Пленник был худощавым, без капли лишнего жира. Широкие ноздри и курчавые короткие волосы, делали его похожим на аборигенов Африки в моем старом мире. Кожа переливалась под лучами садящегося солнца, а большие черные глаза смотрели скорее с любопытством, чем со страхом. Был еще один факт, удививший меня: при своей худобе, рост дикаря приближался к двум метрам. Он был заметно выше меня, и практически на голову выше воинов, что вели его связанного.
— Кто ты? Откуда, — все наши попытки получить внятный ответ не привел к успеху. Дикарь что-то мычал, невнятно выговаривая незнакомые слова.
— Мал, пусть десяток воинов внимательно осмотрятся в том месте. Не исключено, что это лазутчик, и рядом есть еще чужаки.
Кликнув десяток воинов, мой сын, бегом помчался исполнять поручение, оставив меня ломать голову, что делать с пленным. Убивать его не было смысла, как и брать с собой на борт корабля. Единственным разумным решением было дать ему волю, когда будем отплывать.
Спустя полчаса вернулся Мал с десятком разведчиков: других следов обнаружено не было. Дав указание накормить пленника, забрался в свою хижину, где проспал по первых лучей солнца.
Отпущенный нами дикарь, долго стоял на берегу, провожая нас взглядом. Если у него есть племя, вернувшись он сможет существенно повысить свой статус, рассказав о невиданных ранее чудесах. Долгое время, попытки передвигаться вплавь по водной поверхности, считались явлением недоступным для людей. Дикарь станет популярным рассказчиком в своем племени, если сможет донести до соплеменников то, что ему удалось увидеть.
Следующие две недели прошли без особенностей: мы приставали к берегу каждые три-четыре дня, чтобы дать людям поохотиться и размять мышцы. При удобном случае, пополняли запас пресной воды. На крупное поселение дикарей наткнулись на четырнадцатый день, как начали двигаться на восток вдоль Африканского побережья. Ландшафт в этом месте преобладал полупустынный: растительность встречалась в виде групп кустарников, но между ними проступали проплешины песка и глины. Песка и глины было довольно много, с расстояния в километр, берег казался желто-красного цвета с вкраплениями зеленых участков кустов и травы. За одним из поворотов береговой линии, открылся вид на человеческое поселение, издали напоминавший бобровые хатки.
— К берегу, — Тиландер сразу развил кипучую деятельность, разворачивая корабль к берегу и сбрасывая скорость. Появление крупного парусника не могло остаться незамеченным: у самой линии воды появились фигурки людей, беспорядочно перемешавшихся в разные стороны. По мере приближения к берегу, становилось ясно, что то, что напоминало бобровые хатки, были глиняные хижины, неправильной формы, прилепленные одной стороной к отвесной скале.
— Герман, бросай якорь вне досягаемости метательного оружия, — сколько я не всматривался в мужчин на берегу, луков у них не заметил. Но они были вооружены копьями, и судя по всему, копьеметалками. Я не забыл черных кроманьонцев, атаковавших Плаж, бросавших копья с помощью этого приспособления. Некоторые из дикарей, уверенно метали копья за восемьдесят метров.
«Катти Сарк» стала на якорь в двухстах метрах от берега.
— Бер, Уильям, возьмите пару десятков воинов, попробуйте высадиться на берег, не проявляя агрессии. Меня интересуют следы людей из нашего времени, Уил. Если это обычное дикое племя, не теряйте времени, возвращайтесь. А если заметите что-то необычное, пришлите за мной шлюпку.
— Хорошо, сэр, — рука Лайтфута взметнулась к виску, словно он находился у себя в Форт-Лодердейле.
— Винтовку не забудь, — напомнил американцу, с нетерпением ожидавшему спуска шлюпки. Поймав молчаливый вопросительный взгляд Мала, с удовлетворением отметил, что сын ждал указаний, не пытаясь вырваться вперед.
— Мал, мы высадимся, если будут интересные находки. Будь готов.
— Хорошо, отец, — просиял довольный Мал, приосанившись от моих слов.
Обе шлюпки неторопливо шли к берегу, где уже собралась внушительная толпа дикарей. Некоторые из них потрясали копьями, но никто не метал свое оружие, ограничиваясь простой демонстрацией силы. Еще на подходе к берегу, Бер встал в шлюпке, демонстрируя пустые руки. С замиранием сердца, я следил как шлюпки пристали к берегу, и воины, высыпав на сушу, заняли боевую позицию.
Около пяти минут Бер разговаривал, активно жестикулируя: дикари постепенно успокоились, а затем вся процессия двинулась вглубь поселения. Если в поселении дикарей есть следы пребывания гостей из другого мира, мой приемный сын их несомненно обнаружит. Я скинул с себя одежду, оставшись в куске ткани, типа набедренной повязки:
— Герман, самое время искупаться, пока Бер выполняет роль Пинкертона, — заметив, как Тиландер начал скидывать одежду, с криком: «русские идут», прыгнул рыбкой в воду.
