– Мы знаем, что вы хотели сказать!
Не дав Бешелару возможности продолжить, Майя отвернулся и зашагал по коридору к своим покоям, где его ждали слуги. Он не обернулся, чтобы узнать, что Кала думает по поводу этой безобразной вспышки гнева. «Если ты не можешь быть моим другом, тогда не говори со мной о дружбе и о том, как мне следует общаться с друзьями», – думал он.
Пока Аврис и Эша спорили о сравнительных достоинствах янтарных и эмалевых бус, телохранители сменились, и Майя, выйдя из спальни, увидел Даджиса и Телимеджа. Он испытал детскую, эгоистическую, мстительную радость.
В столовой Нуревиса его ждало избранное общество. Майя уже более или менее привык к друзьям Нуревиса, хотя ему не слишком хотелось их видеть; тем не менее, он не испытывал прежнего смятения, когда с ним заговаривали. Поддерживать разговор было нелегко, и за ужином он мрачно размышлял о том, что соседи по столу считают его или скучным, или смешным. Несмотря на это, в их компании Майя чувствовал себя относительно свободно. Когда парадный зал освободили для танцев, мин Вечин подошла к нему и после положенного обмена любезностями спросила:
– Ваша светлость, почему вы не танцуете?
Майя покраснел до корней волос.
– Мы не умеем.
– Правда? Поистине, ваш опекун был ужасно суров.
Майя попытался представить себе, как Сетерис учит его танцевать, и с излишней поспешностью принялся оправдываться:
– В любом случае, нам не с кем было танцевать.
Прекрасное лицо мин Вечин омрачилось.
– Нам кажется, что у вас в поместье не было совсем никаких развлечений.
Он посмотрел на свои руки. Некрасивые узловатые пальцы были наполовину скрыты серебряными кольцами с аметистами и гагатом. Эша заставил его отрастить длинные ногти и покрыл их лаком. Если бы не цвет кожи, можно было бы подумать, что руки принадлежат кому-то другому.
– Ваша светлость, – смутилась мин Вечин, – простите нас. Мы не хотели…
Ему показалось, что она сейчас рухнет на колени, и он быстро перебил ее:
– Вы не сделали ничего дурного. Нас просто удивила ваша проницательность.
Она вздрогнула и взглянула ему в лицо. Майе удалось улыбнуться, хотя он догадывался, что улыбка получилась неестественной.
– Осмер Чавар сказал, что вы хотели о чем-то поговорить с нами.
Она изящно взмахнула руками, как бабочка крыльями, и покачала головой.
– Это совершенно неважно, ваша светлость.
В другой ситуации он не стал бы настаивать, но сейчас ему хотелось замять тему убогого детства императора.
– Пожалуйста, скажите, чем мы можем вам помочь.
– Речь не о нас, ваша светлость, – объяснила она, и он почувствовал легкое разочарование. – Но у нас есть сестра, которую мы очень любим. Она хотела бы получить аудиенцию. Она ученица в Гильдии Часовщиков Джа’о. Они представили проект моста…
– Через Истанда’арту. Мы помним.
– Члены Кораджаса не пожелали их выслушать, но Авро говорит, что все должно получиться, и что это очень важно, причем не только для часовщиков.
Он никогда не видел ее такой оживленной и не мог понять, что волнует ее сильнее – будущий мост или карьера сестры.
– Они знают, что не могут получить официальную аудиенцию без одобрения Кораджаса, но мы подумали, что если вы просто увидитесь с нашей сестрой в неформальной обстановке, сегодня вечером…
– Сегодня? – Майя был сильно удивлен и раздосадован.
– Когда еще вашу светлость можно застать свободным от обязательств?
Ответить на это было нечего.
Майя подумал над этим предложением и постарался рассмотреть его с разных точек зрения. Ему совершенно не нравилось то, что мин Вечин решила воспользоваться его расположением в личных целях, но он напомнил себе, что сам желал встреч с нею. Увы, действительность не совпала с его ожиданиями, но винить в этом следовало только себя. Он постарался не думать о своих напрасных надеждах и картинах, которые так часто рисовало ему воображение. Потом Майе пришло в голову, что встреча с сестрой мин Вечин будет полезна ему самому. Ведь он давно хотел подробнее узнать о проекте моста, а обратиться было не к кому. В его окружении не было лиц, разбиравшихся в подобных вещах.
– Хорошо, – кивнул он. Девушка улыбнулась, и он сделал равнодушное лицо, хотя ему вдруг стало жарко. – Сейчас?
– Если это угодно вашей светлости, – ответила она таким тоном, будто идея встречи принадлежала ему. Майя сделал знак ноэчарей и последовал за девушкой. Они попрощались с Нуревисом и покинули его дом. Майя лишь на несколько секунд встретился взглядом с Нуревисом и вышел, тщетно пытаясь не думать о сплетнях, которые должны были распространиться по Унтэйлейанскому Двору уже к полуночи. Ему было неприятно думать об этих слухах еще и потому, что в них, как он знал, не будет и крупицы правды.
Мин Вечин, решительная и грациозная, словно лебедь, привела его в одну из приемных, доступных для публики. Майя никогда прежде не бывал в них, разве что, возможно, после смерти матери. Он не мог вспомнить. Несмотря на то что здесь было чисто, мебель была новой, стены и потолок были недавно отремонтированы, комната производила гнетущее впечатление. Единственным украшением можно было считать изящные оконные арки. Кроме того, здесь было очень холодно.
