А последние четыре часа средняя скорость зачастую падала до трех километров в час. Большая часть не сдавших сходила именно на этом отрезке пути. Хотя встречались и такие, что довольно легко могли пройти всю дистанцию, а потом еще шастать по Звездному.
Бер выносливый и крепкий парень в расцвете сил, но есть факторы, на которые невозможно закрыть глаза.
Он не робот, ему надо есть и спать, чтобы двигаться дальше. У него не однодневный переход, после которого можно отлежаться. Он идет не по утоптанной дорожке, а через лесную чащу и острые камни на побережье моря. Ему требуется спать, это минимум шесть часов в сутки, ему придется охотиться, чтобы прокормить себя. Это еще час в сутки. Ему придется огибать препятствия, идти в гору. У него есть риск наткнуться на хищников и на недружелюбное племя. Значит, временами ему придется останавливаться, чтобы провести разведку и определиться с направлением.
Исходя из вышесказанного, реальным является расстояние примерно в тридцать пять-сорок километров в день. На дворе осень, светлое время суток уменьшается с каждым днем. Идти ночью одному по неизвестному маршруту… даже Бер не сможет все предусмотреть. Другой человек в таких условиях, прошел бы не больше тридцати километров в день. Но речь идет о Бере, поэтому буду считать сорок километров с учетом короткого светового дня.
За шесть-семь дней он может дойти до Максимена и попасть туда в момент, когда «Варяг» уже отплыл в Максель.
Бер не станет ждать возвращения корабля в Максимен, это факт. В горняцком поселке около десятка воинов, оставленных для охраны. Вариант первый: он вернется с ними и рабочими, чтобы попытаться освободить меня, и это будет ошибкой. Воинов слишком мало, и на обратный путь уйдет примерно семь дней. В таком случае, через две недели Бер появится здесь с кучкой людей и положит их зря, пытаясь освободить меня.
Вариант второй: не дожидаясь возвращения «Варяга», Бер пойдет дальше по побережью, чтобы перехватить корабль на обратном пути. Но Мар может выбрать маршрут не близко к берегу и просто не заметить Бера. Если такое произойдет, Беру придется топать еще минимум шесть-семь дней, чтобы добраться до Макселя. Итого около двух недель. Ускорив сборы, они смогут появиться здесь примерно на семнадцатый день, если считать с сегодняшнего утра.
Больше двух недель, слишком долгий срок, чтобы за это время от меня не избавились. Каким бы самонадеянным ни был Паб или «сванга», что стоит за всем этим, они должны понимать, что меня хватятся, и помощь придет.
Только окончив все эти расчеты в голове, заметил, как сильно продрог. Что бы Паб не задумал, такое заточение не может продолжаться долго. В конце концов, меня же не захватили, чтобы убить холодом в яме. Имей они такую цель, наверное, отправили бы на тот свет, как Тиландера. Первое время у меня была надежда, что решетка поднимется, и ко мне спустят американца. Теоретически можно предположить, учитывая размер ямы, что Германа содержат в аналогичной яме. Мысль показалась здравой, подняв голову кверху, набрал в легкие воздух:
— Герман! — в ночной тишине звук должен расходиться далеко. После седьмой попытки прекратил звать американца. Если он жив и мог слышать меня, то мои крики не оставил бы без ответа. С молчанием холодной ночи угасла надежда увидеть верного друга, ставшего мне за эти годы родным.
Уснуть при такой холодине было невозможно. Поочередно попрыгал, сделал вертушку руками, чувствуя, как понемногу оживаю. Чтобы не сойти с ума от холода и неизвестности, попытался проанализировать, с какой целью меня держат в яме.
После памятного террористического акта 11 сентября 2001 г., американцы стали ловить всех, кто, по их мнению, был причастен к атаке на башни близнецы. Но оказалось, что террористы не идут на контакт, а законопослушные американцы не имеют права их пытать на территории США.
И тогда американцы поступили очень умно: арендовали на Кубе землю, где развернули печально известную тюрьму Гуантанамо, находящуюся под юрисдикцией ФБР и ЦРУ и не подпадающую под действие американских законов. Вот где по-настоящему развернулись спецслужбы Штатов, изощряясь в самых мерзких пытках. Тюрьма была секретная, но, тем не менее, некоторые видеоматериалы и документы попадали в руки правозащитников.
Еще в Звездном мне довелось посмотреть документальный фильм снятый правозащитниками. Одной из знаменитых пыток Гуантанамо была полная изоляция. Задержанного помещали в камеру, где он не видел ни соседей, ни надзирателей. Его кормили, чтобы не умер с голода, но на протяжении долгого времени с ним никто не разговаривал. Спустя какое-то время задержанного доставляли в комнату, где находился молчаливый следователь, но шла видеозапись. Впервые за долгое время увидев живого человека, некоторые подозреваемые сами начинали говорить обо всем, зачастую беря на себя любые обвинения лишь бы снова не испытать одиночество.
Тогда, при просмотре этого фильма, я не мог поверить, что матёрые террористы начинали сами говорить, боясь повторной изоляции. Проведя сутки (небо над головой начало светлеть) я сам был готов на что угодно, лишь бы не видеть сырых молчаливых стен своей ямы.
— Гуантанамо, — прошептал я, прислонившись лбом к влажной холодной земляной стене, — вот как ты ломаешь людей.
