– Солдаты у ворот дворца, – доложила сидевшая на подоконнике конструкция-чайка.
Некогда рассуждать, что хорошо, а что плохо.
Нисонг сгребла последние четырнадцать осколков черепов, очистила их и быстро, насколько позволяли дрожащие руки, начала вырезать команды.
Буквы должны быть четкими, иначе команда не сработает. Но узнать о том, получилось все как надо или нет, можно только одним способом.
Послышался громкий треск. Удар молнии? Но вспышки не было. Ворота. Это что-то по ним ударило. Солдаты Империи могли начать лезть на стены, но они не могли знать, что их ждет там, за ними.
– Всем к воротам! – скомандовала Нисонг. – Всем вместе с пленниками.
Конструкции в такой ситуации лучше людей, они двигаются быстро, не перешептываются и не задают вопросов.
Струи дождя барабанили по брусчатке во дворе. Влага с каждым шагом просачивалась в старые поношенные ботинки. Это было странно, но Нисонг все еще раздражало ощущение холодной воды между пальцами и даже этот хлюпающий звук.
Осколки с командами клацнули в трех отдельных мешочках. За грохотом сражения этот звук был почти не слышен.
И снова оглушающе громкие удары в ворота.
Плененные ею фермеры собрались в кучку, закрывали ладонями раны и прижимали к себе детей. Понятное дело – у тех, кто шел в атаку, на острове были родные или друзья, и, следовательно, она могла сделать из них заложников.
Но потом толпа у ворот заревела, и Нисонг поняла: эти люди не станут ее слушать, для них она – чудовище, обезумевшее и кровожадное чудовище.
В углу двора были свалены тела. Кто-то, она не знала, кто именно, принес для погребального костра веточки дымчатого можжевельника. Красивый жест, но пустая трата времени.
Грохот у ворот усиливался. Нисонг рванулась к трупам и принялась за работу.
– Они скоро прорвутся. – Рядом с ней присела на корточки Корал.
Нисонг взяла ее за руку и повернула ко дворцу:
– Вооружайся. Тебя не должны убить.
Из выстроившегося у дворцовых ворот ряда конструкций вышел Фронд. В одной руке он держал нож, а в другой вырезанную из кости фигурку летящей птицы. Глянув на свою незаконченную работу, он опустился на одно колено, положил ее на землю и сказал:
– Я буду твоим оружием. Кто-то должен тебя защищать, пока ты занята делом.
Нисонг не выбирала Фронда, но у нее не было времени создать конструкции, которые могли бы ее защищать. А когда солдаты Империи прорвутся за стены дворца, какая разница, кого из конструкций она выберет? Фронд – резчик, не боец. Он невысокий, волосы постоянно падают на глаза, дальше собственного носа вообще видит плохо. Он не создан для боя, его даже подтянуть до этого уровня сложно. Шелл – вот кто подошел бы на эту роль, он хотя бы копьем отлично владел.
Но Шелл погиб.
– Спасибо тебе, – сказала Нисонг и, сделав глубокий вдох, постаралась сосредоточиться и не обращать внимания на крики.
На последнем острове ей удалось сделать конструкции из местных жителей только после нескольких попыток – слишком давно не практиковалась. Но там она работала в спокойной обстановке, а здесь приходилось создавать конструкции для защиты уже после начала атаки.
Ее место было в сердце Империи, и ради того, чтобы его занять, можно было пойти на любые жертвы.
Нисонг держалась за эту мысль, пока гладила осколки с командами, своими и Шияна – вместе, как одно целое, – и старалась не слышать треска досок и плача детей.
Только ее тело, осколки костей и тело мужчины напротив с еще открытыми от шока глазами.
Она потянулась к его груди, ее мозг был спокоен. Холодная мертвая кожа встретила ее пальцы.
Рядом снова появилась запыхавшаяся Корал.
– Они прорываются, у них топоры.
Нисонг уже однажды умирала. Ее память показывала ей болезнь, приступы тошноты и слабость. Это было довольно больно, так что умирать снова она была не готова. И сдаться тоже.
Корал положила руку ей на плечо:
– Ты рассказывала мне о своих воспоминаниях. На Империи ты никогда не сможешь сосредоточиться. Думай о своей сестре.
– Она тоже меня прогнала. – Нисонг стряхнула руку Корал с плеча.
– Но она не всегда тебя отталкивала. И этого достаточно. Вот. – Корал подсунула под нос Нисонг веточку можжевельника.
Позади них атакующие начали отдирать доски от ворот. Потом она услышала рык и лязг металла. Оставшиеся конструкции отчаянно защищали двор.
Они все умрут.
Нисонг снова сделала глубокий вдох и переместилась в свои воспоминания.
Она стоит на ступенях в парадном зале дворца на Хуалин-Оре и наблюдает, как слуги загружают ее вещи в паланкин.
– Это должна была быть не ты, а Мэнло с Гэлунга, – говорит подошедшая со спины сестра, Вайлун.
Нисонг небрежно пожимает плечами. Она уже наслушалась сплетен от слуг, слышала, как о том же перешептываются прохожие на улице, о том же ей не раз говорили родители.
Она станет супругой императора, все эти разговоры ее больше не волнуют, она превзойдет их всех.
– Ты ему безразлична, – говорит Вайлун.
– Это не имеет значения, – отвечает Нисонг. – Сейчас я самая выгодная для него партия.
Вайлун хмыкает:
– И как я понимаю, ты никак не связана с этим скандалом, поскольку не имела никакого отношения к Энаре с Головы Оленя. Попытка принудить императорского управителя отравить тебя – это не то занятие, за которым может быть поймана потенциальная супруга императора.
– Она позволила страху руководить своими действиями, – говорит Нисонг. – Увидела во мне угрозу и решила укрепить свои позиции. Если ее поймали, моей вины в этом нет.
– И ты никак с этим не связана?
– Этого я не сказала. Ведь ты всегда говоришь, чтобы я использовала свой ум себе на пользу.
Столько простых манипуляций, столько сложных, столько оплаченных услуг. Она заслуживает этого.
Вайлун поднимает руки:
– Я здесь не для того, чтобы отчитывать тебя или ругаться.
В душе Нисонг поднимается волна перенесенной за всю жизнь боли. Ведь на самом деле Вайлун не раз ругала ее и отчитывала. Причем всегда перед родителями или при друзьях. Глупая, невзрачная Нисонг вечно норовит появиться там, где ей не место, встревает в разговор, перебивает старших. Когда они оставались наедине, Вайлун могла быть доброй, но на людях говорила с ней свысока. А Нисонг всего-то хотела, чтобы кто-то в нее поверил, проявил хоть немного уважения. Иногда наедине с Вайлун Нисонг казалось, что сестра действительно ценит ее, но делает это только для того, чтобы потом раз за разом лишать ее надежды.
Она давно закрыла свое сердце для Вайлун. Порой у нее возникало такое чувство, будто все, что она сделала, – это закрыла ставни, когда за окном началась буря, а вода все равно проникает в комнату и пол гниет от сырости.
– Тогда зачем пришла? – спрашивает Нисонг. – Хочешь меня разоблачить? Ищешь столкновения? А это не может подождать до вечера?
Позже родители пошлют ее на званый ужин. Они станут ее нахваливать, да, теперь она много для них значит. Она с нетерпением и одновременно с ужасом ждала этого события. Все похвалы – пустое, больше всего на свете ей хочется оставить эту жизнь за спиной и начать новую.
– Просто хотела предупредить. Ты выиграла битву, но, когда станешь супругой императора, лучше не станет.
На этот раз усмехается Нисонг:
– Хуже точно не станет.
Вайлун мрачно оглядывает ее с головы до ног:
– Я знаю, на что ты способна. Знаю, многие недооценивают твой ум. Но Шиян всю жизнь прожил с осознанием, кто он и кем должен быть. Его обучали, его холили и лелеяли, ему устраивали проверки. Он не станет смотреть на тебя как на супругу, ты для него полезное приобретение, но он мог бы получить нечто более ценное.
Нисонг вскидывает подбородок:
– Я дорогого стою и докажу ему это.
И тут Вайлун, оглянувшись по сторонам, вдруг ее обнимает и говорит:
– Будь осторожна.
А потом отстраняется и уходит обратно вверх по лестнице.
Нисонг от неожиданности не может даже сдвинуться с места. До этого момента ей и в голову никогда не приходило, что на сестру тоже могли давить родители и окружающие. Сестра могла ее любить, просто любовь ее была неправильной, с изъяном.
Вайлун ушла, оставив после себя запах можжевельника, и гроза, которая бушевала в закрытом сердце Нисонг, на какое-то время утихла.
Нисонг вернулась в настоящее. Ее волосы намокли от дождя. Рядом стояла на коленях Корал, и они обе каким-то чудом еще были живы.
– Давай, – сказала Корал, – теперь постарайся.
Не задумываясь, Нисонг прижала ладонь к груди мертвого мужчины. Плоть поддалась. Нисонг установила осколки и вытащила руку. Мужчина сел. Он ждал приказа, его плоть ожила. Вид у него был жалкий – из рваной раны на животе вытекала жидкость, но у Нисонг не было времени зашивать порез, приводить мужчину в порядок и делать его более сложным.
– Уничтожь атакующих, – приказала она. – Защити конструкции.
Мужчина приступил к действиям, а Нисонг перешла к следующему телу. Она сконцентрировалась на запахе можжевельника. Нельзя было оглядываться и смотреть, как проходит бой. На это просто не было времени. Но Корал коротко докладывала ей о происходящем. Над ними стоял Фронд и отбивался от атакующих, которые сумели прорваться через первую линию обороны.
Один раз Нисонг показалось, что она услышала, как рядом со свистом рассек воздух меч. Но и на это нельзя было отвлекаться, она знала: если прекратить создавать конструкции, они погибнут. Все погибнут.
– Поторопись, – сказала ей на ухо Корал. – Нужно больше конструкций.
Как можно торопиться, если надо сосредоточиться?
Нисонг рискнула глянуть за плечо и пришла в ужас. Созданные ею конструкции помогали, но она работала недостаточно быстро. Тела лежали по всему двору. Нисонг на мгновение встретилась взглядом с женщиной в разорванной солдатской тунике.
У Нисонг свело кишки.
Женщина с искаженным от ярости лицом бросилась в атаку.
Фронд без колебаний встал у нее на пути, заблокировал меч ножом и оттолкнул назад. Действия Фронда не произвели впечатления на женщину-солдата. Она снова нанесла удар. У Нисонг перехватило дыхание. Фронд был слишком медлительным и неуверенным.