ночные очки пер?.. Свиньи ходят по самым освещенным местам!
– Перетрудился? – спросил Абу Саид с усмешкой.
– Усталому ишаку и ухо тяжелое, – ответил Абдулла. – И вообще, зачем все шли? Ты и сам бы один справился.