ольшим беспристрастием. Ей следовало бы судить о нигилизме и поведении Императора Александра III после кончины Императора Александра II не так, как судила она Россию в 1881 году, когда смотрела на нее как на дикую страну, служившую убежищем сумасшедшим, невменяемым преступникам. Но этой скромности покуда еще не заметно, и Европа 1894 года продолжает притворяться, что ей решительно ничего не известно о Вальяне, Каммашере, Сальвадоре, Рейнсдорфе и о том ужасе, какой внушает европейским законодателям «красное страшилище».
Александр III (крайний слева) с семьей
Игрою капризной и жестокой судьбы, Император Александр III был неожиданно призван к управлению делами величайшего в мире государства. У гроба Своего почившего Родителя, принимая в Свои Руки бразды правления, Император Александр III проникся ясным сознанием величия и трудности выпавшей на Его долю задачи, требовавшей немедленного разрешения.
Положение, принятое Молодым Государем от Своего Родителя, было неимоверно тяжелое. Можно без преувеличения сказать, что редко в истории мира приходилось Монарху начинать царствование под гнетом столь тяжелого духовного бремени, как Императору Александру III. Две трудные задачи разом предстояли Ему к разрешению: одна – задача правосудия, задача строгого возмездия за ужасное преступление, пресекшее жизнь Царя и Родителя, другая – в умственной мгле провидеть свет, в веяниях и стремлениях времени отличить ложь от правды, потребность жизни от искусственной прихоти беспочвенного либерализма. Какая работа для сердца, какая работа для ума: какое напряжение требовалось для внимания, для размышления, для совести…
Прошло в этой духовной страде несколько дней, и вот, наконец, Царь пришел к окончательному решению. Одиннадцатого мая Он издал манифест, заканчивающийся следующими словами: «В Нашей великой скорби Божий Промысел повелевает Нам крепко держать бразды правления. Покоряясь воле Провидения и проникнутые сознанием истины и силы самодержавной власти, Мы, ради счастья Нашего народа, готовы защищать ее от всяких посягательств».
К этому решению Император пришел после долгих и тщательных размышлений, но с того момента, как оно было принято, Император уже более никогда не колебался. Царь был и остался самодержавным, твердо веря в то, что сам Бог указал Ему этот путь к счастью русского народа. Были люди, которые не могли не найти в самодержавии известных недостатков, причем указывали на нечеловеческий труд Царя, подробно вникавшего во все явления жизни государства, и что это обстоятельство подчас отвлекало его внимание от более важных вопросов. Но в этом отношении современной Европе, к сожалению, пережившей немало горьких опытов с парламентским режимом и с ужасающею быстротою удалившейся от золотого века, в котором жила она до тех пор, пока не позволила Бисмарку сорвать первые плоды его политики крови и железа и обрушиться на маленькую Данию, – после столь горьких испытаний современной Европе следовало бы быть несколько скромнее сравнительно с тем, что она была раньше. Покуда еще не было такого человека, которому посчастливилось бы выдумать хорошую и прочную форму представительства, и теперь, старательнее, чем когда-либо, пытаются отыскать этот философский камень, и кто знает, быть может, камень этот окажется совершенно неприменимым, после того как он будет открыт путем громадных усилий и трудов.
Но, как бы ни судили о самодержавии, как о политическом принципе, тот, кто пожелает быть справедливым и беспристрастным в своих суждениях, познает, что Император Александр III был поистине редкий, выдающийся Самодержец, одаренный великими нравственными добродетелями, преисполненный любовью и преданностью к своему долгу и отличавшийся твердою и прямою волею. Есть люди, утверждающие, что ограничение прав евреев, обрусение Прибалтийских провинций, исключительное тяготение к православию набрасывают некоторую тень на царствование почившего Императора, но все эти предначертания являются прямым следствием великого принципа, коим неизменно руководствовался Александр III: Россия для русских! Великая русская православная Империя! Не один Победоносцев, но также, – о чем знают очень немногие, – в деле религиозного воспитания, с раннего детства, на Императора Александра III имела громадное влияние покойная Императрица Мария Александровна. Когда в Ницце доктор, лечивший Наследника Цесаревича Николая Александровича, желая разделить ответственность с одним из своих коллег, предложил Императрице пригласить на консультацию тайного советника Траубе, Ее Величество сначала согласилась, но затем, узнав, что он исповедует иудейство, сказала: «Наследник Цесаревич не может принять его услуг».
