Трудно и невозможно перечислить в газетной статье все сделанное покойным Государем для развития вооруженных сил России, так как пришлось бы касаться даже деталей, из которых многие сами по себе имеют существенное значение. Скажем только то, что в настоящее время Россия в военном отношении находится в таком состоянии, что в час тревоги наша армия, мобилизованная и сосредоточенная на границе, представит собой грозную силу, которая даже в численном отношении имеет полную возможность соперничать с армиями коалиций наших соседей, вместе взятых.
То же самое, если еще не большее, пришлось бы сказать и о флоте, созданном, можно сказать, почти заново. В минувшее царствование почти ежегодно русское общество с радостью узнавало о появлении новых военных судов, построенных большей частью в России, из русских материалов и русскими рабочими. Помимо того, состоялась коренная реформа всех положений, касающихся личного состава нашего флота. Вновь возродился наш доблестный Черноморский флот, погибший в Крымскую кампанию, – и возродился в таком виде и в такой силе, каких тут прежде никогда еще не бывало.
Долгий, великий и неусыпный труд потребовался для всей этой многосложной работы, зато результаты его дают возможность со спокойной совестью сказать, что Россия вступает в новое царствование с отличной организованной армией, способной дать надлежащий отпор врагам, если встретилась надобность, – и ни армия, ни флот, ни весь Русский народ никогда не забудут этих великих трудов Усопшего Самодержца для прочного обеспечения государственной обороны России и ее могущества, – трудов, столь высоко поднявших вес русского голоса в международных вопросах.
20 Октября
Он умер. Нет Его уж более,
Нам не вернуть Его опять,
Как видно, было в Божьей воле —
У нас Защитника отнять.
Прости, наш Царь, прости навеки,
Ты был Отцом, Ты нас любил,
Но смерть Твои смежила веки,
И тихим сном Ты опочил.
Здание Московской женской гимназии
Носитель идеала
В царствование Александра III России и всему современному миру дано было пережить исторический момент, всю важность, которую многие еще и не сознают. Император Александр III не был только выразителем идеи. Он был истинный подвижник, носитель идеала. Тяжкий крест всегда бывает уделом таких людей, являющихся лишь в минуты, когда ослабевающее человечество нуждается в особой помощи Провидения. Их миссия – не просто сказать, что уже не могут понять люди, но и показать, воплотить в своей личности то, что люди еще способны почувствовать, и этим путем возродить их способность понять утраченную истину.
Такие носители идеала редки в истории, но, появляясь в мире, они становятся путеводным маяком на целые века.
Никто не понял Императора, когда Он явился. Теперь, по кончине Его, можно лишь с грустью о ничтожестве человеческом вспоминать, как Его встретили, как тогда судили о Нем. С тупым упорством непонимания встречают каждого носителя идеала, но Он своими деяниями и обаянием своей личности принудил признать себя. Он начал свое служение с работы над самим собой и выдержал самый тяжелый искус: победил в Себе все, что могло бы мешать Его исторической миссии. Пришлось затем признать в Нем неутомимое трудолюбие, мужество, хладнокровие, независимость. Пришлось признать в Нем мудрого правителя. Все трудности, какие можно представить, становились на Его царственном пути, как будто нарочно для того, чтобы со всех сторон осветить Его. Смута, измена, расстройство государственной казны, голод, мор, опасности, казалось, неминуемой войны, – все одно за другим попеременно вставало перед Ним. Все побеждал Он, все умиротворил, благоустроил, нашел средства борьбы и с голодом, и с эпидемией, не допустил войны и сделал из тринадцати лет Своего царствования эпоху неслыханного благоденствия, тишины, довольства и славы.
В последние годы своей недолгой жизни Он уже победил все и всех. Весь мир признал Его величайшим Монархом своего времени. Все народы с доверием смотрели на гегемонию, которая столь очевидно принадлежала Ему по праву, что не возбуждала ни в ком даже зависти.
В этом величавом образе, который столь неожиданно вырос перед миром, Россия почувствовала нечто идеальное и вместе родное, близкое к сердцу. На Него смотрели с любовью, и все, что замечали в Нем, было так светло, так отрадно. Как Супруг, как Отец, как Патриарх своего Царственного рода, во всем являлся Он высоким примером. Его твердость была такова, что исчезала даже мысль о сопротивлении Ему. Но и доброта Его стала славною по всему миру. Прощение личных обид доходило у Него до такой христианской высоты, которая была бы удивительна даже у подвижника, спасающегося в пустыне. Его правдивость поражала в наш изолгавшийся век. Никогда еще, даже и при таком царе-работнике, как Петр Великий, не слыхали мы о столь самоотверженном истощении всех сил Царя на государственное служение. Почти четырнадцать лет Он посвящал сну не более четырех часов в сутки. Его хладнокровное пренебрежение опасностей не раз приводило в страх окружающих. «Пока я нужен России, до тех пор не умру», – говорил Он с глубокой верой в промысел Божий. Жил Он – для России. Он весь был в Своем долге.