Когда они вошли, девушка вскочила на ноги. Судя по выражению ее лица, она не сразу поняла, что за тощего мальчишку-гоблина привела с собой ее сестра. Она довольно неуклюже сделала книксен и наступила на ногу мужчине, который сидел рядом на скамье. Тот неловко поклонился, прижимая к хилой груди кипу документов, грозившую рассыпаться. Майя видел, что часовщик отнюдь не намеренно проявил неуважение к императору; его мысли витали где-то далеко, и он еще некоторое время продолжал недоуменно моргать.
Мин Вечин представила своих родных. Даму звали меррем Халеджо; мужчина с папками, мер Халедж, оказался старшим братом ее мужа. Он занимал в Гильдии Часовщиков намного более высокое положение, чем его невестка. Несмотря на то что он держался скромно, Майя понял, что проект моста принадлежал ему. Поэтому он гораздо яснее и увереннее, чем Свидетель от Парламента, изложил суть проекта, рассказал о том, каким образом предполагалось построить мост, и описал гидравлическую систему, благодаря которой движение судов по реке могло осуществляться без помех. Вопросы Майи не смущали его и не ставили в тупик. Напротив, он пришел в восторг, заполучив внимательного слушателя. В конце концов они расположились на полу, и мер Халедж принялся рисовать на обратной стороне чертежей разнообразные гидротехнические устройства – кессоны, турбины. Когда Майя случайно поднял голову, то увидел, что Даджис и Телимедж были шокированы происходящим, но им недоставало самоуверенности Бешелара, и ни солдат, ни маг не решились протестовать вслух. Меррем Халеджо, которая расположилась на полу рядом с деверем, оказывается, знала все о речном судоходстве; она рассказала о разработанной ими системе, позволявшей баржам из Эджо ходить в Кайрадо даже во время строительства. Она показала ему, в каком именно месте часовщики собирались возвести мост, и объяснила причины выбора. Майя подумал, что этот выбор вполне логичен, хотя где-то на краю сознания мелькнула неприятная мысль: меррем Халеджо гораздо лучше императора разбиралась в политической подоплеке проблемы моста.
Мин Вечин не принимала участия в разговоре; казалось, она была довольна своей ролью молчаливого наблюдателя. Майя испугался, что она заскучала, но напомнил себе, что в этом никто не виноват, кроме нее самой. И еще он решил, что после сегодняшнего вечера она охотнее согласится на то, о чем он имел лишь самое смутное представление. Сетерис, опасавшийся появления незаконных детей в Эдономи, рассказал ему только самое необходимое. А кроме Сетериса, расспросить было некого.
«И теперь тоже не у кого спросить», – подумал он и содрогнулся при мысли о том, что придется заводить подобный разговор с Ксеветом или Калой. Или с Бешеларом. «Возможно, тебе следовало бы попросить Ксевета найти тебе в жены вдову; по крайней мере, тогда один из вас знал бы, что нужно делать во время брачной ночи». Эта мысль была еще хуже, и Майя резко тряхнул головой, обнаружив, что отвлекся от проекта моста.
– Просим нас извинить, – обратился он к меру Халеджу и меррем Халеджо. – Мы очень устали, и нам нужно обдумать то, что вы нам рассказали.
– Разумеется, ваша светлость, – ответил мер Халедж. – Мы склонны увлекаться. Мы не хотели…
– Мы находим ваш рассказ чрезвычайно интересным, – перебил его Майя. Он не хотел, чтобы мер Халедж извинялся за свой талант и любовь к своему делу. – Но… вы же понимаете, что мы в одиночку не сможем ничего сделать для вас? Любое наше решение должно быть согласовано с Кораджасом.
– О да, ваша светлость, – заверила его меррем Халеджо. Все трое поднялись с пола. – Мы только лишь хотели убедить вашу светлость в том, что этот вопрос должен быть представлен на рассмотрение Кораджаса, иначе он превратится просто в… Неда’о, что там было за слово?
– Веклеведжек, – ответила мин Вечин. – Это слово из языка гоблинов, оно означает что-то вроде… пока моряки спорят о том, что делать с захваченным пленником, его привязывают к столбу за границей прилива.
– Вот именно этого мы хотели бы избежать, – сказала меррем Халеджо. – Мы знаем, что Кораджас часто практикует веклеведжек. Если Свидетели не могут решить, стоит ли рассматривать предложение, его автоматически отклоняют.
– Да, мы понимаем, – сказал Майя, вспомнив, как Свидетель от Верховного Суда кричал на Свидетеля от Парламента. – Но мы не можем ничего обещать.
– Хорошо, – сказал мер Халедж, – но вы нас выслушали, за что мы вам чрезвычайно признательны.
Часовщики поклонились, а мин Вечин сделала безукоризненный реверанс. Потом певица приблизилась к Майе и прошептала:
– Если ваша светлость желает, мы можем вернуться в Алкетмерет вместе.
Майя замер, как стрелки сломанных часов; слова мин Вечин были подобны песчинке, попавшей в сложный механизм. Он прекрасно понимал, что она имела в виду, понимал, что участвовал в сделке, но, несмотря на свои глупые романтические мечты, он никогда не заставил бы ее расплачиваться. Мин Вечин сама предложила ему это.