Больше попыток штурмовать не последовало: Картер еще дважды приходил в себя, но его отправляли в принудительный сон, прежде чем он успевал открыть рот.
— Что дальше? — спросил упавший духом Пабло, убедившись, что его уговоры на дикарей не действуют. Он несколько раз вступал с ними в переговоры, надеясь убедить их отступить.
— Будем ждать, ситуация может измениться в любой момент, — я не стал вдаваться в подробности. Сейчас главное держаться, словно это последний бой в нашей жизни. Нас трое здоровых мужчин, у нас есть заложник, чьей жизнью дикари не хотят рисковать. Нам нужно продержаться сутки, думаю, за это время помощь подоспеет. А если и не подоспеет, то попробуем вырваться с боем: у нас есть Бер и винтовка, дикари не ровня моему сыну. Стоит ему вырваться на оперативный простор, и он один справится с десятком этих недотеп.
— Его следует убить и выбросить труп. Увидев, что «сванга» мертв, «бешенные» растеряются, я попробую их подчинить, ведь я тоже «сванга», — после долгого молчания подал голос Пабло.
— Возможно, что так и будет. А если нет? Если, поняв, что теперь Картеру уже не навредить, они решат отомстить и ринутся в бой? Сможем мы устоять? Нет, убивать его рано, тем более так. Его следует осудить и повесить за содеянное.
— Да, есть риск, что они атакуют, — согласился Пабло, выглядывая в коридор, откуда не было слышно разговора дикарей.
— Там всего один человек, остальных не видно, — констатировал он после осмотра коридора.
— Они пытаются нас выманить, значит мы правильно делаем, что пока не идем на прорыв, — я выглянул, чтобы убедиться своим словам. Худощавый и невысокий дикарь с копьем наизготовку стоял в коридоре у самой выходной двери. Не было видно вечно сновавших по коридору женщин и детей. Руки дикаря дрожали, отчего кончик копья выплясывал замысловатую фигуру. Дикарь был напуган, страх отчетливо читался на его лице.
— Пабло, ваш «бешеный» наложил в штаны, и таких ты называешь отчаянными воинами?
Американец снова выглянул в коридор и удивленно ответил:
— Он не из «бешеных», это подросток, что помогает женщинам готовить еду.
— Ловушка, как я и думал. Увидев его, мы должны были пойти на прорыв и попасться под удар спрятанному отряду. Неужели они такие наивные и полагают, что мы попадемся?
— Раньше за них Джон думал, а они только исполняли, — Пабло устало сел на каменный пол, — устал, ноги не держат.
— Отдохни, и ты, Бер, отдохни. Думаю, через час, они поймут, что ловушка не сработала, и пойдут на штурм.
Солнце уже стояло высоко, лучи хорошо освещали комнату и мертвенно-бледное лицо Картера. Как бы он не умер досрочно, останься мы без заложника, дикарей не сдержать. Пощупал пульс на сонной артерии: сердце билось ровно. Такие твари так легко не умирают, — мелькнула мысль, вспоминая мертвого Лара, увиденного на берегу. Боль от утраты командующего армией была так велика, что, не удержавшись, сильно пнул Картера по ребрам.
Застонав, тот открыл глаза, ошалело глядя на меня. Затем, сфокусировав взгляд на Пабло, спросил:
— Пабло, нас захватило КГБ?
Я не успел ответить, потому что снаружи послышался шум. Вначале это были просто крики, но много и громких, словно целая толпа бесновалась снаружи. К крикам присоединился металлический звон, в котором угадывался лязг скрещённых мечей. Я осторожно вышел в коридор: парнишка с копьем задрожал и начал пятиться назад. Он дошел до шкуры выполнявшей роль двери, когда та отлетела в сторону, и в коридор хлынул свет.
— Отец! — Этот крик полоснул меня по сердцу: стоящую в слепящем потоке света фигуру трудно было разглядеть, но голос Мала я бы не спутал.
— Макс Са, Макш, — обрушился на меня хор голосов: Мал, Миха, Санчо одновременно тянулись ко мне, стараясь обнять. Из комнаты вышли Бер и Пабло. Мал метнулся к Пабло с мечом, еле успел схватить его за руки:
— Никого не трогать! — Затем, оглядев сияющие, залитые кровью лица своих детей почувствовал гордость: они поверили Санчо и пришли даже раньше, чем я ожидал. Чуть позже они все расскажут, а я поведаю им свою историю. Протянув руки, подозвал Санчо и Бера. Обнимая своих четырёх сыновей, видел их счастливые лица, по щекам у нас текли слезы, но это мужские слезы счастья.
Глава 17. Суд Макса Са, скорый и безжалостный
Картер, равно как и Пабло и остальные мужчины племени Урха, встретившие Русов с оружием в руках, были связаны. Связать Пабло я решил больше для наглядности, чтобы Урха видели его как пленника, а не как предателя. Пока воины подсчитывали потери, разговаривал с сыновьями. Миха подробно и обстоятельно доложил ситуацию в Макселе, упомянув рискованные поступки Мала во время спасательной операции. Мал, хищно раздувая ноздри пытался перебить старшего брата и оправдаться, но замолчал, придавленный мои взглядом:
— Мал, что я тебе сказал перед отъездом?
— Охранять город и слушаться брата, — потупив голову ответила живая копия моей погибшей Мии.
Я не хотел ругать сына, понимая, что любовь к отцу толкала его на безрассудные поступки. Но, с другой стороны, если сейчас его не остановить, потом такое непослушание станет нормой.