Люди, которым особенно доверял покойный Император Александр III, были сильно вооружены против евреев. Граф Игнатьев, по инициативе которого был издан направленный против евреев указ 18 мая 1882 года, был убежденным врагом евреев. Позднее стали говорить, что этот указ был неправильно понят и что если бы Игнатьев остался у власти, то указ был бы совершенно иначе приведен в исполнение. Граф Игнатьев потерял пост министра внутренних дел вскоре после опубликования помянутого указа. Этот эпизод ясно свидетельствует о том, что Император Александр III, невзирая на твердо установившиеся религиозные убеждения, был проникнут искренним желанием быть справедливым по отношению ко всем Своим подданным. Датчане имеют свои причины сочувствовать борьбе за сохранение национальных особенностей, но историк и политический деятель не могут презирать великую идею объединения, на которой была основана борьба Победоносцева и Императора против всякого проявления партикуляризма в России. Во всяком случае, немцы, или лучше – пруссаки, так как между этими категориями существует несравненно большая разница, нежели об этом принято думать, – не имеют ни малейшего права соболезновать Прибалтийским провинциям, так как они сами в значительно большей степени, сравнительно с Россией, преследуют право существования не немецких национальностей, состоящих в германском подданстве.
Роберт Пель. Портрет К. П. Победоносцева. 1896
С той минуты, как Император Александр III пришел к сознанию, что самодержавие является единственною верною и прочною основою национального развития России, Он весь проникся духом самодержавия и был Самодержцем в полном смысле этого слова.
Говорят, что Император Александр III был собственным Своим министром иностранных дел, что, безусловно, верно. Даже во время пребывания в Фреденсборге, куда русская Императорская Семья приезжала отдохнуть, Александр III тщательно просматривал все государственные бумаги, делая на них своим большим синим карандашом собственноручные пометки и замечания. Раз в год все губернаторы должны были Ему лично представлять доклады о состоянии вверенных им губерний, и Император не оставлял ни одного из этих докладов непрочитанным.
Александр III не был великим реформатором. Он был деятельный и в высшей степени добросовестный администратор. Он почитал Своею непременною обязанностью руководить всеми отраслями государственной администрации, даже и такими, которые Его мало занимали. Уже по своей натуре Он не чувствовал призвания к военному делу, но это не мешало Ему заниматься как военным, так и морским делами. Он многое сделал на пользу защиты империи. При помощи военного министра Ванновского Он поднял русскую армию на ту высоту, какая представляется необходимою теперь при существовании в Европе политики вооруженного мира, политики, заставляющей европейские державы иметь громадные армии. Император Александр III увеличил протяжение стратегических железнодорожных линий, сосредоточил на западной границе армию в 500 000 человек и преобразовал экипировку армии. В последней реформе национальные стремления Императора выразились в установлении национального покроя военного обмундирования, стоящего значительно дешевле сравнительно с прежнею экипировкою.
В деле систематического развития средств государственной обороны, – говорит Nord. Allg. Ztg в номере от 20 ноября 1894 года, – энергия Императора представляется беспримерною. При Александре III произведены крупные реформы как в военной администрации, так равно и в деле военного образования и боевой подготовки армии. Император Александр III поднял значение маневров и никогда не упускал случая выказать армии Свое особое благоволение, как, напр., по случаю пятидесятилетней годовщины основания русской артиллерии, – годовщины, отпразднованной 20 ноября 1889 года. Александр III, будучи еще Наследником Престола, принял на себя инициативу образования добровольного флота; затем, впоследствии, уже Императором, Он высказывал особенную заботливость по отношению к военно-морскому делу. При почившем Императоре балтийский флот значительно увеличивался и усовершенствовался; Он же создал и Черноморский флот. Его заботы о флоте вполне ясно сказались в рескрипте 24 августа 1893 на имя Генерал-Адмирала, Великого Князя Алексея Александровича относительно сооружения громадного военного порта в Либаве.
Император Александр III с не меньшим вниманием и заботливостью относился и ко всем остальным государственным делам, и всюду Его личное участие давало самые благоприятные результаты. Чтобы произвести беспристрастную оценку результатов, достигнутых Самодержавною волею почившего Императора, необходимо иметь в виду те условия, при которых Он принял в Свои руки бразды правления. В то время, как нельзя более, к России подходило сравнение с колоссом на непрочных глиняных ногах. Война с Турцией выдвинула все слабые стороны империи. Неудачи первых военных действий, особенно поражение под Плевною, сильно подорвали доверие страны по отношению к правительству. Государственный бюджет был отягчен крупным дефицитом; ошибки в деле освобождения крестьян, – ошибки, отнюдь не зависящие от воли Царя-Освободителя, но явившиеся вследствие неясного понимания великой реформы самими крестьянами, выразились в форме возрастающего недовольства сельского населения. Крестьяне прониклись убеждением, что Царь заботится о них, но что дворянство доводит крестьян до полного разорения. На этой почве всеобщего недостатка и расцвел нигилизм, плоды которого выразились в целой серии возмутительных покушений.