— Вперёд смотри. Не хотелось бы в аварию попасть, — протараторил я, ткнув пальцем в лобовое стекло.
— Не попадёшь, — уверенно бросил Борис, перестав на меня пялиться. — Скоро уже будем на месте. Ты, главное, остерегайся слов отца Леонтия. Он может вербально заставить тебя поверить во всё что угодно. Поэтому надо уши заткнуть. У меня там в бардачке беруши есть.
— Как это «вербально заставить»? — не понял я. — Вроде как он может иллюзии навести?
— Именно, — кивнул богатырь, остановив машину возле крайнего двора, за которым раньше расстилался лишь пустырь, а теперь чернел где-то на треть построенный храм. — Отец Леонтий скажет тебе, что впереди мост — и ты увидишь его. А там на самом деле может быть лишь глубокая пропасть. И ты рухнешь в неё, ничего не подозревая.
— Серьёзная у него сила, — нахмурился я, вытащив из бардачка две пары берушей, после чего одну протянул Борису.
Тот взял беруши и вышел из машины. Я последовал за ним, оказавшись под единственным уличным фонарём, который освещал дорогу и частные дома, окружённые огородами. В мои ноздри мигом проникли ароматы плодовых деревьев и земли. И ещё тут было так тихо, если не считать отдалённого собачьего лая, и умиротворённо, что мне что-то совсем расхотелось идти с богатырём, но тот всучил мне клинок и решительно потопал к строящемуся храму. Я тяжело вздохнул, но всё-таки поплёлся за ним, убеждая себя в том, что мы творим правое дело.
Борис шёл впереди и внимательно смотрел по сторонам, словно пронзая ночь своим горящим взглядом. Я же топал в двух шагах позади него, пытаясь придумать правдоподобный предлог для того, чтобы не помогать ему в предстоящем покушении, но мне пока ничего железобетонного в голову не приходило. А потом уже стало поздно, ведь в лунном свете показался отец Леонтий. Лучи ночного светила будто отражались от его седых волос и бороды, которые ярко контрастировали с чёрной рясой. А серые губы батюшки постоянно шевелились, словно он что-то подсчитывал, прохаживаясь между строительными материалами. Вот он остановился около пачки кирпичей, посмотрел на неё немного, а затем заглянул в бетономешалку. В общем, пришлый вёл себя как крепкий хозяйственник, который обходил вверенную ему территорию.
Тем временем богатырь остановился, присел на корточки и рукой показал мне, чтобы я проделал то же самое, после чего он произнёс свистящим шёпотом, следя за батюшкой:
— Действуем так. Я сейчас засяду за бетонными плитами, а ты — вон за той кучей песка. Сказ, скорее всего, пройдёт между ними. Я неожиданно выскочу и нанесу ему удар. Если у меня не получится, то тогда ты бей его в спину.
— А если он пойдёт не между нами? — лихорадочно спросил я, облизав пересохшие губы.
— Тогда нам надо будет сделать так, чтобы один из нас оказался у него в тылу, — проговорил Борис, сорвав травинку и засунув её в рот. — Если получится так, что он станет обходить плиты, то ты тогда начнёшь двигаться вокруг песка так, чтобы выйти к нему в спину. Понял?
— Ага, — кивнул я.
— И никакой самодеятельности. Ты знаешь, к чему она приводит, — сурово напомнил богатырь, поиграв желваками.
— Да, знаю, — вынужден был согласиться я.
— Тогда перейдём к делу, — решительно произнёс богатырь и засунул беруши в уши.
Я повторил его манёвр, после чего стал красться к песку, чуть в стороне от Бориса, который ловко двигался к бетонным плитам. Казалось, что он перетекал из одного положения в другое, живо напоминая мне змею. Не хотел бы я встретиться с ним в бою. Этот богатырь явно опаснее Олега.
Между тем ничего не подозревающий отец Леонтий, заложил руки за спину и качал головой, глядя на глубокую колею, накатанную грузовиками, а потом посмотрел на возводимый храм, и на его губах появилась улыбка.
Я же в это время уже достиг цели и замер возле груды песка, после чего тоже глянул на храм. Он обещал быть почти квадратным с закруглёнными углами, и его потенциальная площадь немного изумила меня. Батюшка строил с размахом. Храм сможет за раз принять минимум тысячу прихожан. Где же он найдёт столько верующих людей? Я, конечно, не специалист, но Грязьгород не сильно похож на религиозный город. Только если отец Леонтий будет пользоваться своей силой, то тогда он обретёт паству, как уже заарканил множество людей, что строили храм. Ну, наверняка, батюшка так и будет делать, если переживёт сегодняшнюю ночь, а пока же всё говорило о том, что он отправится восвояси. Ведь отец Леонтий шёл ровно тем маршрутом, который наметил богатырь. Вот батюшка миновал строительные леса, а затем двинулся вдоль бетонных плит, прямиком к тому месту, где засел Борис. Тот уже занёс над головой клинок, и на его устах играла хищная улыбка дикого зверя, предвкушающего кровь. Мне его физиономия совсем не понравилась. К тому же опять вспомнилось, как отец Леонтий спас меня. И из-за этого в моей душе в схватку вступили две противоборствующие сущности: одна хотела спасти батюшку, а другая — отправить его в другой мир. Вот мне бы сперва поговорить с ним, а уж потом решать. Вдруг он такой же, как Демьян, который почти нейтральный персонаж? Его, конечно, есть за что развоплотить, но и, в принципе, можно оставить в этом мире на определённых условиях. Но у меня нет возможности побеседовать с отцом Леонтием. Надо решать здесь и сейчас. А конкретно — в эту секунду, ведь батюшка уже достиг конца бетонных плит, и меч сейчас обрушится на его седую голову с красной лентой.