Начало атаки на хижину, где спал Макс и на стоявший на рейде корабль получилось практически синхронным. После второго крика совы Мендоса еще раз предупредил Умра и его «бешенных», что хижину нельзя атаковать. Указание «сванга» было законом, и «бешенные» понимали, что за нарушение их жестоко накажут. Находясь в пятидесяти метрах от хижины, они видели, что всего трое часовых на ногах: двое охраняли хижину, еще один сидел у потухшего огня, охраняя сон спящих рядом людей.
Количество врагов Умр видел еще днем, когда, смешавшись среди зевак внимательно осматривал тех, кого предстояло убить. На его взгляд, это были обычные воины, «бешенные» должны успеть разобраться с ними, прежде чем они проснутся. С третьим криком совы его воины, хорошо владевшие луком, выпустили по несколько стрел в каждого часового. Воины у хижины погибли мгновенно, сидевший у костра вскочил, хотя был утыкан стрелами. Он успел что-то прохрипеть, и спящие начали подниматься.
Бешенные обрушились на врага превосходящими силами, застав половину Русов еще в горизонтальном положении. Умр не мог поверить, что один за другим его воины падали, но и враг нес потери, со стороны поселения бежали воины Урха оставленные для удара в спину. Оказавшись меж двух огней, неприятель не дрогнул и продолжал драться с отчаянной яростью, не произнося ни слова. Стонали и кричали его воины, враг умирал молча, сражаясь из последних сил. Умру впервые стало страшно: если застигнутые врасплох, эти враги сражались так яростно, что бы случилось, сойдись они в схватке в полной готовности?
Но чудес не бывает, упал сраженный стрелами последний из врагов, и на мгновение воцарилась тишина. Сванг Паб вышел вперед и закричал врагам в хижине на неизвестном языке. Умр нетерпеливо сжимал в руке копье, от его бешенных не осталось и половины. А ведь раньше они с лёгкостью убивали врагов практически не неся потерь. Он еле сдерживался, чтобы не ворваться и не убить оставшихся в хижине врагов.
Но ему не пришлось этого делать: двое мужчин из хижины выскочили наружу. Внезапно стало светло, словно днем, а секунду спустя Умр понял, что у чужих сванга тоже есть Страшный Шум. В его груди стало тепло, а копье вывалилось из ослабевших рук: так и не успев убить чужих сванга за своих бешенных, Умр отправился ТУДА, ГДЕ ВСЕГДА УДАЧНАЯ ОХОТА.
Глава 9. Холодная осень
— Он убил Умра, больше половины бешеных и пятеро «морских котиков» погибли, а проклятый корабль сел на мель и не собирается сдаваться, — Картер бушевал, опрокидывая жен и детей попадавшихся на пути. Мендоса знал, что в такие минуты его напарник по прежней работы практически невменяем. Он молча смотрел за мечущимся соратником, дожидаясь, пока тот успокоится. Несколько минут спустя Картер успокоился, остановившись перед Мендосой, спросил без обиняков:
— Я провалил операцию? — на этот вопрос следовало отвечать осторожно. Сглотнув, мексиканец сделал попытку сгладить горькое послевкусие Пирровой победы:
— Операция не провалена, твоя тактика сработала, просто мы не достигли всех целей.
Картер кивнул: продолжай.
Осторожно, подбирая слова, Мендоса начал перечислять достигнутое:
— Ты захватил Макса и нашего соотечественника, к сожалению, отказавшегося примкнуть к нам. Воины Русы из числа тех, что высадились на берег, перебиты. Бежать удалось лишь одному.
— Я попал в него, — перебил его Картер, — ты сам видел утром следы крови. С такой кровопотерей долго не живут.
— Это Бер, — просто ответил Мендоса.
— Что Бер? — не понял Картер.
— Бер сын, думаю, приемный сын Макса, не считая того, что он лучший воин Русов и начальник их отборных воинов. Бер равен любым пятерым самым сильным и лучшим воинам любого племени.
— Ты хочешь сказать, что этот Бер стоит пятерых бешенных? — недоверчиво переспросил Картер, усаживаясь на обрубок дерева заменявший стул.
— Да, я осмотрел трупы, Бера среди них нет, — Мендоса взял с импровизированного стола кусок мяса и начал жевать.
— Хорош сын, бросил отца в плену, даже если он приемный сын, — фыркнул Картер.
— Не скажи, Джон. Если Бер ушел, на то были причины. А уйти он мог только в одном случае — если ему приказал Макс. Это говорит о том, что Макс отправил его за подмогой, и нам очень скоро придется искать нору, чтобы спрятаться от разъяренных Русов.
— Пабло, ради Пресвятой Девы Марии, не надо сгущать краски, возвеличивая врагов. Этот твой хваленный Бер получил пулю калибра 5.56, отбегался твой супермен. Даже если не умрет от кровопотери, как он минует медвежью долину? Сейчас середина октября, медведи еще не в спячке, но и не такие добродушные, как летом.
Медвежья долина располагалась в дне ходьбы на запад, примыкая к небольшой речушке, впадавшей в море. Такой концентрации медведей на ограниченном участке долины, где по берегу реки рос густой лес, Мендоса никогда не видел даже по телевизору. Дважды еще много лет назад они предприняли попытку пройти туда по берегу моря. И оба раза им пришлось вернуться назад, потеряв воинов.