ники Варенечибелю.
Поднявшись на пять ступеней, он поклонился архиепископу. Священнослужитель ответил на поклон. Майя не мог видеть его лица из-за маски, но ему показалось, что архиепископ смотрит на него благожелательно. Он задал несколько формальных вопросов, и Майя ответил, поклявшись, что говорит правду.
– Преклоните колени в последний раз, Эдрехасивар Драджар, – провозгласил архиепископ, повысив голос, – и примите корону Эльфийских Земель!
Майя опустился на колени. Этувераджид Мура, старинная серебряная диадема, украшенная опалами, оказалась очень тяжелой. Он поднялся, стараясь не показывать, что у него подгибаются колени, и повернулся лицом к залу.
Придворные одновременно поклонились – как обычно, с большим изяществом. Некоторые женщины присели, и ему захотелось увидеть их лица. Судя по тому, что они предпочли поклону реверанс, они недолюбливали Ксору Джасанай, и он желал узнать их поближе. Но лица присутствующих сливались в безликую массу, и первые полчаса царствования Эдрехасивар VII потратил на то, чтобы постараться не упасть в обморок.
Потом ноэчарей окружили его, и он уже более коротким путем вернулся в Алкетмерет. Камердинеры настояли на том, чтобы он поел немного супа, и лишь после этого позволили ему лечь.
Майя лежал на гигантской кровати императоров Эльфийских Земель, глядя вверх, на полог, скрытый во мраке. Он знал, что ткань расшита изображениями кошек клана Драджада, хотя и не мог различить их. Он знал, что Кала тихо сидит в углу и охраняет его. Он смертельно устал, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и все же сон почему-то не шел к нему. Он пытался уснуть, но события прошедшего дня проносились перед его мысленным взором, и он вынужден был открывать глаза, чтобы прогнать их. Он попытался вернуть спокойствие, обретенное в подземной часовне, но оно ускользало от него.
Так он лежал и смотрел в темноту, и когда он, наконец, погрузился в сон, то даже не понял этого, потому что сны были такими же мрачными и безмолвными, как его спальня.
Глава 9Отчет о расследовании крушения «Мудрости Чохаро»
Наутро, выглянув в окно, Майя увидел, что крыши зданий Унтэйлейанского Двора запорошены снегом.
– Снег в этом году выпал очень рано, – чопорно заметил Эша, перехватив взгляд Майи.
Став в полноправным императором, Майя уже не мог проводить свои дни в безопасности за стенами Алкетмерета, к которому успел привыкнуть. Ксевет заверил его, что Унтэйлейаном ему придется пользоваться только во время самых важных официальных приемов, и объяснил, что император дает аудиенции в Мичен’тэйлейане. Также Ксевет твердо сказал, что, несмотря на предстоящие похороны Варенечибеля IV, новый император обязан сегодня же принять всех желающих.
– Работа правительства приостановлена, – сказал секретарь. Как всегда безупречно одетый, с совершенно прямой спиной, он сидел за столом напротив Майи. – Ее нужно возобновить, ваша светлость, и сделать это можете только вы.
– А как же иначе, – пробормотал Майя себе под нос.
– Ваша светлость?
– Нет, ничего. И кому же мы должны сегодня дать аудиенцию?
Вопрос оказался больше похожим на рычание, чем на цивилизованную речь. Ксевет отпрянул, прижав уши к голове.
– Ваша светлость, мы не хотели вас расстроить. Мы стремимся помочь вам.
Майя со стуком поставил чашку, так что часть питья выплеснулась на блюдце. Лицо горело от стыда.
– Просим нас извинить, – сказал он. – Мы говорили грубо и напрасно выместили на вас дурное настроение. Нам не следовало этого делать. Не следовало пренебрегать вашей помощью, за которую мы вам поистине благодарны. Простите нас.
– Ваша светлость, – неловко пробормотал Ксевет, – вам нельзя так говорить с нами.
– Почему нельзя?
Ксевет открыл рот и тут же снова закрыл. Потом очень осторожно поставил чашку на блюдце, встал со стула и с присущей ему грацией распростерся на полу перед Майей. Ишейан в тревоге наблюдала за ним.
Через несколько секунд Ксевет поднялся. Ни его прическа, ни одежда ничуть не пострадали, он был элегантен, как всегда.
– Император Эльфийских Земель не извиняется перед своим секретарем. Вы совершили то, чего никогда не делает император, и мы благодарим вас за это. – Он улыбнулся, и от этой теплой искренней улыбки его лицо внезапно стало живым, как у простолюдина. Он вернулся на свое место за столом и ровным голосом добавил: – Ваша светлость.
Ишейан молча поставила перед Майей чистое блюдце. Он взял чашку и отпил несколько глотков ромашкового настоя, чувствуя, как напиток прогоняет сон. Потом заговорил:
– Кто просил у нас аудиенции сегодня утром?
– Ваша светлость, прежде всего вам необходимо выслушать Свидетелей «Мудрости Чохаро» – членов специальной комиссии, которая занималась расследованием обстоятельств гибели корабля.
Майя почувствовал озноб. Он, на сей раз очень медленно, поставил чашку и взял сдобную лепешку, намазанную маслом – ее нельзя было ни разлить, ни разбить.
– Когда они желают меня видеть?
– Они просили принять их как можно раньше. Разумеется, если это удобно вашей светлости.
– Ах, вот как.
Он откусил кусочек лепешки, прожевал, не чувствуя вкуса, проглотил.
– Тогда, разумеется, мы примем их первыми.
Ксевет взглянул на стенные часы.
– В девять часов, – предложил он, и Майя уловил просительные нотки в его голосе.
– Хорошо, – ответил он.
– Ваша светлость, мы напишем ответ, в котором сообщим вашу волю. А пока, возможно, вы захотите взглянуть на письмо Сетериса Нелара.
Подчеркнуто нейтральный тон Ксевета говорил о том, что он прекрасно понимает чувства Майи, которому меньше всего на свете хотелось читать это письмо. Но он взял протянутый конверт.
Майя увидел знакомый почерк, и у него перехватило дыхание, как после пощечин Сетериса, которые он слишком хорошо помнил. Он снова взял с тарелки лепешку, стараясь оттянуть момент, когда надо будет вскрывать и читать письмо, и заставил себя ее съесть. Он даже заметил, какая она вкусная, хотя ему стоило огромного труда проглотить завтрак – так пересохло в горле.
Дальше тянуть было нельзя. С тяжелым сердцем он вскрыл конверт и испытал детскую мстительную радость оттого, что запачкал бумагу маслом.
Его светлости императору Эдрехасивару VII, приветствуем Вас.
Мы – а также наша супруга, которая просит передать, чтобы Вы не забывали ее – чрезвычайно обеспокоены вопросом, какую должность Ваша светлость намерены предоставить нам теперь, после того, как Вы покинули поместье Эдономи. Мы смеем надеяться на то, что наше изгнание окончено, за что мы выражаем глубокую и искреннюю благодарность Вашей светлости.
Уверяем Вашу светлость в нашей готовности верно служить Вам на любом поприще.
Еще раз примите уверения в абсолютной преданности и родственной любви,
Майя не сомневался, что письмо сочинила Хесеро. Он знал, как Сетерис подбирает слова, знал ход его мыслей. Да, письмо было написано его почерком, но выражения и чувства, в которых он уверял Майю, были ему несвойственны. Он представил, как Хесеро стоит рядом с письменным столом и внимательно наблюдает за Сетерисом, чтобы увериться в том, что он правильно пишет под ее диктовку.
Письмо написала Хесеро, но как ему, Майе, следовало ответить на него? Письмо содержало не только просьбу о должности, но и мольбу о доверии. Естественно, он не желал видеть Сетериса во дворце. Он мог бы утолить жажду мести, отказав бывшему опекуну, но понимал, что этот отказ породит слухи, которых он больше всего желал избежать.
Ксевет закончил писать письмо, адресованное Свидетелям «Мудрости Чохаро», и, позвонив, вручил его пажу. Когда мальчик ушел, Майя сказал:
– Ксевет, нам нужно поговорить.
Краем глаза он заметил, что телохранители и служанка напряглись. Ему не удалось говорить бесстрастным тоном, скрыть неуверенность. Он сказал себе, что рано или поздно придется провести этот эксперимент, так почему бы не сейчас? И добавил:
– Наедине.
Телимедж и Даджис в ужасе переглянулись, и Телимедж пролепетал:
– Ваша светлость, мы не можем…
– Почему? – возмутился Майя. – Вы опасаетесь, что на меня здесь нападут? Кто?
– Ваша светлость, дело в том, что мы дали клятву. Мы поклялись охранять вас! А также поклялись хранить молчание обо всем, что мы можем увидеть и услышать. Мы вас не выдадим.
«На самом деле, – подумал Майя, – я боюсь вовсе не этого. Я боюсь, что сам выдам себя, но не хотел бы, чтобы это произошло в вашем присутствии». Он попытался сопротивляться:
– Почему нельзя охранять нас, находясь с другой стороны двери?
– Ваша светлость… – с несчастным видом прошептал воин, прижав уши к голове.
– А если мы вам прикажем?
– Ваша светлость, – с поклоном возразил Даджис. – Если вы погибнете в наше отсутствие, это произойдет по нашей вине. Знайте, что мы убьем себя рядом с вашим бездыханным телом. Неужели вы этого хотите?
Майю охватило чувство безысходности и бессилия, на сердце стало тяжело. Но если ради того, чтобы настоять на своем, придется предать своих телохранителей, тогда ему не нужна такая победа, решил он.
– Нет, конечно, мы этого не хотим, – раздраженно ответил Майя. – Ишейан, оставьте нас, пожалуйста.
– Да, ваша светлость, – покорно ответила девушка и вышла.
Майя оглядел троих мужчин. Ему хотелось, чтобы на их месте были Бешелар и Кала – они уже видели его в неловких ситуациях.
– Тогда знайте, – заговорил он, пристально рассматривая скатерть, – что в течение последних десяти лет, со дня смерти нашей матушки, Сетерис Нелар являлся нашим опекуном и он… – Майя не смог сказать правду и дрожащим голосом пробормотал: – Мы не испытываем к нему любви.
Некоторое время секретарь и телохранители недоуменно молчали, потом Телимедж нарушил тишину:
– Вы не обязаны любить его, ваша светлость. Он не является вашим близким родственником, и…