Параллельно с войнами Тиберия в Паннонии и Друза в Германии Империи пришлось вести войну во Фракии, где находилось зависимое от римлян царство. Во главе его стоял Раскупорид, вместе со своим дядей и опекуном Реметалком ещё в 16 г. до н. э. утверждённые в своих правах Августом. Но вот в 11 г. до н. э. некий Вологёз – жрец бога Диониса, чрезвычайно почитаемого фракийцами, поднял восстание и одержал победу. Раскупорид погиб, войска Реметалка без боя разбежались. Преследуя их, Вологёз захватил Херсонес Фракийский на полуострове Галиполи и учинил там страшное опустошение[1456]. Тогда же и другие фракийцы напали на провинцию Македония. Положение на Балканах исправил Луций Кальпурний Пизон, наместник провинции Галатия в Малой Азии. Он выступил с войсками против мятежных фракийцев[1457]. Веллей Патеркул описывает случившееся как серьёзное испытание для римского оружия: «…грозная война разразилась во Фракии. Все её взявшиеся за оружие племена и народы были укрощены доблестью Луция Пизона, и ныне мы имеем усерднейшего и в то же время наиболее уравновешенного стража безопасности Рима. Как легат Цезаря он воевал три года с этими в высшей степени свирепыми племенами, нанеся им множество поражений то в регулярном бою, то во время приступа, и, возвратив их к прежнему мирному состоянию, вернул Азии безопасность, Македонии – мир. Об этом человеке мы должны узнать и понять следующее: в его характере были смешаны энергия и изнеженность, и едва ли можно найти другого, кто бы больше любил праздность и столь же легко переходил к деятельности, кто бы больше, чем он, заботился о делах, не делая при этом ничего напоказ»[1458].
Дион Кассий уточняет, что Пизон сначала потерпел поражение, но затем одержал победу и опустошил все владения мятежных фракийцев и земли соседних с ними племён, поддержавших восстание Вологёза. Победитель был вознаграждён триумфальными украшениями и благодарственными молебствиями[1459]. Звучали они, правда, не в честь Пизона, а в честь Августа, поскольку легат воевал под его ауспициями (наблюдениями). О подобных молебствиях упоминает и сам император в своих «Деяниях»: «За деяния, мною или моими легатами под моим началом на суше и на море счастливо совершённые, пятьдесят пять раз постановлял сенат совершить моления бессмертным богам. А дней, когда по решению сената производились моления, было 890»[1460].
Пизон прожил долгую жизнь и скончался в 32 г. в возрасте 80 лет. Он оставался доверенным советником Августа до самой смерти императора, затем верно служил Тиберию. Удостоился Пизон и посвящённых ему стихов Горация. Пример достойной жизни и благополучной судьбы в непростые времена.
Вернёмся на берега Рейна, где готовилась новая кампания против германцев. В 10 г. до н. э. Август пристально следил за происходящим на Рейне и к востоку от него, находясь в Лугдуне (совр. Лион). Варвары большой активности не проявили. Оценив сложность противостояния Риму, три германских племени – херуски, свевы и сугамбры решили объединить свои силы[1461]. Но в текущем году ни одна из сторон начать войну не решилась. 9 год до н. э. должен был стать решающим в Германской войне. Друз во главе больших сил решительно двинулся за Рейн. Возможно, его армия не была единственной в этом вторжении. Есть мнение, что параллельно действовала ещё одна войсковая группировка, возглавляемая одним из его легатов[1462]. Отсюда справедливо предположение, что римляне, наступая двумя армиями, стремились взять германцев в клещи[1463]. Такой способ наступления на врага успешно был опробован в Реции под руководством Тиберия. Возможно, и Друз постарался использовать опыт старшего брата. Однако, описание кампании 9 г. до н. э., известное нам по источникам, этого не подтверждает. Никаких «клещей» римляне не осуществили, и Друз двигался вглубь Германии, возглавляя, похоже, единственную армейскую группировку за Рейном. Сначала он вторгся в землю хаттов, обитавших к северу от слияния Рейна и Майна, далее продвинулся на территорию свевов, занимавших земли бассейна реки Майн вплоть до Эльбы. Здесь Друз понёс большие потери. Легионы с трудом отбивались от постоянно нападавших на них германцев. Несмотря на это Друз, переправившись через Везер, вторгся в страну херусков и, опустошая всё на своём пути, дошёл до Эльбы[1464].
