— Лазарь, — представился я, внимательно следя за игроком, который врукопашном бою явно сильнее меня. — Предлагаю доехать вместе, а уж там пойти каждый своей дорогой…
— Лазарь… Лазарь, — повторил он, словно вспоминал, где мог слышать или видеть этот ник. — А, точно! Ты же тот странный участник шоу, который никого не убивает? Ты ещё в топ сто входишь?
— Мда, — небрежно проронил я, а затем эта туша навалилась на меня и стала душить.
Я попытался разжать его хватку, но куда там — руки хедусца оказались, будто каменными. Они словно два пресса стискивали мою шею, сокращая заряд батареи, который и так не успел восполниться, после всех приключений. Поэтому вскоре мои глаза начал заволакивать туман, а изо рта стали вылетать непроизвольные хрипы, которыми управляла игра, потому что реальный я не хрипел, а возбуждённо анализировал критическую ситуацию, ища различные варианты спасения.
Почти сразу мне в голову пришла мысль — отказаться от пацифизма и попробовать схватить нож, который висел на поясе, и воткнуть его в тело игрока. И я мигом попытался её реализовать, пока были силы, но жирный хедусец так тесно прижался ко мне, что из этой затей не вышло ничего путного. Я не мог просунуть пальцы между нашими телами. А вот противник сумел должным образом воспользоваться сложившейся ситуацией. Он торжествующе взревел и стал яростнее душить меня, пользуясь тем, что мои руки больше не мешают его захвату. Его жабьи глаза, спрятанные за визором, который был мокрым от растаявшего снега, довольно сверкали. Участник шоу уже видел смерть топового игрока от своих рук. Он убьёт меня в изъеденной ржавчиной вагонетке, которая шатаясь и подпрыгивая, неслась сквозь снег, всё больше разгоняясь.
Глава 11
Пожалуй, что тут бы мне и наступил конец, но местный рельеф решил сказать своё веское слово. Тачка в очередной раз подпрыгнула, только теперь значительно выше, чем прежде, и слетела с рельсов, а потом закувыркалась по склону. Естественно, что мы вылетели из неё и покатились вниз. Перед моими глазами замелькали небо, камни и снег. Последний частично смягчал удары, но я всё равно лишился оставшихся процентов заряда батареи и стал получать прямой урон. Тут уж пришлось следить за единицами здоровья, которые перестали исчезать, когда я воткнулся в огромный валун, наполовину скрытый снегом. К этому моменту у меня осталось тридцать шесть единиц здоровья и были сломаны два ребра. Они проткнули лёгкое, из-за чего у меня ртом пошла кровь. Но благо, что руки не пострадали, и я быстро вколол себе шприц-аптечку. Параллельно мой лихорадочный взор оглядывал окрестности, а затем, когда я понял, как мне повезло, то прочувственно выдохнул:
— Я грёбанный везунчик.
Мой аватар умудрился врезаться в единственный валун, который находился на краю горного уступа. И если бы я пролетел мимо, то отправился бы следом за хедусцем, который рухнул с приличной высоты и теперь недвижимо лежал внизу рядом с вагонеткой. Кажись, игрок помер или притворяется, но второй вариант показался мне нереальным, так что можно без страха забрать его пожитки. Вот только бы спуститься отсюда.
Я сумел встать на ноги, покосившись на стопроцентное здоровье, а потом отыскал взглядом занесённую снегом дорогу, которая, извиваясь змеёй, вела в долину. И вот по ней мне и пришлось идти, продираясь через высокий снег и зорко глядя по сторонам.
Если на меня сейчас нападёт ещё кто-нибудь, то я прокляну эту игру, ведь на мою долю за сегодняшний день выпало столько, сколько мне раньше за неделю не выпадало. Хотя, справедливости ради стоит заметить, что меня сегодня и везением не обделили, поэтому, наверное, некий баланс соблюдён, так что топай Лазарь дальше и не ной. Времени вон уже не так много осталось. Добраться бы до трупа, а потом можно и выходить из игры.
Через некоторое время я благополучно дошёл до хедусца, тело которого на метр ушло в снег, а потом отправил в инвентарь его броню, крупнокалиберную пушку и пояс со всем добром, к которому относились: шприц-аптечка, нож и фляга с водой. После этого мне удалось ещё немного пройти, а затем я улёгся спать прямо на снегу, который искрился под звёздами и луной.
Так закончился мой самый бешеный день в игре. Благо, что завтра выходной, и я смогу отдохнуть от этой свистопляски.
Ну а когда я покинул вирт-капсулу, то первым делом отправился на кухню, где за обедом зашёл в свой аккаунт и порадовался тому, что у меня уже двести пятьдесят тысяч подписчиков. Кстати, надо бы подумать насчёт рекламы своего профиля. Деньги на это у меня уже есть, так что дерзай, Роб, раскручивайся ещё быстрее! Но пока отложу этот вопрос на вечер, а то мне пора уже Козлову звонить, чтобы обменяться информацией.
Я набрал его номер, а спустя несколько длинных гудков услышал знакомый голос:
— Здорова. Ты как после вчерашнего?
— Нормально, — ответил я, параллельно прислушиваясь к себе и осознавая, что действительно чувствую себя нормально.
— А как твоя невеста отнеслась к тому, что ты пришёл домой в крови?
