Майя отметил слово «казались», на котором Ксевет сделал едва заметное ударение – или ему это послышалось? Но он понимал, что секретарь имел в виду. Майя не мог просто сказать: «Мы не желаем жениться на осмин Лоран Дученин, потому что она племянница нашего лорд-канцлера, который нам не нравится. И потому что она и сама нам тоже не нравится». На одном из вечеров у Нуревиса осмин Дученин загнала его в угол – элегантно, ненавязчиво – подошла слишком близко к нему и смеялась слишком долго. В конце концов, ее смех начал вызывать у Майи ассоциации с лаем охотничьей собаки. Он понятия не имел, как с ней общаться, и вел себя смущенно, как на первом вечере; она без конца болтала, но ее разговоры были ему чужды, и он не знал, что отвечать. И всякий раз, когда он замолкал, Лоран Дученин лишь смеялась громче и придвигалась ближе к нему; она была настроена решительно, как будто такое бесцеремонное поведение могло заставить императора возжелать ее. На этот раз Нуревис не спас его; Майя предположил, что ему было приказано не вмешиваться и не препятствовать атакам кузины. Отдать подобный приказ было очень в духе Чавара, а Майя узнал, что Нуревис противился приказам отца незаметно и исподтишка, но никогда не выказывал открытого неповиновения.
В конце концов, к стыду Майи, его вызволил телохранитель.
Телимедж приблизился и сказал:
– Ваша светлость, вы не забыли, что мер Айсава желал поговорить с вами, прежде чем вы отправитесь на покой? Уже довольно поздно.
Майя ухватился за этот предлог, несмотря на то, что со стороны он выглядел как ребенок, а ноэчарей – как его няньки. С того вечера он избегал осмин Дученин.
Но это не могло служить веской причиной для отказа.
– Очень хорошо, – сказал он. – В таком случае сразу заявляем, что мы не собираемся заключать брак с младенцем. Мы помним Белмаливена Пятого, которого вы приводили в пример. История его правления подтверждает, что это было бы неразумно.
– Понятно, ваша светлость, – пробормотал Ксевет, делая пометку в списке.
– Мы полагаем, – мрачно продолжал Майя, – что в равной степени неразумно было бы выбрать в супруги женщину, чей детородный возраст подходит к концу. Мы имеем в виду осмин Алченин.
– Да, ваша светлость.
– Должно быть, некоторые из этих женщин связаны с нами родственными узами.
– Большинство из них, в той или иной степени. Члены клана Драджада заключали браки с мужчинами и женщинами практически из всех аристократических семей Этувераза. – Ксевет неловко откашлялся, и его уши повисли. – Насколько мы понимаем, это был один из аргументов в пользу брака между Варенечибелем и вашей матушкой.
– Вот как. В любом случае, мы предпочли бы не жениться на двоюродной сестре.
– Мы оставим в списке только женщин, которые находятся с вами в третьей и четвертой степенях родства, – пообещал Ксевет, делая новую пометку.
– Есть ли какая-то благородная семья, с которой нам не следует заключать союз?
Он не задавал этого вопроса прежде, когда вопрос выбора императрицы казался ему неприятным, но относительно несложным; однако теперь, со всеми этими треволнениями по поводу несуществующей гоблинской принцессы, ему хотелось знать все мелкие тягостные подробности.
– Ваша светлость. – Ксевет немного подумал. – Мы бы не советовали вам – хотя это всего лишь скромное мнение – заводить новые связи с кланами Роэтада и Имада. Также это касается семьи Келехада.
Семьи, из которых происходили супруги его братьев. И семья вдовы его отца.
– С другой стороны, выбор жены из рода Кередада может рассматриваться как мудрое и своевременное решение. Ваш отец не приобрел себе новых друзей, когда отправил в изгнание Арбелан Джасан.
– Мы понимаем. Мы верно запомнили, что среди молодых женщин, о которых вы говорили прежде, была некая дач’осмин Кередин?
– Да, ваша светлость. Внучка брата Арбелан Драджаран. Она является подходящей партией во всех отношениях.
– Значит, вы остановили свой выбор на ней?
Ксевет уронил ручку. В наступившей тишине было хорошо слышно, как она стукнулась о мраморную столешницу.
– Ваша светлость, мы не делаем выбора. Мы не имеем на это никакого права.
– Чавар считает, что имеет.
– Чавар – ваш лорд-канцлер, а не ваш секретарь. – Ксевет говорил таким официальным тоном, что Майя понял: он действительно сильно взволнован.
– Но мы не доверяем ни его суждениям, ни его клятвам верности. Мы доверяем вам.
Белое лицо Ксевета порозовело.
– Это большая честь для нас, ваша светлость, но мы не можем выбирать для вас императрицу.
– И мы тоже не можем! – он не хотел кричать и расстроился, когда Ксевет и ноэчарей вздрогнули от неожиданности. Он понизил голос, разжал сплетенные пальцы. – Мы не можем… Мы даже не умеем танцевать. Тем более не можем решать, кто станет императрицей.
– Ваша светлость?
– Это была неудачная метафора. – Майя с трудом улыбнулся. – Но мы никогда не намеревались становиться поэтом.
