– Благодарю, сай. Мы с удовольствием с вами отобедаем.
Но прежде чем Илох развернулся, чтобы уйти, я снова заметила, как у него дрогнул уголок рта, и поняла: этот бой я пока еще не выиграла.
14Йовис
Остров Рия
Я нашел (человека/смертного/горожанина?) на скалах моего острова. (Дальше два предложения с описанием его внешности, что-то про рубашку и волосы. Мэфи такое было совсем неинтересно.) Разве я мог оставить его умирать? Я отнес его в (жилище/дом/пещера?), там (лечил?) его и кормил. Когда он смог говорить, рассказал, что попал на территорию схватки между двумя из Аланги и потерпел кораблекрушение.
Его имя Ийлан Сукай.
Илох был засранцем, я практически сразу это понял. Некоторые лица носят явные следы дурного характера. Чаще они выражены в линиях вокруг рта и глаз. Линии на лице Илоха были как карта с маршрутом, ведущим в одно конкретное место – в столицу засранцев.
Губернаторские слуги проводили нас к нашим комнатам.
Лин вошла в свою и, не оглядываясь, сказала:
– Йовис, прошу, пройди со мной.
Я подчинился и закрыл за собой дверь. Как только щелкнула задвижка, Лин резко развернулась кругом.
– Мне следовало этого ожидать. – Она злилась, но не на губернатора или на меня, она злилась на себя. – Я избавилась от конструкций, и они потеряли страх. Отец редко посещал острова, и теперь губернаторы каждый сам за себя. Они считают себя независимыми от Империи.
Лин вышагивала по комнате, а Трана ходила за ней по пятам.
– Они считают, что я молодая и глупая. Думают, что смогут вывести меня из себя, а потом этим воспользоваться.
Мы с Мэфи наблюдали. Мне показалось, что лучше не указывать Лин на то, что ее уже вывели из себя.
– Ваше высочество, порой доброе отношение воспринимают как слабость, – заметил я.
– Только не говори мне то, что я и без тебя знаю, – грубо сказала Лин и, тяжело опустившись на кушетку возле окна, закрыла лицо ладонями. – Прости, ты не заслуживаешь такого обращения.
Да, подумал я, только посылаю за ее спиной сообщения безосколочным.
– Я стараюсь делать все, что в моих силах, чтобы быть вам полезным.
Полезным сразу двум хозяевам. Похоже, чувство вины – тяжелая ноша, от которой не так просто избавиться.
– Я хотела тебя спросить… Тебя все любят. Ты заметил, что тебе он поклонился ниже, чем мне?
– Ты хотела о чем-то спросить, – напомнил я.
Лин сдавила двумя пальцами переносицу:
– Я тебе нагрубила. Прости.
Я устроился в кресле напротив кушетки. Волосы у меня были мокрыми, камзол совсем отсырел, под ним скапливалось тепло моего тела, и я чувствовал себя каким-то ожившим болотом.
– Как мне сделать так, чтобы они смотрели на меня так же, как на тебя?
Мэфи задрал голову и воззрился на меня: ему тоже было интересно, что я отвечу.
– Не уверен, что я знаю ответ на этот вопрос, ваше высочество.
Лин раздраженно хмыкнула и посмотрела в окно.
– Тогда хотя бы покажи, как ты это делаешь.
– Что делаю?
– С водой. Помнишь, когда мы были на Императорском? Там внизу, в парадном вестибюле, я очень разозлилась, я чувствовала в себе эту силу и понимала, что, если захочу, смогу заставить землю дрожать. Но здесь я не могу такое попробовать. Поэтому покажи, как ты заставляешь воду двигаться.
Интересно, как к этому отнесется Джио? Определенно, подумает, что я помогаю императору стать еще сильнее. Решил напустить туману.
– Это трудно объяснить. Когда почувствуешь гул в костях, думай о воде. Когда со мной такое происходит, я вдруг начинаю чувствовать всю воду вокруг себя, понимаю, насколько ее много, а потом я как бы тянусь к ней и направляю… силой мысли.
Лин рассмеялась, но, увидев, что я растерялся, снова стала серьезной.
– Я тебе верю. Правда, верю. Просто звучит все это как-то странно. Похоже на силу, как у Аланги, только слабее. И я еще не видела, как ты управляешь ветром. Погоди-ка, ты можешь управлять ветром?
– Представь такую силу и хорошую лодку. Если бы я был на такое способен, я бы отказался от поста капитана Императорской гвардии и остался контрабандистом.
Лин закрыла глаза, и я почувствовал, что атмосфера в комнате изменилась. Похоже, я никогда не понимал, что она способна лишить меня душевного равновесия. Лин сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Я знал, что, если коснусь ее руки, почувствую, как гудят ее кости.
Почему мне пришла в голову мысль прикоснуться к ней?
«Перестань!» – приказал я себе. Хотя сам не понимал, что именно надо перестать делать.
Лин медленно протянула руку, разжала пальцы – словно цветок расправил лепестки. А потом капля дождя за окном зависла в воздухе и начала медленно двигаться. Проплыла в приоткрытые ставни и остановилась над рукой Лин.
Лин открыла глаза и позволила капле упасть на ладонь.
Я почти перестал дышать.
Как она смогла с первой же попытки сотворить такое? В мой первый раз я просто чувствовал всю воду вокруг себя, но не знал, что с этим делать. И даже когда в полном отчаянии хотел защитить Мэфи от четырехрукой конструкции, смог лишь неуклюже направить потоки воды в ее сторону.
А Лин выделила из дождя одну-единственную каплю и подчинила себе.
Сам не помню, как вскочил на ноги.
Лин тоже встала и встретилась со мной взглядом:
– Так это делается?
И этот ее взгляд унес меня в прошлое, в те времена, когда я ходил нырять с Эмалой.
У меня легкие готовы были разорваться, а она плыла дальше, и ее ноги исчезли за рифом. Но когда она вынырнула рядом со мной, а я к этому моменту уже давным-давно сдался, в ее смехе не было и намека на злорадство.
– Ты – рыба, – сказал я, все еще глотая ртом воздух. – Нечестно думать, будто я могу соревноваться с рыбой.
– Значит, ты влюбился в рыбу? – спросила Эмала и подплыла ближе ко мне.
– Кто же станет меня в этом винить? Это прекрасная рыба.
После этого она меня поцеловала, и я чуть окончательно не задохнулся. Ее поцелуи всегда так на меня действовали.
У меня сдавило грудь. Я смирился с потерей, но мысли о ней приносили равно как боль, так и радость.
Лин смотрела на меня и ждала ответа.
– Да, именно так. – Я все никак не мог прийти в себя. – Но, Эмала…
Ее имя слетело с моих губ, и я услышал его словно со стороны.
У меня снова сдавило грудь, я вдруг почувствовал, что падаю, проваливаюсь сквозь пол, а потом и сквозь землю.
Проклятье!
Лин нахмурилась:
– Кто такая Эмала?
– Я хотел сказать – ваше высочество.
Да уж, Йовис, выкрутился, очень правдоподобно.
– Но ты назвал меня Эмалой.
Не знаю, почему я не хотел ей рассказывать. При одной мысли об этом у меня все внутренности сжимались.
– Это женщина, которую я когда-то знал. Прости. Твои глаза, у нее были такие же.
Лин перестала хмуриться, и взгляд ее стал печальным. Не то чтобы ей стало меня жаль, она словно смогла взглянуть на то, что скрывалось за моими словами, и поняла все, что я хотел ей сказать. Как будто бы она знала, каково это – потерять человека, который определяет всю твою жизнь. А потом мне вдруг захотелось ей обо всем рассказать, потому что я знал – она поймет. Я открыл рот, и тут в дверь кто-то постучал.
– Ваше высочество?
Лин отвела взгляд и сказала:
– Войдите.
Я рухнул обратно в кресло, мне захотелось стать невидимым.
Вошел слуга с камзолом в руках.
– Мне приказали принести вам это. Ваше высочество, мы на Рие живем скромно, без излишеств, так что, боюсь, нам не удалось найти что-то, соответствующее вашему положению.
Ложь. Слуга явно не умел притворяться. Он протянул нам камзол – действительно более чем скромный. Коричневый, с неровной вышивкой, как будто рука, которая держала иглу, не просто дрожала, а постоянно уходила куда-то в сторону. В общем, это было похоже на курточку для ребенка.
Лин скинула мантию, и свет из окна упал на ее жилистые плечи.
– Понимаю, – сказала она. – И пожалуйста, передай своему господину, что ценю его заботу, но этот камзол мне не подходит.
– Это все, что мы можем вам предложить…
Лин мягко перебила слугу:
– Камзол, в котором нас встречал губернатор, прекрасно мне подойдет.
– Это мужской камзол, – пробормотал слуга.
– А у меня не самая женская фигура.
Слуга поклонился и попятился к двери. По пути он не переставал извиняться: мол, он не хотел ничего сказать о фигуре императора, он ничего такого не имел в виду и, конечно, конечно, камзол губернатора очень подойдет императору.
– Это так ты хочешь обеспечить себе поддержку? – спросил я, когда дверь за слугой закрылась.
Лин вскинула руки:
– А что мне делать? Позволить ему куражиться надо мной?
– Нет, конечно. Хотя в буквальном смысле слова снимать с него камзол – это…
– Мелочно, я знаю. Но, сложив ручки и проглатывая все его вежливые оскорбления, я его уважения не добьюсь.
Признаю, дело было не только в глазах. Она была такой же неукротимой и решительной, как Эмала. Она была императором. Я не должен был об этом забывать. И причин для этого у меня хватало.
– Еда? – спросила Трана, и я вздрогнул от неожиданности.
– Они скоро нас накормят, – сказал ей Мэфи.
– А, наши подопечные, – улыбнулась Лин. – Совсем забыла распорядиться, чтобы им принесли еду. Попрошу, когда принесут камзол.
Она сняла императорский головной убор, с которого еще стекали капли дождя, и поставила его на стол.
– Времени до обеда достаточно. Иди обсушись, отдохни и убедись, что твои стражники держат ухо востро. – Она с любовью почесала Трану под подбородком. – Когда придет время спуститься в обеденный зал, попрошу, чтобы нашим маленьким зверушкам прислали сюда поесть.
Я оглядел Мэфи и Трану и уточнил:
– Не такие уж они и маленькие.
Если они продолжат расти, то очень скоро станут размером с пони, подумал я и вспомнил, как Мэфи, когда был маленьким, любил лежать у меня на шее, как меховой воротник. Возможно, придет время, когда он будет таскать меня на своей шее. Глупости, конечно, он практически перестал расти.