Третьего мне удалось пулями отшвырнуть подальше, потому что он начал движение сразу же, как только взорвался второй.
Щелк-щелк-щелк, я скорее почувствовал, как боек ударяется вхолостую. Твою мать! У меня кончились патроны. Третий колобок словно почувствовал, что можно не беспокоиться и понесся прямо на меня, взлетая в воздух и в прямом смысле словно исчезая в пространстве, появляясь тут же в опасной близости возле моего лица. Банг-Банг — взрыв, и падающие ошметки колобка, дымящиеся и извергающие кислоту, упали к моим ногам, только чудом меня при этом не задев ни своей тушей, ни брызгами, которые от него остались.
Я убрал руку от лица, которое закрыл, чтобы хоть как-то уберечь глаза от возможного попадания кислоты из взорванного колобка и посмотрел в сторону двери, откуда в зал врывались бойцы, тут же занимающие защитные и атакующие позиции. Предпоследним вбежал Вихров, а вот перед ним в двери заскочил Алдышев, который огляделся по сторонам, и бросился к последнему колобку, буквально грудью защищая его от пуль, готовых уже вырваться из направленных на мерзотную зелень автоматов.
— Макар! Макарка, иди к папочке, — засюсюкал Алдышев, сунув в карман какой-то блестящий цилиндр и доставая странный фиолетовый пакет, который раскрыл, подкрадываясь к колобку. Шипы не переставая искрили, но более сильной агрессии колобок не проявлял и кидаться на Алдышева не торопился. Женек, тем временем, приблизился достаточно близко, чтобы ловко подхватить его мешком, крепко сжав горловину. Мешок в его руке бешено задергался и заискрился, но очень быстро успокоился и обмяк, а Алдышев закрепил горловину каким-то зажимом и погладил по боковой поверхности. — Вот так, мой хороший. Скоро будем дома, и тебя не будут трогать разные агрессивные неандертальцы. — Не понял, это он про меня что ли?
— Виталий Владимирович, с вами все в порядке? — ко мне бежал взволнованный Вихров. Ну хоть кому-то есть дело до главы клана, потому что, похоже, остальные заняты какими-то своими делами и на бедного Саву всем благополучно плевать.
— Бывало и лучше, — я позволил себя осмотреть на предмет смертельных ранений, после чего кивнул на Игнатова. — Саша, посмотри, что с ним? — а сам направился прямиком к Алдышеву. — Если ты мне сию секунду не ответишь, что это за херовина такая, я тебя просто удавлю, вот этими вот руками, — и я продемонстрировал ему свои руки, чтобы никаких сомнений у Женька не осталось, какими именно руками я его собираюсь удавливать.
— Я вывел теорию, пока наблюдал за вами, что Макар может развиваться и при определенных условиях оставлять часть себя, которую сбрасывает в виде балласта…
— К черту подробности! — рявкнул я, гадая про себя, насколько это будет выглядеть нездорово, если сейчас повалю не пол бывшего главу клана Алдышевых, хоть он и просуществовал в этом качестве сравнительно недолго, который, по совместительству, является моим ведущим ученым, и начну пинать его ногами? — Эта зеленая… зелень, которая чуть не сожрала меня с потрохами, размножается?
— Эм, я, кажется, понимаю, что вы имеете ввиду, говоря «зелень», но, нет, Макар не размножается. Я так понимаю, что основное тело уничтожено?
— Евгений, мать твою!
— Ну, собственно, это было ваше право, хотя, новость очень и очень интересная… — он, прищурившись, смотрел на меня, словно хотел разрезать и посмотреть, что у меня находится внутри. — А как именно вы смогли это сделать? Физически на Макара в первоначальной форме воздействовать нельзя, а дар тоже никакого ущерба, в теории, принести не сможет. Очень интересно… — он нахмурился и начал погружаться в свои мысли.
— Ну все, — я отшвырнул в сторону уже не нужный автомат, вытащил складной нож и стал приближаться к Алдышеву, который покосился на нож, моментально выныривая из своих научных облаков и добавил.
— А зачем вам этот ножик, Виталий Владимирович? — в ответ я сделал еще один шаг в его сторону. — Нет, это не размножение, — поняв, что я настроен вполне решительно, Алдышев решил больше не испытывать судьбу и принялся бодро отвечать. — Я предполагал, что при определенных условиях, в подходящей среде и при достаточном питании Ма… зелень, — быстро поправился Евгений, заметив мой бешенный взгляд. — Так вот, зелень может приобрести способности влиять на пространство, попросту говоря — телепортироваться. Но при попытке соединения двух точек в пространстве, остается балласт — несколько автономных частей тела, которые способны воссоздать материнское, в случае какого-нибудь форс-мажора.
— То есть ты был в курсе, что оно, прилично перекусив, может телепортироваться, так какого хрена, ты окружил здание куполом, если в итоге, он эту хрень не смог бы сдержать? — я сделал еще один шаг к нему, и говорил улыбаясь, и так приторно сладко, что у самого скулы свело.
— Но это была только теория, тем более…
— Тем более, ты искусственно создал ему шведский стол, чтобы никакого упоминания не осталось о твоих родичах, я правильно понимаю?
— Нет, — насупился он, все еще поглаживая мешок. Мне показалось или оттуда раздались звуки, похожие на кошачье мурлыканье?
— Сколько может быть балластных кусков? — я остановился, но нож пока не убирал.