Он не мог больше сидеть здесь и обсуждать собственный брак с таким видом, словно речь шла о выборе кобылы для случки с жеребцом; он знал, что сейчас снова начнет кричать, а Ксевет не заслуживал такого отношения. Майя отодвинул стул и поднялся из-за стола.
– Наверняка на сегодняшний вечер у нас назначены еще какие-то дела.
Он увидел понимание в глазах Ксевета и отвернулся, боясь увидеть во взгляде секретаря нетерпение или жалость.
– Есть один вопрос, ваша светлость, – начал Ксевет, – хотя мы не знаем, серьезно ли вы говорили об этом.
– В чем дело?
– Вы просили найти даму, которой поручили присматривать за вами во время похорон вашей матушки. Мы отыскали ее, но мы не были уверены…
– Мы говорили совершенно серьезно, – сказал Майя. – Мы не желаем этой женщине ничего дурного. Кто она?
– Ее зовут Аро Даниваран. Ее муж по материнской линии происходил из клана Драджада, и ваш отец считал их своими дальними родственниками. Семья Данивада очень бедна.
Ксевет смолк и многозначительно посмотрел на Майю. Майя сразу понял намек.
– Как и семья Нелада, – заметил он.
Ксевет едва заметно поморщился.
– Да, ваша светлость. Но осмер Данивар и его жена оказались более удачливыми – или более ловкими, – чем осмер Нелар. Ваш отец подарил им небольшое поместье после рождения их первого внука, около пяти лет назад, и есть надежда, что клан Данивада когда-нибудь выберется из нищеты.
– Мы рады слышать о великодушном поступке нашего отца, – сказал Майя, стараясь, чтобы его слова не прозвучали горько.
– Осмер Данивар скончался два года назад. Имением управляет его сын, а осмеррем Даниваран с тех пор представляет семью при дворе.
Майя услышал в голосе Ксевета печаль и не слишком удивился, когда секретарь сказал:
– За несколько дней до смерти вашего отца с осмеррем Даниваран случился удар. Она прикована к постели; врачи считают, что она не доживет до зимнего солнцестояния.
Напоминание о том, что в жизни других тоже случаются трагедии, никак не связанные с его собственными проблемами, оказалось одновременно благотворным и болезненным. Майя сказал:
– Мы хотели бы навестить ее, если это возможно.
– Ваша светлость, – ответил Ксевет, – ее дочь говорит, что госпожа Даниваран будет польщена и рада вашему визиту. И что она лучше всего чувствует себя по вечерам.
Император не мог прийти с визитом неожиданно, поэтому в апартаменты осмеррем Даниваран послали пажа с указанием сообщить новость как можно быстрее. Камердинеры Майи спешно подбирали одежду и украшения. То, что подходило для вечера в Алкетмерете, где император якобы должен был чувствовать себя как дома, совершенно не годилось для появления в общественных местах Унтэйлейанского Двора. Майя проявил недюжинное терпение во время всех этих хлопот. Куртку цвета молодой листвы с белой вышивкой заменили на белую с фиолетовыми и зелеными вышивками. Тяжелые серебряные кольца с аметистами, которые оттягивали ему руки, сняли и надели не менее тяжелые золотые украшения с черными опалами. Немер и Аврис долго спорили насчет аметистов и гранатов в его волосах, но, к счастью, решили, что их можно оставить. Шпильки из тикового дерева с изумрудами заменили на пару костяных шпилек с золотыми инкрустациями и жемчужинами. Немер ловко проделал это, не повредив прическу, и Майя спасся бегством в Черепаховую Комнату. Как раз в этот момент вернулся паж с известием, что императора с нетерпением ждут в покоях осмеррем Даниваран. Майя взглядом велел Даджису и Телимеджу следовать за собой и отправился в путь.
Им повезло, что их сопровождал паж, потому что осмеррем Даниваран жила в той части Унтэйлейанского Двора, где Майе еще не приходилось бывать. Придворные, попадавшиеся им в коридорах, были среднего и преклонного возраста; большинство женщин делали реверансы, не следуя новой моде, введенной Ксору. Он напомнил себе, что это ничего не значило, просто они уже многое повидали и не склонны были подчиняться прихотям императрицы, годившейся им в дочери.
Их ожидал паж в ливрее с гербами клана Данивада. Майя сделал вид, что не заметил, как мальчик якобы нечаянно стукнул каблуком о дверь, чтобы предупредить господ о приближении императора. И Майя задумался, хорошо ли он поступил, свалившись как снег на голову бедным женщинам? У них не было времени на подготовку, не было денег на то, чтобы обставить комнату, подходящую для приема императора – а они, без сомнения, считали, что такое помещение необходимо. Он не мог сказать им правду, не мог объяснить, что после Исваро’э и Эдономи ему неуютно в роскошных покоях, что он до сих пор чувствует себя чужаком и самозванцем среди великолепия Алкетмерета.
Но было поздно. Паж распахнул дверь и доложил:
– Его светлость император Эдрехасивар Седьмой.
Мальчик запнулся, произнося имя императора, и Майя посочувствовал ему.
«Когда ты уже научишься сначала думать, а потом действовать, идиот», – сказал себе Майя тоном Сетериса, который он так хорошо умел имитировать. Однако решение было принято, отступать было поздно. И он последовал за Телимеджем в комнаты. Даджис шел последним.