Историей этрусков занимался также либертин Марк Веррий Флакк (55 г. до н. э. – 20 г. н. э.), написавший «Книги этрусских дел». Но главным его трудом стало сочинение «О значении слов» – первый латинский толковый словарь в двадцати книгах[1605]. Произведения Флакка пользовались известностью у современников и высоко ценились. Слава его оказалась столь заметной, что Август сделал его воспитателем своих внуков Гая и Луция[1606].
Современником Августа был и историк Гней Помпей Трог (точные даты жизни неизвестны), происходившей из знатной галльской романизованной семьи. Дед его служил под командованием Помпея Великого, отец был переводчиком и секретарём Цезаря, самому ему довелось жить при Принципате. Главное сочинение Трога – «История Филиппа» в сорока четырёх книгах, посвящённая македонскому царю Филиппу II, его сыну Александру Великому и диадохам. К сожалению, большая часть её утрачена.
Заключение
Август прожил чуть более трёх четвертей века. По тем временам – долгая жизнь. На ёё протяжении он носил три имени: Гай Октавий Фурин, полученное при рождении, Гай Юлий Цезарь Октавиан, дарованное ему завещанием Цезаря, и, наконец, Император Цезарь Август, выбранное им самим, когда он укрепился на вершине власти. Мог стать и Ромулом, но в этом случае он был бы просто подражателем основателя Города, да и царская власть того могла бы вызвать ненужные ассоциации. Жизнь с первым именем была для него временем надежд, порождённых расположением Цезаря. Обладание вторым именем неизбежно толкало восемнадцатилетнего юношу на жестокую борьбу за власть, предполагавшую только два исхода – либо ты победитель, либо бесславно погибнешь. Третье же имя знаменовало нахождение потомка скромных Октавиев на таком пике властного могущества, каковым до сих пор ни один римлянин не обладал. Образ этого человека, со столь удивительной, можно сказать, даже невероятной по степени успешности судьбой, уже более двух тысячелетий привлекает к себе внимание и, несомненно, будет привлекать и далее. Интерес историков к личности Августа сопоставим разве что с популярностью в мировой историографии Александра Македонского, Юлия Цезаря и Наполеона. По владению искусством борьбы за власть и конечной её успешности с Августом можно сравнить разве что И. В. Сталина. При этом очень и очень многих из тех, кого увлекала история жизни Августа, всегда поражало достижение им великих успехов при весьма скромных, на первый взгляд, личных его способностей и качеств. Особенно здесь многих исследователей со времён Теодора Момзена возмущало, что он добился абсолютного торжества в том деле, в котором человек, безусловно, гениальный – Гай Юлий Цезарь потерпел неудачу и погиб.
По сыгранной Августом роли в мировой истории с ним, действительно, мало, кто сопоставим. Создатель новой политической системы, преобразовавший Римскую республику в Империю, просуществовавшую три столетия, а затем трансформированную из Принципата в Доминат Диоклетианом (284–305 гг.), правитель, чьё время и современники, и потомки искренне уподобляли и уподобляют «золотому веку» – многих ли можно поставить с ним рядом? И кто ещё сумел так обессмертить своё имя? Дело не только в переименовании месяца секстилия в август, закрепившемся во множестве календарей мира. Все три части его последнего имени стали навсегда обозначением высшей монархической власти. В чём же секрет столь великих свершений этого человека?
Личность Августа во все времена была труднопознаваемой. Не зря на печатке одного из его личных перстней было изображение сфинкса – существа, в античном мире воплощавшего загадочность. Непредсказуемость, неоднозначность натуры этого императора ещё в позднюю античную эпоху остроумно изобразил правитель Римской империи Юлиан (361–363 гг.) в одном из своих сатирических произведений:
«Когда же и Кесарей пир совсем учредился и устроился, то первым выступил Юлий Цезарь, с духом высокомерным и честолюбивым, желающий преобладать всем пространным и неизмеримым, и готовый спорить с Юпитером о правлении. Силен, посмотрев на него, обратился несколько к Юпитеру; стерегись, сказал ему, чтоб сей не покусился отнять у тебя правление: такая в нём есть охота владычествования.
И когда Силен шуткою говорил сие к богам, не слишком внятно вслушивающимся, взошёл Август, покрытый наподобие хамелеона разными цветами; ибо то бледное, то красное являл в лице; потом превращал в тёмное, пасмурное, суровое и угрюмое, и наконец опять маскировал оное приятностию, нежностию и миловидностию, и улыбкою Венеры. Желал при том и того, чтобы его особенно почтили за глаза, что он один имеет в себе нечто божественного света, нет, по мнению его, никого, кто бы чаще смотрел и явственнее видел, как он. Тогда Силен, ах! сказал, как этот зверь искусно превращает себя в разные виды! Не может ли он напоследок и нам нанести великого зла? Но Аполлон ему, перестань шутить; ибо я предам его учению искусного Зенона, а потом представлю так вычищенным, что скажете, это самое чистое, цельное золото. И тотчас поди сюда сказал, Зенон, попекись о сём моём питомце. Зенон как скоро пропел ему в ухо некоторые лихорадочные дигматы; мгновенно стало, что Август сделался и благоразумен, и добр».
