— Вставай, прими свою сущность, не отталкивай, — пронеслось в мозгу, и я словно ощутил, что там за канатами стоит кто-то, кто в случае чего придет на помощь и наваляет этим уродам, даже, если я сам не справлюсь.
— Что мне делать? — онемевшими губами прошептал я и в ответ услышал.
— Соединись с ними, почувствуй себя цельным, — ему легко говорить, другое дело, как это сделать? И тут я вспомнил, как держал, не давая вырваться, порождение больной фантазии папашиных дружков, и решил рискнуть. Вскочив на ноги, я схватил синеглазого, выворачивая его руку за спину и разворачивая лицом к зеленому, который уже собирался ударить, и не смог погасить инерцию замаха. Его кулак угодил прямо в живот синеглазому и тот взвыл, когда кулак атакующего буквально прошел сквозь тело, и словно застревая в нем, превращая плотную массу в желе, которое начало просачиваться сквозь мои пальцы, растекаясь по ним. Я закрыл глаза, чувствуя, как вода начинает просачиваться в меня, сначала с трудом, словная вязкая слизь начала проникать в сосуды и ткани через кожу, но постепенно она становилась не такой тягучей, полностью преобразовавшись в кристально чистую воду, которая уже текла спокойно и не встречала никаких препятствий на своем пути. Ее становилось все больше и больше, пока она не начала заполнять все свободное пространство внутри меня. Я чувствовал, что легкие практически полностью заполнились жидкость, мне стало тяжело дышать и думал, что захлебнусь в ней, к тому же ко вкусу чистой родниковой воды присоединилась горечь и до меня донесся резкий запах свежей травы, только что скошенной и оставленной на поле высыхать. Внезапно этот поток прервался, и я распахнул глаза.
Ринга больше не было, я стоял на скале, а подо мной бился о скалы океан, подставив лицо легкому ветерку и долетающим до мне соленым брызгам, я просто стоял, наслаждаясь этим невероятным чувством, близким к оргазмическому. Раскинув руки, я шагнул со скалы прямо в объятья океана. Как только волны сомкнулись надо мной, меня повлекло в карусель с постоянно меняющимися образами. Я видел всю воду, которая присутствовала на планете земля, каждую каплю пота, скатывающуюся со лба рабочего, каждую каплю, вылетевшую с первым криком только что рожденного ребенка, каждый ручеек, каждую лужу, каждую дождинку. Казалось, что вся эта вода переполняет меня, но она была моей частью, я и был этой водой.
Меня вырвало из объятий стихии мощным рывком, и я упал на пол в кабинете императора Фридриха, мелко дрожа, ощущая боль в каждой клеточке тела, и такую слабость, что любая попытка подняться вызывала просто физический протест.
— Вот из-за этого такая жуткая статистика прохождения ритуалов слияния до конца, — сообщил мне Фридрих довольно буднично, помогая усесться обратно на диван.
— Что это было? — я провел дрожащей рукой по лбу, с удивлением отмечая, что кожа абсолютно сухая, хотя мне казалось, что она должна быть мокрой от пота.
— Полное слияние со стихией, — Фридрих снова занял место напротив меня. — Ты едва не воплотился в стихии, мне с трудом удалось тебя вытащить. Но, надо сказать, это был уникальный опыт. Мое любопытство практически удовлетворено, так что, выкладывай, зачем тебе понадобилось добиваться встречи почти на высшем уровне, только, можно сказать, без галстуков?
Глава 15
Хорошо было то, что дом, в котором окопался Волков, стоял на отшибе, в пригороде Милана, и рядом с ним никаких больше жилых объектов не было. Плохо было то, что дом этот многоквартирный и многоэтажный, в котором Волков снял целый верхний этаж вместе с мансардным. Понятно, что жил он там не один, а с группой товарищей, и это тоже создавало определенную проблему.
Я отнял от глаз бинокль, в который разглядывал окна снятых Волковым помещений, и опустил руку, садясь на скамью, с которой поднялся недавно в попытке хоть что-то рассмотреть.
— А я говорил, что у них там все окна покрыты темным светоотражающим напылением, — сообщил Вихров, отбирая у меня свой тактический бинокль.
— Стоило попробовать, вдруг там Олежка решил проветрить свой чердак как раз в тот момент, когда я разглядывал окрестности? — я встал на ноги и с удовольствием потянулся. — Что там с нашими бунтовщиками? — наши взгляды встретились и Вихров вздрогнул. Ну да, я знаю, что цвет моих глаз после окончательного ритуала изменился и стал странного сине-зеленого оттенка, что иногда напоминало болотную грязь, но что теперь поделаешь? Зато сейчас я абсолютно четко контролировал дар и ту древнюю стихию, что в итоге подчинилась мне. Еще бы Макар не портил впечатление, даже цвет глаз мне испортив. Как представлю, что из-за этого Алдышевского недоразумения лишился глубокого синего, почти сапфирового цвета радужки, от которого почти у всех женщин поголовно помутнение в головах происходило бы, так что желание удавить Евгешу становилось просто нестерпимым. Проверять как на представительниц противоположного пола действует эта болотная муть у меня не было ни времени, ни желания. Потом как-нибудь на жене испытаю. Странно было, что за прошедшие сутки Эльза на связь не выходила, но, возможно, она поняла намек, что я чертовски занят и сам ей позвоню, после окончания операции, подробности которой я не раскрывал дистанционно никому, и вообще дал себе зарок, что дальше буду приветствовать только личное общение.
— Нормально все с нашими бунтовщиками. Мы их весьма аккуратно выявили и сейчас ненавязчиво опекаем. А вот придурки Калинина так плотно принялись свои цели опекать, что, кажется, даже эти малахольные что-то начали подозревать. На самом деле, их сила в толпе. Ну и не исключаются разного рода провокации, если у них есть силовики…
— Силовики у них есть, и я что-то не совсем понял, что значит, не исключаются провокации? — я невольно нахмурился. — Подобного рода провокации возможны только при большом скоплении людей. То есть, если эти идиоты действительно попрутся протестовать против… против чего они там протестуют? — Вихров пожал плечами. Здорово. Я вот тоже не в курсе, против чего призывает бороться тот же Громов, который уже вышел в эфир с первым выпуском, вещающим в прежней манере и льющим воду без конкретики. Все же после такого длительного отсутствия, если бы он вынырнул и начал со всей дури топить за Империю и единство, его бы просто не поняли.
— Так ведь выход этой толпы почти анонсирован, разве нет? — Вихров покосился на свой мигнувший ком.
— Саша, если вы допустите это выступление, я просто не знаю… Я просто скормлю всех причастных зелени, которую Алдышев, поди, уже культивировал в своей лаборатории.
— Мы-то может и не допустим, вот только союзники ваши как бы не напортачили, — Вихров продолжал сидеть, глядя на наглых уток, которые буквально вымогали еду у гуляющих по парку немногочисленных посетителей. Парк, точнее даже лесопарковая зона, располагался на подступах к дому Волкова и прекрасно маскировала мой отряд, состоящий из двенадцати бойцов во главе с Вихровым, прибывших в Милан три дня назад для участия в охоте на окопавшегося и не казавшего носа на улицу Олежку.
— Объясни мне, почему ты так категорично настроен против бойцов кланов Дурова и Калинина? — я отвернулся от виднеющегося за деревьями, скрывающими нашу лавочку дома и посмотрел на уток, которые окружили Егора Гнедова — заместителя Вихрова в этой операции, и требовательно крякали, намекая на то, чтобы он прекратил жрать свой нехитрый завтрак, состоящий из булки с маслом, и отдал его бедным голодным уточкам, которые скоро взлететь не смогут от ожирения. Егор жевал булку с философским видом человека, не спавшего этой ночью, потому что именно он с двумя бойцами вел наблюдение с четырех утра и до теперешнего момента, периодически отламывая куски от булки и бросая их уткам, чтобы они отстали, потому что одна из них, наиболее наглая, уже пыталась ухватить его клювом за штаны, показывая тем самым, что они здесь хозяева и вообще не шутят, если что. Зрелище на самом деле было настолько залипательное, что мы с Вихровым просто не могли оторвать от него взгляда.
— Я знаю и Вдовина, и Кельна, — Вихров хмыкнул, глядя, как Гнедов пытается ногой отпихнуть утку, стараясь не навредить наглой птице. — Они… как бы сказать… слишком прямолинейны. В них нет гибкости, а отсюда возможны существенные перекосы в плане выполнения определенного рода задач. Как, например, спонтанные митинги на предприятиях кланов, и у Дурова, и у Калинина заводские комплексы расположены за Уралом в Западной Сибири. Я изучал материалы этих дел, они мне их, скрипя зубами, предоставили — там не было ничего такого, с чем сложно было не справиться на самых начальных этапах. Митингующие даже требований каких-либо осознанных не предъявляли. Достаточно было бы рассмотреть этот поток сознания и сократить, к примеру, рабочий день на полчаса, при условии сохранения той же оплаты, что и сейчас. Ну и как обычно, уволить пафосно какого-нибудь начальника и поставить нового, даже если это будет клон предыдущего, самое главное прислушаться к народу и протянуть муляж руки в сторону рабочего класса. Предварительно выловив и изолировав провокатора, разумеется, и, собственно, на этом люди бы успокоились и приступили к выполнению своих обязанностей, за которые им и платят заработную плату, а за митинг и простой — нет. Все! Зачем было впадать в истерику и тем самым раздувать это пламя, вот лично мне совершенно непонятно. Может быть я в чем-то не прав, поправьте меня, если я ошибаюсь, Гнедов, да спихни ты уже это охреневшее создание в воду! Она тебе скоро штаны прожует, а они казенные, и я за них с твоей зарплаты высчитаю! — я покосился на сжавшего губы Вихрова. Да, сотрудничество, похоже, не задалось. Причем, не задалось оно не на уровне глав кланов — тут как раз все было нормально, а на уровне исполнителей ранга Вихрова, и я понятия не имею, как можно эту ситуацию исправить. Фридрих в тот день выслушал меня, связался с представителем полиции Милана и приказал содействовать. Как сказал мне Фридрих, что после неудавшейся бойни на показе мод, он и его спецслужбы, сразу же, как только эта оппозиционно настроенная мразь шагнула с трапа дирижабля на порог этой благословенной земли, опекали его и знали все, что он делал и что делает, но вот даже теоретически узнать, что Волков задумал, ни Фридрих, ни капитан полиции ответить не могли. Доказательств того, что именно Олежек был замешан в теракте в Милане у них не было, а Российская Империя не подала Волкова, как оказалось, в между