Киваю.
– Слушаю вас, граф.
Свербеев, похожий на хитрого лиса, одетого в богато расшитую придворную ливрею, раскрыл свою знаменитую папку и начал свой доклад.
– Государь! С вашего дозволения, позволю себе начать свой доклад с Германии.
– Вот как? Любопытно!
– Вначале срочная телеграмма из Руана. Сегодня в этом городе провозглашена «независимое герцогство Нормандия». Группа инсургентов сформировала «правительство», которое незамедлительно обратилось к Германии с просьбой оказать военную помощь в деле защиты «независимости» Нормандии.
– А с учетом того, что часть Нормандии и так под немцами, под Гавром идет сражение с американцами, а часть побережья уже занята бошами, то далеко возить войска Германии не придется.
– Точно так, ваше величество!
Что ж, новость ожидаемая, хотя и по-своему неожиданная.
– Как вы оцениваете происходящее, особенно в контексте гибели короля Франции от немецких бомб?
– Государь! Сведения, полученные нами по неофициальным каналам, частично подтверждаются информацией от нейтралов, но в любом случае к сим сведениям следует относиться с известной осторожностью.
– Продолжайте.
– На основании поступивших сообщений можно сделать вывод об ужесточении противостояния нескольких групп влияния в высших эшелонах власти Германии. Одна группа, ориентированная на Вильгельма II, пытается убедить кайзера отстранить Гинденбурга и Людендорфа от командования армией и назначить на пост главнокомандующего кого-то из более умеренных генералов. Судя по всему, данная группа полагает, что отстранение одиозных лиц от командования позволит Германии создать более приемлемые условия для переговоров о возможном перемирии и об условиях последующего мира.
– И какими видятся условия мира этой группе?
– Во-первых, это новый вариант известного принципа. Теперь он звучит так: «Мир без аннексий и контрибуций в Европе». Не совсем ясно, каково конкретное наполнение этого лозунга, но, очевидно, эта группа согласна по итогу переговоров отвести германские войска на довоенные рубежи, но в обмен на более «справедливое» перераспределение колоний. Во-вторых, также предполагается признать новые границы, сложившиеся в Европе, включая признание новых границ России в Галиции, новых границ Ромеи, Италии, Франции и прочих договоренностей Антанты о границах в рамках сложившейся ситуации на фронтах. В этом контексте не совсем понятна предполагаемая судьба теперь уже четырех «независимых держав», провозглашённых во Франции. Возможно, немцы согласятся на вывод войск и сдачу своих марионеток Орлеану, но в обмен на какую-то французскую колонию.
– Понятно. А что другие группы?
– Военные, которые ориентируются на Гинденбурга и Людендорфа, все еще полны уверенности в том, что Германии по силам нанести «удар ужасающей мощи» во Франции, заставив тем самым последнюю запросить мира, и тем самым либо обеспечить себе значительные преимущества при переговорах, либо попытаться за счет Франции и прочих с нее репараций получить возможность пережить осень-зиму и подготовиться к кампании 1918 года.
– И где они возьмут войска для этого самого «удара ужасающей мощи»?
– Не могу знать, ваше величество. Но и на удар в Нормандии у них, по нашей данным разведки, сил не было, но они все же нашлись.
Это да. Но мест, откуда они могут взять войска, не так уж и много. Придется им ужаться или на юге, или на востоке. На юге у них удобные естественные рубежи для обороны, а вот в Прибалтике ситуация весьма печальна для них и пахнет котлом. По факту немцы и так уже начали отвод войск из Курляндии, который все больше напоминает паническое бегство. Впрочем, разведка докладывает о том, что в движение приведены большие силы на Восточном фронте.
– Понятно. Кто еще там в Берлине шалит?
– Насколько можно понять, есть еще группа, ориентированная на наследника трона. Молодой Вильгельм в глазах многих может стать фигурой, которая устроит всех и которая не несет ответственности за действия ни генералов типа Гинденбурга, ни в целом за прошлое царствование. Это более молодые военные, промышленники, прочая публика, которая полагает, что Германия требует обновления, но не готова к унижению. В целом это пока неподтвержденная информация, и, вероятно, в ближайшие дни следует ожидать каких-то событий, которые либо изменят конфигурацию сил в Германии, либо же к нам начнут поступать неофициальные сигналы и предложения от каждой из сторон.
– Что еще?
– В Константинополь прибыла баронесса Беатриса Эфрусси де Ротшильд.
– Я знаю. Уже много кто прибыл, а завтра будет еще больше.
– Это так, ваше величество. Но смею предположить, государь, что, учитывая близость интересов венского дома Эфрусси и дома Ротшильд, возможно на завтрашнем обеде либо после него баронесса может передать какие-то предложения из Вены или Берлина.
Киваю.
– Посмотрим. Что еще на дипломатических фронтах?
– Завтра во второй половине дня в Константинополь прибывает султан Мехмед V. Его служба протокола просит ваше величество о согласии на встречу с султаном до формального подписания Акта о капитуляции.