(Юлиан. Полное собрание творений. Кесари или императоры на торжественном обеде у царя Ромула, где и все боги. Санкт-Петербург. 2010, с. 904–932. Пер. А. Урусова. С. 907–908).
Эта сатира – достаточно злая. Юлий Цезарь высмеян за непомерное властолюбие, а Август представлен настолько многообразным хамелеоном, что приводит в ужас самого Силена, сына Пана и нимфы, наставника развесёлого божества Диониса, распорядителя буйных пиров, которого, казалось бы, удивить просто невозможно. Любопытно, что Силен обращается к Аполлону – покровителю Августа, а солнечный бог поручает очистить того от всего дурного Зенону (490–430 гг. до н. э.). Этот философ, уроженец Италии, славился как мастер апорий – суждений, показывающих несоответствие тех или иных явлений их описанию. Он был знаменит своими парадоксальными рассуждениями о противоречивости всего сущего. Только такой мыслитель способен вывести Августа на чистую воду!
Хочется сказать об одном из самых знаменитых парадоксов Августа, отмеченных ещё Тацитом. Известно, что часто власть портит людей. Основатель Принципата же поразил и современников, и потомков тем, что, обретя необъятную власть, резко изменился к лучшему. Замечательный, но, как бы, не единичный пример в мировой истории!
Август высоко ценил обретённое властное могущество. Оно досталось ему в ходе четырнадцатилетней жесточайшей борьбы. Кто знает, может быть, он и от природы был склонен к лицемерию, но не победить даже, а и просто уцелеть в такой безжалостной политической схватке нельзя было бы человеку простодушному, открытому и лишённому хитроумия и цинизма. Если последних качеств от природы не было, то их должно было выработать. И в этом он преуспел. Да, ему поначалу была свойственна часто просто отвратительная жестокость, но, возглавив Империю, он сумел себя смирить. Порой, правда, не без помощи Мецената… А ведь высшая власть открывала ему такой простор…
Всё это свидетельствует о том, что Гай Октавий стал Августом не просто тщеславия ради, но для воплощения в жизнь задуманных деяний, способных стать благом для римского народа, для всей Римской державы, как он это понимал. Да, конечно, именно при Августе создаётся императорский культ, имеющий стройную организацию и массовый характер. Но в этом не было ничего принципиально нового для населения как восточных, так и североафриканских провинций Империи. Да и греческий мир допускал обожествление выдающихся людей. Культ Августа в самом Риме опирался на историческую традицию с древнейших времён отождествлять государство с огромной семьёй. Здесь правитель Империи естественным образом – глава гигантской фамилии. Отсюда и Август – отец отечества. Во всём этом был сугубо государственный смысл, большинству населения понятный и, главное, принципиальной новизной не отличающийся. Новацией здесь было распространение такого культа среди всех народов, необъятную Римскую империю населявших.
Что можно счесть главным достижением эпохи Августа? Конечно же, цивилизационный прогресс. Единая Империя, от Атлантики до Азовского и Красного морей простирающаяся, создавала условия для успешного развития античной культуры во всём её великом многообразии, приобщая к ней миллионы и миллионы людей, как на Западе, так и на Востоке. Август, кстати, весьма заботился об улучшении связей между разными регионами державы и, естественно, возможности своевременно получать известия со всех её концов. Для этого он создал эстафетную почту, успешной работе которой способствовали прекрасные дороги, прокладываемые по всей Империи.
Но, чтобы всё это состоялось, развивалось, укоренялось, нужны были политические условия. Только в могущественном государстве с надёжно защищёнными границами, легко устраняющем внутренние неурядицы, с высокоорганизованной системой управления и был возможен цивилизационный прогресс. А обеспечить всё это в Риме и подвластных ему провинциях могла в те времена только власть единодержавная – монархия. Каковой и стал Принципат. Часто говорят о нём как о «монархии в республиканских одеждах». Но таковые были всего лишь «платьем голого короля». Суть государственных преобразований принцепса была иной: прежние республиканские учреждения, утратив свои старые функции, стали действующими органами власти монократического правления.
Последние годы жизни принесли создателю Принципата немало огорчений: грандиозный мятеж в Паннонии и Далмации, гибель легионов в Германии. Но он сумел сделать из этого совершенно правильные выводы, завещав преемнику более не вести завоевательных войн.
Старость Августа нельзя назвать счастливой из-за ряда бед, обрушившихся на него в семейной жизни. Двое усыновлённых внуков, в которых он видел продолжателей своего дела, ушли из жизни один за другим. Дочь и внучка своим постыдным поведением принудили отца и деда выслать их из столицы. Третий внук Агриппа Постум уж больно не блистал разумом, за буйный нрав его тоже пришлось отправить в ссылку. А Августу так хотелось основать династию… Пришлось сделать ставку на пасынка, старшего сына Ливии Тиберия Клавдия Нерона. У того, правда, были немалые достоинства: великий полководец, имеющий должное знание государственных дел, человек, блестяще образованный, да и один из первейших аристократов Рима. С очень, однако, непростым независимым характером…