— Мал, если бы ты погиб, кто ответил бы за твою смерть передо мной? — сын поднял глаза, в которых стояло непонимание.
— Кто оказался бы виновным в твоей смерти? — перефразировал я вопрос.
— Главный Дух-Бог? — вопросом на вопрос предположил Мал.
— Нет! Разве Главный Дух-Бог велел тебе бежать впереди воинов нарушая строй?
— Никто не сказал, — подумав, согласился сын, — значит, никто и не виноват кроме меня?
— Я бы ответил, потому что не выполнил приказ отца, — вмешался в разговор Миха, поняв куда я клоню.
— Вот именно, — поддержал я Миху, — ты, Мал, не послушался приказа старшего брата и полез рисковать. Я понимаю, что ты смел и не думаешь о последствиях, но ты подводишь того, на кого я возложил ответственность. И точно так же ты будешь отвечать передо мной, если позволишь погибнуть младшим братьям. Ты меня понял?
— Понял, Макс Са, — Мал кивнул, но раскаяния в глазах у парня я не увидел. Я привлек к себе сына:
— Пойми, Мал. Для любого отца самое главное на свете — его дети. Даже когда я уйду на Небо, часть меня останется жить в каждом из вас, моих сыновьях. А сейчас идите и приведите себя в порядок, нам предстоит много дел, пора решить судьбу племени Урха и его вождя.
Миха и Мал ушли, я увидел, как через поселение в мою сторону идет Бер, поддерживая за плечи Тиландера. Мой старый верный Герман, не удержавшись на месте, двинулся ему навстречу, улыбаясь во весь рост. Тиландер выглядел помятым, словно пару суток участвовал в попойке.
— Шаман поил его отваром своей травы, я такую не знаю, — Бер словно оправдывался за вид американца.
Герман! — Я обнял и прижал к груди американца, плечи которого стали подрагивать: отпускало напряжение последних дней.
— Я ничего не мог поделать, даже не помню, где я находился, если не считать одного разговора с этими тварями. Тебя в яме держали, пока я прохлаждался наверху в компании наркомана. Но я ничего не помню, Макс, — Тиландер виновато потупился.
— Глупости, Герман, мы победили, мы вместе. Жаль, Лара уже не вернуть, как и наших остальных воинов. Но Картер ответит за их смерть! — При воспоминании о ЦРУшнике кровь вскипела в венах. Усилием воли подавив желание немедленно повесить американца, обратился к Тиландеру:
— Герман, «Стрела» села на мель и, видимо, довольно основательно. Отдохни, приди в себя и попробуй снять нашу шхуну с мели.
— Мне не нужен отдых, — попытался запротестовать американец, готовый немедленно приступить к работе.
— Нужен, и это не просьба. Мы не торопимся, здесь у нас еще есть дела, так что времени у нас полно. Бер, проводи Германа в хижину, где он сможет выспаться, а затем возвращайся, есть много дел.
Я подошел к толпе связанных Урха: около сотни мужчин и примерно столько же женщин находились под охраной. Среди них я отыскал глазами Пабло и позвал его. Освободив руки американцу, отвел его в сторону:
— Пабло, ты вчера сделал свой выбор, когда вмешался. Но я хочу знать одно, и я приму честный ответ, каким-бы он ни был. Ты определился со своим окончательным выбором насчет дальнейшей жизни?
— Да, Макс Са, — просто ответил Пабло, разминая руки, — я хочу занять место подле тебя. Быть твоим помощником и другом, если ты сможешь мне доверять.
— Доверие придется заслужить, а помочь ты можешь уже сейчас: нам предстоит много дел, но главным я считаю суд над Картером и его «бешеными», что остались в живых. К остальным членам племени у меня претензий нет, как и женам Картера и его многочисленным ублюдкам. Сейчас отбери десять мужчин, нужно собрать и захоронить трупы. Бер со своими воинами поможет тебе. И требуется провести суд пока эта мразь дышит, я чувствую угрызения совести перед Ларом и убитыми воинами, чьи трупы он скинул в овраг. Их тоже следует похоронить, вернее то, что от них осталось.
— Я все сделаю, Макс Са, — Пабло начал называть мужчин из числа связанных. Каждый освобожденный бухался на колени что-то лопоча на своем языке.
— Они клянутся в верности новому «сванга», — перевел Пабло, руководивший процессом отбора.
— Передай им, «сванга» больше нет, и еще, пусть освободят всех женщин и тех мужчин, в которых ты уверен. Пусть занимаются помощью тебе и Беру.
Оставив Пабло заниматься этой работой, пошел к морю, чтобы искупаться: я был весь в грязи и вонял хуже любого дикаря. Подошел Бер, доложивший о потерях: у нас погибло четыре человека и ранено семеро. Урха понесли потери куда серьезнее, сорок восемь убитых, не считая двадцати трех раненых. Я мысленно похвалил Миху не допустившего полного истребления воинов Урха. Из него получится хороший и умный правитель, а вот Мал слишком импульсивен.
Искупавшись, почувствовал себя ожившим: Миха ждал меня с чистой туникой, не знаю, откуда он ее откопал. Под большим деревом в самом центре поселения остались только семеро связанных: Картер и его личная гвардия. Как не хотелось сегодня покончить с этим, но пришлось суд перенести на следующий день: свидетель Тиландер отдыхал, остальные занимались похоронами и залечивали раны.