Глава 27. Кругосветка продолжается
Сегодня исполнилось ровно полтора месяца, как мы отплыли из Макселя. Три дня назад мы возобновили путь после четырехдневного отдыха на суше. Высадку на сушу произвели после недельного путешествия с места, где на сушу высаживался Бер. Дикари, жившие в глиняных хижинах, оказались гостеприимными, довольно дружелюбными. Никаких следов пребывания в этом поселении людей, обладавших технологиями, обнаружено не было. Это было обычное кроманьонское племя, численность которого едва достигала восьмидесяти человек. В своем продвижении на север, это племя уткнулось в море, где и осело, благо в этом месте прямо из скалы били родники, а животных было предостаточно.
Бронзы и железа дикари не знали: их копья были с каменными наконечниками. Встречались и наконечники из расщепленных острых костей. Жило племя охотой, собирательством корней и даров моря, что оставались на песке после шторма и отливов. Берег в этом месте был очень низкий, и после шторма, на песке оставалось много живности и водорослей. Неудивительно, что при такой довольно разнообразной диете, люди племени выглядели крепкими и здоровыми. Здесь само море позаботилось о том, чтобы в их рацион попадали многочисленные водоросли и морепродукты.
Мы провели среди дикарей несколько часов, окруженные почтением и вниманием. Растроганный их дружелюбием, я подарил один из самых простых железных ножей вождю, который откликался на имя Аха. Вождь убежал с моим подарком и вернулся минут десять спустя, протягивая руку, сжатую в кулак. Когда Аха разжал кулак, я невольно залюбовался: кристалл яркого сине-бирюзового цвета играл своими гранями в лучах солнца. Не знаю, что это был за камень, но выглядел он очень красиво. «Подарю Нел», — была моя мысль, принимая подарок вождя. В этом мире ценность любых драгоценностей была мизерной, но пройдут сотни лет и люди будут проливать кровь за обладание золотом и драгоценными камнями. В итоге расстались мы дружелюбно, самоназвания племени так и не удалось узнать, возможно, что сами дикари еще не идентифицировали себя как люди одной общины или одного племени.
По лицам воинов, было видно, что они не прочь провести на суше несколько дней, благо женщины дикарей явно проявляли заинтересованность в близком знакомстве. После ловушки, устроенной мне Картером, я стал куда более осторожен. Любое племя могло теоретически оказаться со своим «диктатором» из другого времени. И пусть, мы не обнаружили следов присутствия развитых людей, рисковать не хотелось. Тем не менее решил при удобном случае пристать к берегу, и дать людям пару дней на отдых. Большинство воинов плохо переносили качку и уже при небольшом волнении на море, начинали страдать.
Очень удобное место для организации временного лагеря, обнаружилось на восьмой день плавания от поселения дикарей. Это была небольшая бухточка, в которую впадал ручей шириной не больше метра. Густая растительность на берегу, давала надежду на присутствие травоядных. Парусник бросил якорь в пятидесяти метрах от берега, глубина позволяла подойти еще ближе, но Тиландер не стал приближаться к берегу. Первая партия разведчиков, во главе с Бером, Санчо и Малом, отправленная на берег на двух шлюпках, углубилась в заросли, и скрылась из вида. Спустя минут десять, часть воинов во главе с Малом появилась на берегу, сигнализируя руками, что опасности нет. Шлюпки отправились назад к кораблю, чтобы мы могли сойти на берег.
Место и прям, оказалось шикарным: от полоски воды до густой стены кустов было меньше пятидесяти метров. Сразу за кустами, открывался вид на зеленную саванну, где бродило несколько стад антилоп, и огромное стадо животных, похожих на буйволов. Получив разрешение на охоту, десяток лучников под предводительством Мала, углубились в высокую траву, доходившую им до груди. Вместе с ними напросился на охоту и Лайтфут, обычно не любивший подобные забавы. Вскинув винтовку на плечо, он углубился в заросли травы, окликая Мала.
— Герман, кустов здесь навалом, пусть люди соорудят себе временные хижины, думаю, что задержимся здесь на несколько дней. Они не привыкли к длительным морским путешествиям.
— Место очень красивое, главное, чтобы рядом не было хищников, двуногих или четвероногих, — смеясь ответил американец, открывая рот, чтобы отдать команду. Выстрел, немного заглушенный расстоянием, заставил его замолчать. Винтовка была у Лайтфута, но я сомневаюсь, что он бы стал тратить дефицитный патрон, чтобы подстрелить антилопу или буйвола. Видимо, аналогичная мысль пришла в голову и Тиландеру, но среагировал быстрее всех Санчо.
С криком: — Мал, Га(опасность), — неандерталец исчез в высокой траве. Секунду спустя, осознав, что речь идет о моем сыне, я рванул с места, успев схватить винтовку.
Высокая трава хлестала по лицу, сзади слышалось тяжелое дыхание Тиландера и воинов, бегущих за мной. Дважды мне удавалось увидеть спину Санчо, пока он снова не исчезал среди травы. Бежать пришлось недолго, примерно через минуту бега, я выскочил из густой травы, рядом с одиноким крупным высохшим деревом, где увидел воинов, склонившихся над чем-то.
«Мал»! — меня словно огрели обухом по голове. На подгибающихся ногах, подошел к группе воинов, которые стаскивали труп огромного льва с моего сына. Глаза Мала были закрыты, а лицо окровавлено, но я успел заметить, что он шевелится. Льва стащили, и я бросился к сыну, щупая пульс: сердцебиение было ровное, слегка учащенное. Видимых повреждений на сыне тоже не заметил. В этот момент Мал открыл глаза и его зрачки расширились при виде меня: