Я откашлялся.
Она обращается ко мне? Ну уж точно не к облакам.
– Ваше высочество?
Лин чуть повернула голову в мою сторону, положила руку на плечо Бинг Тая и продолжила рассуждать вслух:
– Я попросила Икануй разослать плакаты. Назначила награду за конструкции на островах. Если у них больше нет хозяина – они опасны. И пока они живы, они высасывают жизнь из людей. И в то же время я еще не уничтожила все конструкции здесь, на Императорском острове. Надо показать людям свою решимость, но это тяжело. – Лин погладила свою конструкцию по шерсти, и та удовлетворенно запыхтела. – Бинг Тай не сделал ничего плохого. – Она говорила о конструкции так, как будто та была самостоятельной сущностью. – Он – все, что у меня есть. Он и Трана.
– У тебя есть твой управитель.
Губы Лин дрогнули в улыбке, и она снова посмотрела на облака.
– Да, думаю, так и есть.
– Икануй – хороший выбор. Императорский дворец во время твоего отсутствия будет в надежных руках.
Я говорил все это отстраненно, и мне было противно слышать собственный голос. Вот в кого я превратился. Прирожденный лакей. Особо одаренный шпион. Обманщик. Только не такой, каким был раньше.
– Да, она точно не бесхребетная. – Лин рассмеялась.
Значит, она не забыла тот наш разговор, хоть тогда в комнате вопросов и царил полный хаос.
Я неожиданно сам для себя улыбнулся:
– И в той ситуации она оказалась куда полезнее меня.
Лин подняла ноги и развернулась на скамейке так, чтобы оказаться лицом к лицу со мной.
– Из чего следует, что мы с тобой не способны справиться с критической ситуацией.
– Я бы не осмелился давать оценку твоим способностям.
Лин внимательно посмотрела на меня, и я снова как будто потерялся во времени и пространстве. Точно так на меня порой смотрела своими темными глазами Эмала.
Это несправедливо, несправедливо, что у нее такие же глаза, как у моей покойной жены.
– Прошу, закончи свою мысль, – сказала Лин. – Мне нужны люди, которые не боятся открыто говорить то, что думают.
Мне, конечно, не стоило продолжать этот разговор, но мой путь по жизни устлан ошибками, большими и маленькими.
– Дело не всегда в способности держать удар или в силе убежденности. Да, если ты уничтожишь Бинг Тая, это поможет продемонстрировать людям твои истинные намерения. Но наемная убийца думала, что ты, как и твои предки, нацелена на уничтожение Аланги. Всегда будут те, кто тебя ненавидит. Им необязательно писать трактат на эту тему. Возможно, они ненавидели твоего отца или потеряли близких из-за осколков или им просто не нравится, как ты выглядишь. Ты – император. Ты – могущественная. У людей сложится о тебе мнение, и оно не всегда будет хорошим. В какие-то моменты ты просто должна поступать так, как считаешь правильным.
Лин смерила меня долгим взглядом, как будто мысленно разбирала по косточкам. Почесала Бинг Тая за ушами и по седой морде, а потом ее пальцы проникли ему в грудь. Это было жуткое и одновременно завораживающее зрелище. Бинг Тай замер, кисть Лин целиком вошла в его грудь. Она вытащила из него несколько осколков костей, поменяла их местами и снова погрузила в тело конструкции.
– Он был хорошей конструкцией. Он спас мне жизнь.
Бинг Тай положил голову на колени Лин и тихо заскулил. Его шкура начала обвисать. Так плавится на огне приготовляемый для печати воск. Лин держала голову Бинг Тая в ладонях, пока он не перестал поскуливать, пока его тело не превратилось в кучу плоти и шерсти на брусчатке во дворе дворца.
– Все кончено, – тихо сказала Лин. – Больше нет ни одной конструкции, которая бы мне подчинилась. – Она искоса глянула на меня. – Убийца застала нас обоих врасплох. Ты обладаешь способностями и отлично знаешь свое дело, но больше никаких аудиенций без предварительного досмотра. Если столько людей готовы ненавидеть меня вне зависимости от того, что я пытаюсь для них сделать, значит я не могу никому доверять. Аланга будет ненавидеть меня за то, что я – Сукай. А все остальные готовы ненавидеть просто за то, что я владею магией осколков.
Или еще какой-то магией, просто люди пока о ней не знают. Но этого Лин не стала произносить вслух.
Да, у Лин, может, и были такие глаза, как у Эмалы, только я никогда не видел, чтобы глаза у Эмалы были такими грустными.
– Ты можешь мне доверять, но, как капитан Императорской гвардии, я обязан сказать, что ты не должна этого делать.
Я произнес это легко, и Лин так же легко это восприняла – ее лицо осветила улыбка, которая была ярче, чем полдень в сухой сезон. А вот мое сердце как будто оказалось зажатым в крабовой ловушке.
Она не должна мне доверять. Я посылал Безосколочному меньшинству сообщения о ней и ее планах. Я уже написал сообщение о пещере под дворцом, о тех странных книгах и флягах, что успел приметить, о наемной убийце, о том, что Лин планирует посетить острова.
Когда я прибыл на Императорский, думал, что помогу разрушить Империю, избавлю людей от Праздников десятины. Но Лин уже отменила эти праздники. Моя убежденность разлетелась, как семена на ветру, и больше не осталось надежной почвы, куда бы я мог снова их посадить.
Что делать? Сохранить верность Безосколочному меньшинству, притом что я не знаю, какие мотивы двигают его лидером? Или остаться верным присяге, которую я дал Лин?
Я не улыбнулся ей в ответ, и она снова помрачнела. Потом встала. Трана повторяла все ее движения.
– Мы остаемся на территории дворца, и на сегодня больше никаких посетителей. Ты не должен повсюду за мной ходить. Пусть твои стражники охраняют стены. А сам займись чем-нибудь еще. Хочешь, сходи в город. Ты едва не погиб, защищая меня, так что передохни.
– Это приказ, ваше высочество? – Я приподнял бровь.
– Просто настоятельная рекомендация.
И после этого она ушла, ее шелковая туника развевалась на ветру, оставляя после себя легкий запах жасмина.
Мэфи чуть слышно всхрапнул. Я тихонько пнул его, он заворчал, вздохнул и перевернулся на брюхо.
Проблем у меня хватало, но это никак не влияло на мою к нему привязанность. По правде сказать, она становилась сильнее.
– Эх, если б я мог спать, как ты, точно был бы таким же довольным увальнем, – сказал я.
Мэфи зевнул, облизался и заморгал спросонья, а я подавил зевоту, которой он меня заразил, – нельзя было тратить свободное время на сон среди дня.
В город я старался ходить пореже. Порой мне казалось, что за мной наблюдают, и я не был уверен, что это просто мания преследования.
– Я ухожу в город, – сказал я. – Ты, если хочешь, можешь остаться во дворце.
Это предложение заставило Мэфи зашевелиться, он встал. Из-под него что-то выкатилось, и он тут же попытался прикрыть это лапой.
– Что это у тебя там?
Мэфи пожал плечами. Ну это я так называл его движение, когда он вроде как ими пожимал.
– Ничего.
– Если ничего, ты бы и лапой не пошевелил.
Мэфи округлил карие глаза, уши у него встали торчком, и он поднял лапу.
Ничего себе – ничего! Значит, он теперь еще и врать научился. Думаю, когда он был мелким, я ему такой пример все же не подавал. Оказалось, что он прятал круглый нефрит, который был вырезан в форме двух сплетенных между собой рыб. Я поднял камень и стряхнул с него грязь.
– Это не твое.
– Я нашел. – Мэфи набычился. – Мне нравятся рыбы.
– Где нашел? – нахмурился я.
Мэфи почесал себя за ухом и только после этого ответил:
– В комнате.
– В какой комнате?
Мэфи погрыз шерсть на плече, как будто меня на расслышал.
Да уж, взрослея, он становился упрямее.
– Я уже тебе говорил: нельзя брать вещи, которые ты находишь в комнатах людей. Пойми, ты их на самом деле не находишь, их оставили там по какой-то причине, и они не твои.
Я убрал резной нефрит в карман и подумал: надо будет попросить стражников и слуг выяснить, не терял ли кто такой камень. Причем это было уже не в первый раз. Ну вот как научить такого, как Мэфи, уважать чужую собственность?
Мэфи прижал уши, оскалился и скакнул вперед, боднув меня в бедро, и обвил хвостом колени.
– Эй, эй, поосторожнее, – возмутился я. – Ты со своими этими рогами прямо как козел.
– Никакой я не козел! – Мэфи снова оскалился, и я в тысячный раз спросил:
– Тогда кто?
Мэфи снова «пожал плечами»:
– Мы идем?
Я на всякий случай заглянул в кошелек – все нормально, наполнил еще утром. У Мэфи такой аппетит, что с полупустым кошельком в город лучше не выходить. Когда мы шли по городу, возникало такое ощущение, что уличные торговцы знали о нашем приближении и заранее выкладывали все лакомые кусочки на видное место, причем, расхваливая свой товар, обращались не ко мне, а скорее к Мэфи.
Я почесал щеки своего приятеля – за хорошее поведение можно и побаловать. У ворот отдал распоряжения стражникам: смотреть в оба, чужих не впускать, иметь понимание, где император, но не ходить за ней по пятам. Никаких поставок на Императорский остров в тот день не ожидалось, работников мы нанимать не планировали, и я был уверен, что стражники справятся и без меня.
Мы вошли в город. Обычный день – на улицах людно. Справа прошел торговец с корзиной потрошеной рыбы, фартук у него был весь в пятнах крови. Слева хозяин таверны, пользуясь хорошей погодой, расставлял на улице столики.
Мэфи трусил рядом и ждал, когда я подам сигнал остановиться.
– Мне тут надо кое-куда заглянуть, так что куплю тебе чего-нибудь на обратном пути, – пообещал я.
Мэфи недовольно заурчал, но ничего не ответил.
У меня зачесался затылок, как будто кто-то пальцами по волосам провел. Я осторожно оглянулся, и показалось, что кто-то наблюдает за мной из-за угла ближайшего дома. Может, и нервы расшалились, все-таки я пережил нападение наемной убийцы, а до этого еще была погоня за конструкцией Лазутчик. Но на всякий случай я крепче сжал свою дубинку и положил ладонь на рог Мэфи.
– Держись рядом.
Положение у меня было, мягко сказать, шаткое. Не хватало только попасться в момент отсылки сообщения безосколочным. Все сообщения были зашифрованы и запечатаны печатью, очень похожей на императорскую, только у феникса на гребне