Я в этот миг крикнул, решив пойти по стопам деда, который спасал отца Леонтия:
— Стой!
Батюшка резко остановился, будто врезался в невидимую стену, а потом удивлённо глянул на меня. Этот взгляд длился всего сотую долю секунды, ведь клинок Бориса устремился к телу пришлого, но опустился не на голову, а снёс нос и вонзился в грудную клетку. А вот если бы пришлый не остановился, то меч развалил бы его голову на две половинки. И вот тут-то взгляд отца Леонтия молниеносно переместился на разгневанного Бориса, который услышал мой крик, несмотря на беруши. Богатырь был крайне зол и его взор не сулил мне ничего хорошего. Он явно вознамерился убить меня, но не сейчас, а после того, как разберётся с пришлым. А тот, в свою очередь, как-то весь побледнел и осел на землю. Он будто готовился уйти в свой мир, хотя такая рана для пришлого сущая ерунда, почти царапина. Вон Баба-яга в тот раз скакала по лесу едва ли не расчленённая на две половинки, а тут — всего лишь потеря носа и вскрытая грудная клетка. Но, похоже, что батюшке этого вполне хватило, дабы зависнуть в пограничном состоянии, схожем с глубокой раной, нанесённой обычному человеку. Он сейчас был на грани. Ещё один удар — и отец Леонтий отправится восвояси. И Борис готовился нанести этот удар. Он занёс меч над головой и, резко выдохнув, опустил его на пришлого… но клинок богатыря встретил на своём пути ровно такое же оружие. Я успел подставить под удар Бориса меч Олега. Два клинка встретились, не издав ни звука, но зато щедро сыпанули искрами, и у меня едва кисть не оторвалась, столь сильным оказался удар богатыря. Я почувствовал дикую боль в запястье и заорал, а потом громко клацнул зубами, когда в них прилетел кулак взбешённого Бориса. Моя голова откинулась назад. Шея хрустнула, а тело завалилось на спину, и во рту появился солоноватый привкус крови. Перед моими затуманенными глазами появилось ночное небо, усыпанное мириадами звёзд, а потом всё это заслонила фигура богатыря. Тот встал надо мной, широко расставив ноги и прижав кончик клинка к впадине под кадыком. Одно его нажатие — и Робеспьер Иванович Андреев отправится в иной мир, и это будет совсем не мир сказочных персонажей.
Я прямо посмотрел в глаза Бориса, но тот не был дураком и прятал взгляд. Поэтому я ощутил могильный холод, приближающийся смерти и отчаянное желание жить. Но в следующую секунду мышцы богатырского предплечья напряглись, готовясь отправить клинок в человеческое горло. И вдруг в это же мгновение прозвучал громкий хлопок, который достиг моих барабанных перепонок, даже невзирая на беруши. А спустя миг во лбу богатыря появилось небольшое отверстие, из которого устремилась тонкая струйка крови. Она пересекла лоб, потом попала в глазную впадину и устремилась через щеку к подбородку. Борис же постоял несколько секунд, а затем рухнул на спину, подняв тучу пыли.
Не веря своей удачи, я дрожащими пальцами вынул беруши, приподнял голову и с изумлением увидел, что сюда бегут два человека. Один блестел потной лысиной, а другой вопил:
— Ты его убил! Ты его убил! А вдруг он из ФСБ?! Надо же было просто в плечо!
— Да я и целился в плечо! — раздался смущённый голос Козлова. — Пиво пить не надо было! Из-за него промахнулся!
— Вот-вот! — поддакнул Петя, подбежав не ко мне, а к Борису. — Ну, точно ты убил его. Эх, блин. А этот ваш пришлый живой. Только бледный какой-то.
В этот миг к месту происшествия прибыла полиция, в лице раскрасневшегося Козлова, который часто дышал и держал в руке «макар». Тут его взгляд прошёлся по трупу богатыря, а потом наткнулся на меня.
— Роб! — заорал он, брызжа слюной. — У меня к тебе серьёзный разговор…
— Агхам, — промычал я, опустив голову на землю и сложив руки на груди.
— И не притворяйся мёртвым! Тебе это не поможет!
Глава 17
— Точно не поможет? — спросил я, приоткрыв один глаз.
— Точно! — яростно выпалил дядя Коля, тряся всеми подбородками.
— А как вы меня нашли? — полюбопытствовал я, потрогав пострадавшую челюсть и проверив языком зубы. Вроде бы все тридцать два были на месте.
— Как-как, — раскудахтался Петя, склонившись надо мной и дыша в лицо свежим перегаром. — Случайно.
Козлов присел рядом, испустил тяжёлый вздох и принялся рассказывать:
— Дык, после того как ты Петьке сказал, что тебе Машка звонила. Он ещё кружечку выпил и пошёл Лидке звонить. Ну а когда вернулся, то сказал, что видел, как ты прыгнул в чёрный внедорожник. А я-то калач тёртый, почти сразу понял, что дело нечисто. Тем более что я помню, на какой машине в тот раз ездили сектанты. Вот мы и решили проследить за вами.