Положение было трудным, несмотря на то, что оба крейсера были новыми, машины на них исправны, а вооружение (по четыре 203-мм орудия и по восемь 152-мм орудий у каждого), позволяло принять бой даже с превосходящими силами японцев, но шансов на победу у них всё равно не было. Двадцать четыре крупнокалиберных орудия, против шестидесяти, и множество целей не дают им шансов на победу.
Против них было шесть крейсеров и четыре миноносца, причём флагман японской эскадры броненосный крейсер «Асама» по водоизмещению только немного уступал обоим русским крейсерам. Но выхода другого не было, или бой, или позорная капитуляция на глазах у всех.
А уж команды итальянского крейсера «Elba», английского «Talbot» и французского «Pascal», а также американской канонерской лодки «Vicksburg» растрезвонили бы об этом на весь мир. Чуть в стороне от этих крейсеров, притулился на рейде и небольшой лёгкий крейсер «Африка», чей капитан люто ненавидел команду английского «Талбота».
Особенно, после того, как чуть было не торпедировал его в ответ на наглое требование, спустить флаг государства Судан, что развевался на его мачте, поражая всех безыскусностью и простотой исполнения очертаний чёрного африканского континента на белом фоне.
Сейчас же этот небольшой изящный лёгкий крейсер спокойно покачивался на мелкой волне в глубине бухты, скрываясь за русскими крейсерами, которым было совсем не до внутренних разборок иностранцев.
Окончательно согласовав свой план и приняв решение на прорыв из бухты. Оба капитана, отправились наверх, сообщить своим командам о предстоящем бое. Бой обещал стать последним, ведь им предстояло преодолеть двадцати мильный узкий фарватер, выводивший в открытое море, где они могли уже воспользоваться своей скоростью, значительно превышающей возможности японцев, и оторваться от них, уйдя в Порт-Артур на соединение с первой Тихоокеанской эскадрой.
Ночь прошла в приготовлениях к бою. Люди спали урывками, подготавливая свои корабли к прорыву из бухты, и не замечали, что и на африканском крейсере было подозрительное движение, но никто не придал этому никакого значения. Им было просто не до этого, да и чем им мог помешать этот небольшой крейсер, утыканный торпедными аппаратами, как ёж иглами.
О том, что он может прийти им на помощь, они даже не думали. Россия, как и всегда, осталась один на один со своею бедой. Все её союзники, только приветствовали идущих на смерть, не желая участвовать в этом. Улыбки, и восторженные возгласы, вот и всё, что могли получить русские моряки от французов.
Рано утром, когда первые лучи солнца осветили рейд, на котором стояли русские крейсера, оба командира, выстроили на палубе кораблей свои команды, одетые во всё новое и торжественно зачитали боевой приказ на прорыв из бухты Чемульпо в Порт-Артур, после чего, каждый из них, решил сказать своё последнее слово команде.
«Братцы! Сегодня мы идём на прорыв. Никто из наших родных, ни Россия не знает об этом. Никто не увидит этого, никто не будет стоять рядом. Возможно, что сегодня морские волны укроют нас водяным саваном, навеки похоронив в морской пучине. Мы идём в бой, как многие моряки шли до нас. Идём в неравный бой, против нас вся японская эскадра, вы видите дымы их труб, встающих на горизонте. Они ждут нас, они не боятся нас! Так не посрамим же мы своих предков, так не дадим мы волю трусости в безнадёжном бою, так заставим же вероломных японцев, горько пожалеть об этом дне, когда они встретятся с нами в бою. Да здравствует Россия! Да здравствует наш флот! Вперёд и до конца!
Выстроенные на палубе моряки в полном молчании слушавшие эту речь, после её окончания, грянули громкое троекратное «Ура!» Вспугнутые этими криками чайки, метавшиеся перед этим на морскими волнами, на несколько секунд замолчали. Очнувшись, они с новой силой закричали своими противными голосами, словно приветствуя новые души моряков, которые заполучит сегодня морская бездна.
Капитан первого ранга Беляев, смахнув не прошеную слезу с глаз, только что смотревших на людей, идущих с ним в бой и возможно видевших их в последний раз, как и они его. Он развернулся, и плотнее натянув фуражку себе на голову, застыл на ходовом мостике, внимательно смотря вперёд, туда, где их ожидала японская эскадра. Перед его глазами продолжали стоять лица моряков. Они были разными, молодыми и безусыми, с длинными усами бывалых морских волков, и посеребрённые ранней сединой, но на каждом из них, горели боевым задором глаза. Глаза, настоящих воинов, и настоящих моряков.
- Полный вперёд! — скомандовал он и броненосный крейсер, стал медленно набирать скорость, идя вслед за «Варягом», который уже успел набрать полный ход.
Дождавшись, когда оба крейсера выйдут из бухты и скроются из видимости, вслед за ними, снялся с якоря и крейсер «Африка», и неспешно работая винтом, направился на выход из бухты, догоняя, далеко ушедшие вперёд русские крейсера. Ему вслед, только покрутили пальцем у виска, заинтригованные этим необычным поступком иностранные матросы.
- Сумасшедшие негры, — сказал один из них и сплюнул за борт.
В 11.25 27 июня русские крейсера вышли из бухты, где их ожидала японская эскадра, состоящая из флагмана эскадры крейсера «Асама», водоизмещением в десять тысяч тонн и вооружённого четырьмя 203-мм пушками и четырнадцатью 152-мм, крейсера «Чиода» — десять 120-мм орудий, двух однотипных крейсеров «Нанива» и «Такачихо» имеющих два 260-мм орудия и шесть 150-мм каждый, крейсера «Ниитака» — имевшего шесть 152 миллиметровых орудий, и крейсера «Акаси» имеющего на вооружении два 152-мм орудия и шесть 120-мм. И довеском к ним шли четыре миноносца.
Шансов победить эту армаду у русских не было, но они всё равно шли в бой.
В 11.30 русские крейсера, идущие на прорыв, обнаружил крейсер «Чиода». Дежуривший в этот день, и дал об этом сигнал на флагман эскадры. Контр-адмирал Урио, отдал приказ сниматься с якоря, из-за чего, японцам пришлось в спешке расклёпывать якорные цепи, так как они не имели времени на быстрый подъём якоря.
На ходу сформировывая тактические группы, японцы пошли на перехват крейсеров, которые развили уже скорость в пятнадцать узлов и, имея однотипные машины, отчего стремительно сокращали расстояние, готовясь прорваться через опоздавших со снятием с якоря японцев.
Крейсер «Осама», подкреплённый крейсером «Чиода», открыл огонь по русским крейсерам в 11.45, сформировав по приказу Урио первую тактическую группу. Остальные японские крейсера, торопились вступить в бой, растянувшись в одну линию, но пока не вышли на прицельную дальность. Из них была сформирована вторая тактическая группа. Третьей группой, выступили четыре миноносца, шедшие позади всех, но готовые в любой момент атаковать русские крейсера, шедшие на прорыв.
Командир «Африки» командер Патрик О` Нил, обратился к своему старпому лейтенант-командеру Миллигану Глисону.
- Мил, тебе не кажется, что эти русские сумасшедшие? Они собираются забодать всю эскадру этих узкоглазых, своими двумя крейсерами.
- Не думаю Патрик, что мы умнее их.
- Конечно, нет Мил, конечно, нет! Но мне хочется надрать задницу этим узкоглазым собакам, чтобы они почувствовали, как это, получить пару торпед в бок от белых негров.
- Ты сумасшедший Патрик!
- Я… сумасшедший?! Сумасшедший, это Мамба, который послал нас в эту жопу мира, где едят «друзей» человека, и платит чистым золотом, только за то, что бы мы потопили его крейсер, но обязательно при этом спаслись, чтобы рассказать, какие мы крутые, и что мы смогли помочь этим храбрым русским.
- Он сумасшедший, Глисон, я точно тебе говорю. Он, правда, ненормальный. Ведь он нам предрёк, что русские крейсера пойдут на прорыв, а их обязательно встретит японская эскадра, только не сказал когда. И мы с тобой, как два идиотто, проторчали здесь целых четыре месяца в ожидании это дня, смотря на этих узкоглазых, от которых мне уже тошно, и постоянно есть рис и рыбу в соевом соусе, от которых мне тоже тошно. Тебе не кажется это сумасшествием? Да ещё и тренировались, как проклятые!
Тут он отвлёкся на неспешно передвигавшихся матросов, скаливших свои белые зубы в предвкушении боя.
- Эй! Вы! Обезьяны! Ну-ка, пошевеливайте своими чёрными задницами, вы не видите, что мы нагоняем русских! Вам предстоит славно погибнуть во славу Мамбы. Кто-нибудь против?
- Нет, сэр! Один из рослых негров, на бегу обернулся и улыбнулся белозубой улыбкой. — Вся команда готова сдохнуть, во славу императора Африки!
- То-то же, — проворчал довольно О`Нил. — Все мы готовы сдохнуть ради него и тех денег, что он заплатит нашим семьям, а также нам, если мы выживем.
- Но мы ведь не готовы будем сдохнуть, ведь так ребята?! — крикнул он во всю мощь лёгкий.
- Да, сэр, — со всех сторон, послышались возгласы, суетившихся на палубе матросов.
- Вот и хорошо! А уж старый морской волк, подобранный на улице, почти опустившимся человеком, всеми забытый, и без гроша в кармане, знает, как он сможет отблагодарить вождя всех негров.
- Нам бы только повод, чтобы вступить в бой, — проговорил он вслух для своего старшего помощника.
Лёгкий крейсер, пенил воду своим форштевнем, быстро нагоняя ушедшие далеко вперёд русские крейсера, и стремясь вступить в бой на их стороне, и в то же время на своей. Его команде нужен был повод, и они шли, напрягая свои машины, собираясь «подставиться» под удар японцев, которые, не обращая внимания на мелкий иностранный крейсер, уже открыли огонь по русским кораблям.
Через десять минут «Африка» почти догнала русских и, идя параллельным курсом, стала мешать второй тактической группе японцев, ведущими бой с русскими крейсерами. Контр-адмирал Урио, наконец, заметил африканцев и сначала даже не понял, кто это.
Покопавшись в памяти, он вспомнил доклад командира крейсера «Чиода», который стоял до этого на рейде Чемульпо, о том, что там был ещё и лёгкий крейсер государства Судан, непонятно что делавший там, и простоявший в порту почти полгода.
- Дайте сигнал миноносцам, отогнать это убожество, — прокричал он свой приказ адъютанту. Тот просемафорил приказ, через боевой пост на миноносцы.