И среди этих великих трудов Он не был ни суров, ни мрачен. В редкие минуты отдыха Он любил добродушно пошутить, посмеяться добрым смехом. Не по вкусу Его были шумные забавы. Он отдыхал тихими радостями семейной жизни. Его обожали дети, толпой окружавшие Его во Фреденсборге, не знавшие высшей радости, как веселая игра вокруг «Дяди Саши». Так называла Его молодая толпа разноплеменных отраслей родственных королевских домов. Все было в Нем так царственно-величаво и так человечески-прекрасно, чисто и симпатично, что все сердца привязывались к Нему любовью детей к Отцу, никогда не теряя чувства почтительного страха.
Это были счастливые годы России, но, чтобы поняли люди Избранника Божия, предстояло еще тяжкое испытание, подвиг смерти, раскрывающий смысл жизни.
И вот сразу, неожиданно, нестерпимо больно оборвались годы счастья. Не Богатырь, ломающий подковы, явился уже перед взорами, а человек больной, ежедневно слабеющий, едва двигающийся. Смерть подходила к Нему шаг за шагом. И тут только поняли мы, как дорог Он нам, тут только осознали, что живем Им. Чувствовалось, как будто солнце потухает в мире. Быть может, никогда еще ни о ком так не молилась Россия – и слышалось во всенародной молитве прошение, что уж если нужно наказать нас, то пусть лучше Бог пошлет другие бедствия, только не это. В эти томительные дни созналось в сердце русском все Им созданное.
А Царственный Страдалец тихо догорал, прикованный к ложу смерти. Но в Его слабеющем теле все ярче сияло величие Его бессмертного духа. Он умирал бестрепетно, без жалобы, все время думая лишь о близких сердцу и о Своем Царском служении. А когда останавливал Он мысль на Себе, это была мысль о душе Своей и о Боге, пред которым Он готовился предстать. До неузнаваемости истощенный, с больными, отекшими ногами, Он подымался на молитву, Он преклонял колени и молился так пламенно, как молятся пустынные подвижники, со слезами сердечного умиления, с верой, доступною лишь такому чистому сердцу.
Воистину, Благочестивейший Государь умирал перед нами кончиной праведника, без страха или уныния. Он сам объявил, что чувствует приближение смерти. Этот день, 20 октября, был единственным днем царствования, когда Государь уже не работал для страны Своей. Еще накануне Он давал Свои решения на вопросы правления, и на бумагах 19 октября потомство увидит сделанные Его рукой пометки: «Читал». 20 числа Государь объявил о предстоящей кончине Своей. Он успокаивал Свою плачущую Супругу: «Будь покойна. Я совершенно спокоен», – говорил Он. Немногим посылается такая кончина. Никакие предсмертные ужасы не смущали Его. Еще раз Государь приобщился Св. Тайн. Он помолился с отцом Иоанном, соборовался святым елеем. Со всеми простился Он, никого не позабыл. Медленно надвигалась торжественная минута, и Государь, все время в ясности сознания, уже созерцал оба мира, на рубеже которых находился. Вот оживился слабеющий взор, забилось ослабевшее сердце… Что увидал Он перед собой? Только вера открывает нам тайну последнего вздоха, и верует православная Русь, что светлые ангелы вознесли чистую душу к престолу Божию.
Не стало нашего Государя. И тут как бы пелена спала с глаз, и во весь рост явился перед нами величаво-пленительный образ Носителя идеала, созревший для бессмертия.
Как в картине великого художника, чем более всматриваешься, тем более поучаешься, так и в Нем еще много лет и много умов будут открывать все новые поучения. Но и теперь уже мы с ясностью видим нечто Им освященное.
Предоставим Монархам изучать в Нем то, что особенно важно в их служении. Обратить внимание на то, что особенно важно понять народам, которые также должны способствовать деяниям монархов своих.
В каком состоянии умов застал мир Александр III?
Все движения умов современности, весь ход политической жизни привели европейский мир, и все находящееся под влиянием его, к полному падению идеи монархии. Только в самодержавии эта идея доразвивается до своей полной высоты, но превратности исторических судеб направили европейскую монархию на дорогу «абсолютизма». Два великих человека положили начало христианскому государству: Константин и Карл Великий. Но история задушила создание одного и исказила создание другого. Нашему времени суждено было увидеть третьего Государя, объясняющего миру идею двух первых.
«Какой тяжкий крест жизнь моя», – говорит в легенде Карл Великий, находясь на вершине власти и славы. Эта идея христианского «подвига» монарха все больше падала и заменялась идеей простого абсолютизма, то есть сосредоточения власти и, еще хуже, поглощения государем государства, выразившихся в прискорбной ложной формуле: «L’Etat c’est moi». Вместо «подвига», вместо «креста» является le bon plaisir короля. Это искажение монархического идеала, данного христианством, должно было повести монархию к неизбежному падению.