— Три, максимум четыре, — Алдышев задумался, а затем кивнул. — Да, Игнат говорил, что закладывает некоторые ограничения на самовосстановление.
— Так, хорошо, — я потер лоб. — Значит, тот, которого ты поймал — последний. Получается, что это Игнат изобрел зелень?
— Ну, не совсем, — Алдышев продолжал поглаживать мешок и посматривать на нож. — Мы все там поучаствовали, и ваш отец, может быть даже больше, потому что в существе был довольно сложный код, а из программистов у нас был только Володя, возможно, именно это и позволило вам его уничтожить, наверное, что-то связано с генетическим кодом. Как любопытно. — Он замолчал, но после моего выразительного покашливания, Евгеша снова заговорил. — Я тоже кое-что вложил… — я кажется даже знаю, что именно. — Поймите меня правильно, Виталий Владимирович, во время нашего творения мы меньше всего задумывались о военном или околовоенном применении этого объекта, мы просто творили.
— Нет, мне никогда этого не понять, — я покачал головой. — Что за электрические дуги на выростах у этих балластных тварюшек?
— Это всего лишь защитная реакция. Она пропадет, как только Макар начнет выстраивать материнское тело, — Алдышев сунул руку с мешком себе за спину, словно опасаясь, что я схвачу его и начну у него на глазах кромсать его драгоценную херомуть по имени Макар.
— Если эта дрянь доставит мне хоть сколько-нибудь неприятностей, хоть даже по слухам, я уничтожу все, что с ней связано, надеюсь, ты тоже меня правильно понял, — Алдышев закивал, я же сложил нож и подошел к Вихрову, который уже заканчивал перевязывать руку Игнатова. — Кто открыл проход? Овчинников? — Вихров, не оборачиваясь ко мне, кивнул. — Что он просил за него?
— Я не знаю, все нюансы решала Эльза Ульмасовна, — Вихров, наконец-то, повернулся ко мне. — Почему вы ушли, когда пришли в себя, Виталий Владимирович? — он деликатно избежал слова «сбежал», воспользовавшись более нейтральным аналогом.
— Когда я… хм… очнулся, то был несколько дезориентирован, отсюда такие нелогичные с первого взгляда действия. Кстати, сколько я был в отключке?
— Около трех месяцев, — сколько? Я почувствовал, как у меня дыхание перехватило, словно меня под дых ударили. Спокойно, Сава, это не критично, наверное. И нет нужды нестись сломя голову проверять курс акций, он все равно в полной заднице. Спокойно. А вообще, мне не слишком нравится, как себя ведет Вихров, что-то он явно от меня скрывает.
— Саша, что случилось? — я смотрел на него в упор, стараясь не обращать внимание на затихорившегося Игнатова.
— Во время нападения, когда произошло то замыкание, которое, похоже, и привело вас в итоге в сознание, крысюки добрались до Громова.
— Он мертв? — я сжал кулаки. Вот такой подлянки от судьбы я точно не ожидал.
— Нет, но его состояние весьма плачевно. И, мы не сможем его вытащить, у вас, по сути, всего один медик, имеющий профильное образование, который может оказывать такого рода помощь. И Любовь Ивановна говорит, что у нас нет оборудования, которое в данном случае необходимо. Виталий Владимирович, если вы хотите, чтобы Громов остался жив, его нужно будет перевезти в крупный медицинский центр, — я в упор смотрел на Вихрова. Сейчас вроде бы было не время и не место, чтобы обсуждать подобные темы, но, с другой стороны, когда мы выйдем, я вообще могу замотаться и ничего не узнать. И да, если уж Люба, обладающая даром жизни, ничего не смогла сделать, то дела хреновы как никогда, и я там точно ничем помочь не смогу. — Да, девушек, которых мы нашли возле купола, я приказал поместить в тюремный блок. А что насчет этого молодого человека? — и мы вместе посмотрели на Игнатова.
— Его тоже пока в тюремный блок. И да, ему и одной из девушек необходима помощь медика. — В этот момент на ком на руке Вихрова пискнул. Я даже вздрогнул. Как же давно не слышал подобных звуков, оказывается, хотя по ощущениям прошла всего одна ночь спокойного сна. Он же нахмурился.
— Время. У нас пятнадцать минут, чтобы убраться отсюда до тех пор, как проем закроется. — Я кивнул, а капитан поднял руку и заорал. — Уходим! Быстро!
Уже подходя к проходу, который выглядел, как выжженная в янтаре дыра, я почувствовал, что меня кто-то дернул за рукав. Повернувшись, я увидел серьезную морду Алексея.
— Я согласен, Виталий Владимирович, я принесу вам присягу, когда и на каких условиях вы захотите, — после этого он первым нырнул в дыру. Я пошел сразу за ним, но, когда вышел, то увидел, что Игнатова уже уводили двое бойцов к виднеющемуся неподалеку корпусу.
— Да, Сава, я так и думала, что тебя ничто не возьмет, даже невероятно мощная и смертельно-опасная штуковина, изобретенная твоими протеже, — я остановился напротив Эльзы, разглядывая ее. Моя жена. Прокрутив в голове это словосочетание несколько раз, я не почувствовал отторжения. Она была, как всегда, элегантна, но несколько бледна. Похоже, переживала. Я повернул голову к вышедшему из начавшей закрываться дыры Вихрову.