Я не говорю здесь о всех моих высылках, об иллюстрированных каталогах военного содержания, о картинах и рисунках художника Деневилля и Детайля; упомяну только о ценных офортах и гравюрах с Мейсонье, Мункачи и других художников, которые мне было приказано постоянно доставлять по их появлении в свет.
Жан-Леон Жером. Бонапарт перед сфинксом. 1867–1868
В двукратную свою бытность в Париже я имел счастье постоянно сопутствовать Великой Княгине и Государю Цесаревичу во всех поездках по городу, где мало-мальски дело касалось искусства. В это время в Париже нас, русских художников, было довольно много. Падение Плевны сплотило нас всех. Мы сделали лотерею; собрали 5000 франков и послали в общество Красного Креста, за что получили Высочайшую благодарность. Ободренные этим, мы решили учредить общество взаимной помощи, бесплатно помещавшееся в собственном доме Горация Осиповича Гинсбурга, состоявшего в числе учредителей и много способствовавшего материально и нравственно нашему упрочению. Во главе правления стали: как президент, посол князь Орлов и, как председатель комитета, наш генеральный консул Кумани (посол в Персии). Казначеем поставлен был барон Г.О. Гинсбург, а секретарем И.С. Тургенев. При таких представителях в этом помещении мы наскоро собрали выставку и пригласили посетить ее Его Высочество Наследника Цесаревича, который только что прибыл в Париж. Достопамятный день посещения Наследника Цесаревича, принявшего на Себя дорогое для нас звание Почетного Покровителя, мы, художники, никогда не забудем. Все, что было свободного (не проданного) и замечательного, Великий Князь приобрел для Себя. Затем Его Высочество осмотрел наши мастерские, куда я имел счастье Ему сопутствовать, причем И.Е. Репину была заказана, по выбору художника, картина из былины: «Садко, богатый гость». У художника Поленова Великий Князь купил жанр из века Генриха II; К. А. Савицкому заказал картину «Туристы в Бурбуле»; А.К. Бегрову – изображения Императорских яхт; у художника Н.Д. Дмитриева приобрел «Крещенское водосвятие». Великий Князь посетил также мастерские Ю.Я. Лемана, Харламова, Васнецова, Боголюбова и проч., приобрел работы акварелиста Лавеццари, а художнику Шиндлеру заказал перспективы музея Клюни. Посещая мастерскую М.М. Антокольского, Его Высочество приобрел бронзовые статуи – «Христа» и «Петра Великого», последняя украшает ныне петергофский сад у Монплезира. Впоследствии этот же художник исполнил для Его Высочества заказы из мрамора: «Летописец Нестор» и «Ермак». «Умирающий Сократ» был тоже приобретен Им позднее, как и «Ярослав Мудрый», поднесенный в дар художником. Все эти статуи украшают Императорский эрмитаж.
В оба свои посещения гор. Парижа Наследник Цесаревич также познакомился и с французскими художниками. Будучи учеником знаменитого Изаббе, которому в эту пору было 80 лет, я просил Его Высочество сделать честь посетить маститого художника и тем его осчастливить. Надо было видеть непритворную радость почтенного человека, когда вошел к нему Великий Князь. «Отец мой, – сказал Изаббе, – имел счастье писать портреты Императоров Александра I и Николая I; он обожал Россию, и я счастлив видеть внука Их, который меня осчастливил. Я счастлив также, что Вас сопровождает мой ученик, который Вам напомнил о своем учителе». – «Я знаю вас давно, г. Изаббе, знаю, по работам, и вашего отца, миниатюры которого всегда предо Мною в петергофской Моей даче – Александрии, а в Петербурге Мой кабинет украшают две ваших картины; Я любуюсь ими постоянно».
Кроме Изаббе, Его Высочество посетил мастерские скульптора Поля Дюбуа, Бонна, Ж. Поля, Лорьиса, Бугеро, Жерома, Детайля и Деневилля. Вместе с Государыней Цесаревной Он посетил Лелуара и знаменитого Мейсонье. Кто знал этого гениального художника, тот знал и его гордость и напыщенность; но при приеме Их Высочеств любезность Мейсонье была изумительна. Беседуя с Великим Князем о формах первой империи, великий мастер вынул из портфеля рисунок известного художника Жерико, где с глубоким знанием был исполнен костюм и белый конь «Бьюти» Императора Александра I; он сказал: «С этого материала я написал картину из жизни Императора в Елисейском дворце с окружавшею Его свитою». Добросовестность изысканий при создании картин поразила Их Высочества, когда мастер показал Им свои работы мускулатуры лошадей, вылепленных из воска, и сотни вырезок конных солдат; он накладывал их одна на другую для получения правильной постановки лошадиных ног, когда приходилось изображать полк кавалеристов в развернутой линии. Пишу эти подробности, чтобы показать исполненное глубокого уважения, граничащее с благоговением внимание художника к Августейшим Посетителям, так как простые смертные никогда не видели от него таких откровений о своем труде да и проводов до экипажа, стоявшего у ворот его отеля. Посещая мастерскую баталиста Деневилля, Его Высочество заказал ему картину: «Чердак осажденного дома во французской деревне», которую я постоянно видел в Гатчинском Его Величества дворце. От всех вышеупомянутых художников Великий Князь приобрел картины, составляющие Его дворцовую галерею. Посещая со мною почтенного пейзажиста Добильи, Великий Князь очень восхищался его этюдами. Готовых картин не было, а потому Цесаревич заказал ему пейзаж при истоках реки Сены. В это же время была приобретена картина «Константинополь» известного Зиема, у продавца Дюран-Рюэля и, кроме того, «Лошадиная бойня» – Бонвена (Bonvin). Глядя на выбор этих двух картин, я душевно радовался самобытному вкусу Великого Князя, так как «Бойня» может быть оценена только просвещенным любителем и знатоком. При посещении торговцев Жерома, Пети, Дюран-Рюэля, Арнольда, Триппа и Гупиля были приобретены картины Геннера, Шаплена и Жерома. Зайдя в магазин известного бронзовщика Барбедиена, Его Высочество выбрал много прекрасных, художественных работ французских мастеров и осмотрел художественную коллекцию хозяина дома. Музеи Лувр, Люксембург, Клюни, Garde Meuble, Гобеленовая фабрика, Севр, вновь строившаяся опера – все это было осмотрено, а также и академии художеств, где Наследник Цесаревич любовался знаменитой фреской Поля-Делароша «Himicicle» и прекрасною коллекциею старого французского готика.
Поль Деларош. Himicicle. 1842
Но самое благодатное влияние на Великого Князя произвело посещение коллекции первоклассных древностей нашего соотечественника Базилевского. Он осматривал ее два раза. Все, что лично собирал до сих пор Цесаревич, было только подготовлением к великому шагу, которым Он себя ознаменовал, сделавшись Императором, – приобретению для Эрмитажа этого, поистине замечательного собрания Базилевского. К нему присоединены были потом царскосельские дорогие экземпляры оружия и древностей, и, таким образом, Россия получила первоклассный музей древностей, могущий смело стать наравне с известными музеями Европы[4].
Впоследствии имея счастье беседовать с Почившим Государем, я увидел ясно, как Он верно понимал необходимость подобных редких образцов для развития русского художественно-промышленного дела, и как постоянною целью Его Величества было: щедро поощряя свободное искусство, по возможности, учреждать в России художественно-промышленные музеи и ремесленные школы, равно как и вводить обязательное обучение ремеслу во всех народных школах, чтобы истинные таланты могли проявиться в них для окончательного образования в высшей академической школе.
С давних пор я сделался собирателем редкостей; в течение 25 лет моей жизни я трижды составил коллекции картин, мебели и другой разнородной утвари. Мысль об учреждении музея в родном моем городе Саратове меня всегда занимала, тем более что дед мой, известный литератор Екатерининского века, был саратовским помещиком и именитым дворянином. Мысль мою однажды я решился словесно повергнуть на обсуждение Его Величества и, получив одобрение, начал действовать. Предложение мое было принято саратовскою думою, план здания был Высочайше утвержден, и через три года музей был открыт, а я осчастливлен следующею Высочайшею телеграммою из Петербурга:
«Благодарю сердечно за телеграмму и радуюсь освящению Радищевского музея, которому от души желаю успеха и процветания на пользу художества и искусства в России».
Первоначальная моя коллекция была, конечно, весьма незначительна, но Государь Император оказал щедрую помощь новому учреждению. Он дал мне право выбрать из складов Эрмитажа дубликаты картин древней школы. Императорские заводы: фарфоровый, гранильные стеклянные снабдили меня своими дубликатами всякого рода и разных эпох; Императорский кабинет отпустил излишние мраморы и другие предметы. Когда же состоялась покупка Голицинской галереи в Москве, то Государь снова велел передать в Радищевский музей все, что оказалось непригодным для Эрмитажа, так что я получил дорогие картины, прекрасный фаянс и фарфор русский и Louis XV со множеством мелких бронз и японских редкостей. И так, благодаря щедрому покровительству Монарха, в России открылся первый губернский художественно-промышленный музей. Оставалось учредить школу, и я снова имел счастье пользоваться указаниями Его Величества, чтобы подчинить ее центральной школе барона Штиглица и держать, как филиальное отделение, для чего мною были пожертвованы, по моей смерти, 200 000 рублей, которые, по Высочайшему повелению, приняты государственным банком на вечное пользование процентами, в размере 8000 р. Благодаря решению председательницы учреждений барона Штиглица, Н.М. Половцевой, и председателя совета училища А.А. Половцева, открытие Боголюбовской школы обеспечивалось до моей смерти выдачей этой суммы совместно с гор. Саратовом, но, по урегулировании всего, оставалось, чтобы гор. Саратов обязался вечно прибавлять к ней 900 рублей. Сумму эту я хотел тоже обеспечить взносом капитала, но Его Величество изволил сказать мне: «Этого не делайте, а предоставьте городу быть всегда помощником вашей благотворительности, не лишая его должного интереса и попечения о музее и вашей школе». Все эти подробности привожу, собственно, для того, чтобы показать, как мудры и