— Она меня не видела, а вот Машка ничего не поняла, — пошутил я, одним глотком допивая чай.
— Мда, действительно, нормально, раз уже юморишь, — протянул полицейский. — Быстро же ты приспосабливаешься.
— Это одна из моих суперспособностей, — весело произнёс я, после чего серьёзно поинтересовался: — Ну, что там с сектантами? Удалось выяснить, кем являлся погибший?
— Ага, два раза, — мрачно изрёк сержант, тяжело вздохнув. — Такая же хренотень, как и в прошлый раз. Нет на него ничего, будто и не существовал никогда такой человечек. А внедорожник в угоне числится. Они лишь номера другие повесили. Короче, глухо по ним.
— А розыск что-нибудь дал?
— Не-а, — ещё тяжелее вздохнул дядя Коля. — Пока никого из этой троицы не отыскали.
— Печально, — подвёл я неутешительный итог, не решаясь рассказать Козлову о том, что парочка сектантов прежде, чем появилась возле завода, захаживала ко мне. Вдруг он опять заподозрит меня в том, что я как-то связан с этой дурно пахнущей историей? Нет, пожалуй, промолчу. Если надо будет, то потом расскажу.
В эту секунду полицейский громко кашлянул в мобильник, а затем чуть более живым голосом проговорил:
— Зато мне удалось кое-что узнать о твоём деде.
— Ну-ка, — мигом заинтересовался я и даже дышать перестал.
— В общем, слушай… он был потомственным охотником и единственным сыном у Федота Юрьевича Острова и Марты Петровны Андреевой. Кстати, фамилию почему-то ему дали по материнской линии.
— Моя мамка тоже хотела наградить меня этой фамилией, но батя настоял — и вот теперь я Максимов. Эх, тогда матушка и лютовала, говорила, что бабка перед смертью так завещала, а они не выполнили её просьбу, — вспомнил я, раздумчиво наморщив лоб.
— Любопытная у вас семейка, — язвительно заметил сержант, после чего продолжил: — Так вот твой дед жил в небольшом городке Вышенске, что в Сибири находится, и часто путешествовал по тем местам, пока как-то раз не сгинул в тайге. Тамошние мужики поискали его недельку, а потом признали мёртвым от когтей диких животных. Кровь там где-то его нашли и шапку.
— Да, я помню, мать рассказывала. Она ещё говорила, что у них дом сгорел на следующую ночь после того, как дед в лес ушёл, — грустно пробубнил я, поковыряв ногтем поверхность стола.
— Точно. И притом со всем хозяйством сгорел. Знатный, видимо, был пожар.
— Ага. Поэтому мне от бабушки только пачка соды досталась и неуничтожимые советские колоши, — невесело проронил я, постукивая пальцем по столу. — Она после этого инцидента взяла мою мать и отправилась в Ленинград. А ещё что-нибудь о дедушке моём есть?
— Нет, — огорчил меня дядя Коля, а потом выдал свои умозаключения: — Я вот думаю, что твой дед где-то в своих путешествиях и познакомился с отцом Леонтием.
— Вполне возможно, — согласился я, сильно разочарованный тем, что полицейский рассказал лишь то, что мне и так было известно.
— Только вот ничего это нам не даёт, — вынужден был грустно признать сержант. — Придётся продолжать наудачу искать хоть кого-то из этой троицы.
— Дядь Коль, а ты у церкви той был? Может, там есть какая-нибудь зацепка? Отец Леонтий ведь говорил, что часто там бывает, — дельно произнёс я, издалека подбираясь к самому главному предложению.
— Был я там. Всё осмотрел и даже целую ночь караулил, но так никого и ничего не нашёл, — печально пробубнил Козлов.
— А ты смелый, — уважительно проронил я, выпятив нижнюю губу. — А может, ещё разок в тот лес съездим, только уже не к церкви, а к той отшельнице?
— Зачем это? — насторожился полицейский.
— Да вот есть у меня мыслишка, что Лёха может у неё скрываться, — наконец-то перешёл я к основному блюду, ещё утром сложив имеющиеся фрагменты картины.
— И почём ты так думаешь? — поинтересовался он.
— Ну как бы тебе сказать… — осторожно начал я, подыскивая такие доводы, которые бы не затрагивали чертёнка, — мы ведь встретили одноглазого как раз недалеко от деревни староверов, да и шёл он с того направления.
— Как-то слабо, — не оценил дядя Коля.
— А золотую серьгу ты его видел? Она такая же, как кольца отшельницы! — с напором выдохнул я, понимая, что и эти мои слова звучат совсем неубедительно, но не говорить же ему, что моя догадка в основном базируется на сне с чёртом.
— Ну как бы… — предсказуемо скептически протянул сержант, а потом вдруг сказал: — Вообще-то, мы можем к ней съездить. Я всё равно хотел ей задать парочку вопросов. Соединим, так сказать, два дела в одно.
— Отлично, — вроде бы радостно сказал я, хотя внутри всё неприятно сжалось, потому что этот Лёха опасный парень, да и бабка в тот раз изрядно напугала меня.
Вот и Козлов пробурчал:
— Только нам вдвоём туда лучше не ехать. Если этот одноглазый действительно там окажется, то он ведь на ленточки нас может порезать. В молодости, я бы, конечно, завалил его, но теперь меня скорее инфаркт завалит, а ты и вовсе не боец.