О крайне жестоком характере этого похода говорит Орозий, чьи сведения о германских деяниях Друза основаны на данных Луция Аннея Флора, автора первой половины II века: «Друз сначала укротил в Германии узипетов, затем тенктеров и хаттов; маркоманнов он сокрушил, истребив чуть ли не полностью. Потом в ходе одной войны, суровой даже для его войск, он превзошёл племена херусков, свевов и сигамбров, которым природа дала силу, а жизнь – навык её применения. Об их стойкости и дикости можно судить по тому, что даже женщины их, если вдруг оказывались окружены внутри своих телег наступающими римлянами, из-за недостатка метательных снарядов или чего-либо, что бы ярость могла использовать в качестве метательных снарядов, убивая о землю младенцев, швыряли их в лица врагов, становясь с каждым детоубийством двойными убийцами»[1465].
Друз сделал попытку переправиться через Эльбу, но потерпел неудачу. Пришлось удовольствоваться лишь установкой памятника (трофея) в честь достижения его войсками этого места, до которого римляне ранее никогда не доходили. Чтобы объяснить вовсе не победоносное отступление Друза от берегов Эльбы, была сочинена эффектная легенда. Якобы «призрак варварской женщины, выше человеческого роста, на латинском языке запретил победителю двигаться далее». Это сообщение Светония[1466]. Для Друза такое объяснение было весьма удобным. Он, победитель, мог бы двигаться и далее, но вот какая незадача: высшие силы прислали к нему призрак варварской женщины, заговорившей почему-то на языке Цицерона и Цезаря и запретившей ему дальнейший поход. Тут очевидная воля бессмертных богов, с коей спорить смертному не должно. У Диона Кассия та же фантастическая история выглядит иначе. По его «сведениям», гигантская женщина была красноречивее, и предсказание её было крайне мрачным: «Куда же стремишься ты, ненасытный Друз? Не видать тебе всех этих земель. Уходи, ибо грядёт конец и дел твоих, и жизни!»[1467] Учитывая, что вскоре после отступления Друз неудачно упал с лошади и, проболев около месяца, умер, это предсказание сочинено уже после его смерти.
Возможно, для оправдания отступления от Эльбы появился вариант легенды, использованный Светонием, и для Друза совсем не обидный. Не мог же он противиться воле богов! Случившаяся вскоре смерть в 29 всего-то лет от несчастного случая внесла поправку: пророчество скорой гибели «ненасытного полководца». Кстати, Дион Кассий прямо говорит и о военной неудаче, которую Друз потерпел в попытке переправиться на восточный берег Эльбы. Вспомним и о далеко не блистательном возвращении его с берегов Везера. Так что положение римлян в Германии после смерти Друза оставалось достаточно сложным.
Смерть Друза крепко опечалила Августа. Он ценил обоих сыновей Ливии, но младший из них, очевидно, был его любимцем. Император однажды даже заявил в сенате о Друзе как о сонаследнике своим усыновлённым внукам Гаю и Луцию Цезарям[1468]. Тиберий такой чести не удостаивался. Правда, об усыновлении младшего пасынка речь никогда не заходила. Очевидно, главными претендентами на наследие принцепса выступали его прямые потомки. Любопытно, что у Друза была слава ревнителя возвращения к республиканскому правлению. Об этом писали Светоний[1469] и Тацит[1470]. Тиберий, что свидетельствует о некоторой сложности в отношениях между братьями, даже предупредил письмом Августа о приверженности Друза к былой форме государственности. Но император относился к оппозиционности своего любимца вполне благодушно. Тот ведь не мечтал о перевороте и выражал надежду, что реставрация республики со временем будет осуществлена самим принцепсом. Возможно, Август полагал убеждения Друза, каковые тот и не скрывал, просто заблуждениями молодости, которым суждено постепенно позабыться.
Политические расхождения не испортили отношений между братьями всерьёз. Когда Тиберий узнал о болезни Друза, находясь в городке Тицине близ Медиолана (Милана), то он немедленно устремился в Германию к брату, но, увы, живым его уже не застал. Тело Друза Тиберий сопровождал в столицу, идя пешком во главе похоронной процессии всю дорогу, составлявшую многие сотни миль. Похороны пасынку Август устроил пышные, достойные близкого родственника императора. Погребли Друза на Марсовом поле.
Так заканчивался 9 г. до н. э. А начинался он с торжества 30 января на Марсовом поле, в ходе которого был освящён Алтарь Августова Мира, заложенный по постановлению сената ещё в 14 г. до н. э.: «Когда из Испании и Галлии, деяния в этих провинциях счастливо совершив, в Рим я вернулся, когда консулами были Тиберий Нерон, Публий Квинтилий, алтарь Августова Мира по поводу моего возвращения посвятить сенат определил, на котором магистратам и жрецам, и девам-весталкам совершать ежегодное жертвоприношение приказал»[1471]. На мраморных панелях алтаря было изображено, как вся семья императора присутствует на его освящении