– Торговаться будет?
– Вероятно. Но я бы обратил внимание вашего величества на сообщения из Коньи. Вчера войска бригадного генерала Мустафы Кемаля перешли Атласский перевал, без боя вошли в Караман, где его встречали как героя. Сегодня пришло сообщение из Коньи, куда генерал Кемаль въехал под всеобщее ликования собравшейся толпы. Сформированный Кемалем Комитет национального спасения обратился к России с предложением о перемирии и о начале переговоров.
– Что хотят?
– Хотят объявить войну Центральным державам, государь.
Маша демонстративно рухнула в кресло и застонала.
– Боже, мои ноги, моя голова! Как болит спина!
– Кликнуть Натали, пусть тебе сделают массаж?
– Нет. Не знаю. Потом. Не хочу никого видеть. Как я от них всех устала…
Да, вымоталась она знатно. И в Москве не было покоя, и дорога эта ужасная, и сегодня весь день словно на параде. Мучаем себя, как при царском режиме.
Именно в такие моменты собственная квартира становится для нас тем самым убежищем, где можно сбросить с себя тяжелую корону и мантию и побыть просто людьми. Побузить, поныть. Или подурачиться. Нет тут посторонних, а значит, и играть свои августейшие роли не перед кем.
– Да уж, тяжелая у нас с тобой работа, – вспомнив мультик, добавляю с улыбкой, – но мы, цари, народ работящий! Такая уж наша царская доля!
Маша подняла голову и несколько мгновений смотрела на меня недоуменно, а затем прыснула. Уж не знаю, может, я и вправду смешно это сказал, а может, это была просто нервная разрядка, но уставшая девушка искренне и весело засмеялась.
Я тоже улыбался, глядя на нее, на то, как уходит из нее усталость и апатия, как вновь наполняется энергией ее душа и тело. Что ж, пятиминутка смехотерапии иной раз творит чудеса.
Наклоняюсь и целую ее улыбающиеся губы.
Через пару минут перевожу дыхание и мягко предлагаю:
– Может, все же кликнуть Натали? Массаж тебе будет очень полезен. Особенно перед завтрашним днем. Помнишь? Приедут твои родители и все семейство. Приедут многие цари и короли, приедут делегации и прочие Эфрусси. Подготовка к церемонии капитуляции осман и к нашей коронации. Приемы, обеды, балы. Понадобится много сил. Давай массаж, а?
– Ну, давай.
– Позвать Натали?
Маша отрицательно качает головой.
– Не хочу никаких массажистов. Сделай все сам. Это будет наилучший массаж.
Улыбаюсь.
– Да, массаж для любимой. Лучшее, что может быть.
– Врунишка. Я знаю кое-что и получше…
Глава IXNovum Pax Romana
В рассветном полумраке обворожительная нимфа явилась мне.
– Чем занят мой любимый император?
Она бесшумно вплыла в мой кабинет и, присев на подлокотник моего кресла, обняла. Мягким движением переношу ее себе на колени и целую.
– А у тебя есть много императоров, что я у тебя самый любимый?
– А я не говорила, что «самый», не льсти себе.
– Можно я все же буду себе немножечко льстить?
Она прижимает щеку к моей шее и жарко шепчет:
– Можно…
…Минут через пять мы все же смогли говорить.
– Ты чего поднялась в такую рань, радость моя?
Маша всплеснула руками.
– Представляешь? Просыпаюсь, а муж сбежал. Пришлось отправляться на поиски. Такая детективная история!
Я состроил заинтригованную физиономию и спросил срывающимся шепотом:
– Нашла???
Маша быстро оглянулась по сторонам и, «убедившись», что никого нет, быстро прильнула к моим губам.
После неизбежной паузы мягко глажу уже округлившийся животик и спрашиваю:
– Тебе сегодня получше?
– Вот только не сглазь!
– Молчу-молчу.
Жена задумчиво прислушалась к своим ощущениям и кивнула:
– Я не знаю, возможно, это как-то связано со сменой климата, но в Константинополе мне действительно легче, чем в Москве.
– Привычный средиземноморский климат?
Маша пожала плечами.
– Ну, в Царьграде не настолько тот средиземноморский климат, к которому я привыкла.
– Можем потом поехать в Новый Илион или Порт-Михаил. Там все ж таки Средиземное море. На «Колхиде» дойдем быстро, на то она и императорская яхта.
Императрица милостиво кивнула:
– Я подумаю.
Улыбаюсь.
– А тебе не холодно вот так?
– Я думала, что ты меня как-то согреешь…
Дотягиваюсь до дивана, вытаскиваю из-под наваленных на него чертежей плед и укрываю ее наготу.
– Какой же ты недогадливый у меня…
…Через некоторое время я, возвратившись в реальный мир, собираю разбросанные по полу бумаги и чертежи.
– Так что ты спрашивала?
Маша сладко потянулась на диване, укрытая все тем же пледом, и расслабленно произнесла: