Для мужчины его возраста Джио обладал недюжинной силой, и реакция у него была молниеносная.
Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза, и у меня снова, как в первый раз, когда мы с ним чуть не подрались, возникло такое ощущение, будто мы стоим на краю пропасти и до падения остался всего один шаг.
Джио резко отступил и снова ринулся вперед.
Я не мастер биться на мечах, но сумел, хоть и не очень ловко, отбить его атаку. Джио развернулся кругом и снова бросился на меня. Я отскочил на пару шагов назад. Один его кинжал распорол полу камзола, и я почувствовал обжигающую боль от пореза поперек живота. От второго удара удалось уклониться. Загудели кости, но я не рискнул тряхнуть землю на такой глубине.
В пещерах под дворцом Лин я уже один раз совершил подобную глупость. Повторять не было смысла. Влаги в потайной пещере не было, так что я мог полагаться только на собственные силы, быстроту и смекалку.
Не будь я таким упрямым, отдал бы Джио меч. Вот только я устал от секретов, от людей, которые хотят меня использовать, но не собираются честно говорить, зачем и почему.
Я не какой-то там инструмент для достижения тайных целей власть имущих. Если он не собирается объяснять, для чего ему нужен этот меч, узнаю это сам.
Я перешел в наступление.
Первый удар получился не очень. Джио отбил его одним кинжалом, а вторым нанес ответный удар. Я попытался его заблокировать, но не успел поднять меч. Снова жгучая боль от пореза и ощущение тепла от стекающей по руке струйки крови. Я постарался не обращать на это внимания и снова ринулся в атаку. В этот раз Джио не успел отскочить достаточно далеко, и мой длинный меч достал его бедро.
Джио споткнулся и упал. Падая, выронил один из кинжалов и зажал рану ладонью.
– Годы никого не щадят, – заметил я и обошел его стороной.
Мэфи не отставал. Но стоило мне только раз посмотреть на его несчастную морду, я сразу остановился и повернулся кругом.
Джио все еще сидел на коленях на полу. Он тяжело дышал.
Так, оказывается, я все-таки еще недостаточно зачерствел.
– Рана серьезная? – спросил я.
– Выживу, – коротко ответил Джио и, стиснув зубы, посмотрел на меня. В его незрячем молочно-белом глазу отражался свет лампы. – Но ответь мне, Йовис, кому ты предан? Императору или Безосколочному меньшинству?
И почему он так озабочен тем, чтобы я выбрал чью-то сторону?
Я предан своей семье, предан Мэфи и людям, которым могу хоть как-то помочь и которых могу спасти. Вот в чем правда, и она ярче тысячи зажженных в ночи факелов. Из-за них, а не из-за императора или безосколочных я ступил на эту тропинку.
Я собрался высказать все это Джио, но в результате просто сказал:
– Она неплохой человек.
Сам не знаю, почему вдруг решил за нее вступиться. Мы ведь не были друзьями, а на тот момент и вовсе были не в ладах. Но я подумал о том, как она старается все исправить, а это было важнее ее положения.
– Хорошие люди способны творить ужасные вещи. – Джио метнул взгляд на меч и только потом посмотрел мне в глаза. – Ты думаешь, она, овладев магией осколков костей, так просто откажется ее использовать? Да, она возвращает осколки людям и, возможно, уничтожила все свои конструкции, но что, по-твоему, случится, когда она столкнется с кризисом, который можно разрешить только с помощью этой самой магии? Ты много времени провел рядом с ней и знаешь ее лучше любого из нас, безосколочных. Думаешь, она хоть раз не воспользуется своей силой, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию?
Я вспомнил с какой надменностью и беспечностью она предложила деньги и рабочих для разработки шахты умных камней на острове неподалеку от Рии. И это притом что мы точно не знали, в чем причина потопления островов.
– Она не станет этого делать, – сказал я и заставил сам себя в это поверить.
– Ты выбрал не ту сторону. Она не долго пробудет императором. Когда запасы орехов кончатся, закончится и ее правление.
Джио говорил так, будто знал это наверняка.
– Ты. Ты имеешь какое-то отношение ко всему этому, так? Орехи каро выращивают и на других островах, а денег в казне императора достаточно, чтобы пополнять их запасы. Когда денег достаточно, всегда найдется тот, кто предложит искомый товар.
Так же было и с умными камнями. И Джио это знал. Все знали.
Если только он не заключил соглашение еще и с Иоф Карн.
Прищурившись, я смерил Джио взглядом. Он не дрогнул и не отвел глаза. Или все-таки дрогнул?
Но это не моя схватка. Лин найдет способ разобраться и с Безосколочным меньшинством, и с Иоф Карн.
Я быстро прошел к двери. Мэфи за мной.
– Йовис! – окликнул меня Джио, но я не остановился и не оглянулся. – Сохрани меч. Ты не знаешь, какая в нем сила.
– И ты тоже! – крикнул я на ходу. – И больше не жди от меня писем.
На выходе из пещер никто не озаботился тем, чтобы меня остановить.
Когда я снова вошел в лес, начался мелкий дождь. Я почувствовал невероятную легкость – больше не надо было обманывать Лин и писать секретные письма безосколочным.
Взял у Мэфи ножны, вложил в них меч и перекинул за спину. Мэфи тряхнул головой и скривился так, будто ему не понравилось, какими на вкус были ножны.
– Не нравится эта штука, – сказал он. – Или меч.
Мне тоже не особенно нравился этот меч, но я не собирался оставлять его Джио.
Солнце быстро клонилось к закату. Я опаздывал, а надо было еще отнести меч на корабль. Пойти с ним во дворец я бы не рискнул, начались бы лишние расспросы.
В общем, я бегом взбежал по сходням на корабль императора, по пути кивнул своим стражникам и, войдя в свою каюту, спрятал меч под тонким матрасом на койке.
Если поторопиться, еще можно успеть во дворец к ужину.
Но, поднявшись на палубу, я услышал голоса спорящих людей.
– Ладно, если я не могу пройти на корабль, пошли кого-нибудь за Йовисом, передай ему, что я здесь.
Я застыл на месте, сердце подскочило к самому горлу. Стало трудно дышать. Я узнал этот голос. Мэфи вопросительно посмотрел на меня, но у меня не хватило дыхания, чтобы как-то ему ответить.
Я прошел к сходням.
Там на пристани стояла моя мать.
Семь лет изменили ее, но главное осталось нетронутым. В волосах появились седые пряди, лицо немного похудело, морщины возле губ стали глубже, но эту позу я узнал бы издалека. Руки уперты в бока, голова опущена, как будто она готова протаранить лбом любое препятствие. И этот взгляд. Она часто так на меня смотрела, когда была недовольна: когда я не умолкая рассказывал свои истории или когда не слушал, что она мне уже в третий раз говорила.
Она была в плаще, штаны заткнуты в сапоги, на боку наплечная сумка.
– Прекращай, – сказал я и положил руку на плечо стражника. – Я ее знаю, это моя мать.
– Она тоже так сказала, – ответил он, – но мы же не можем верить всем на слово.
Я похлопал его по плечу, давая понять, что не в обиде, и на подгибающихся от страха ногах спустился на пристань.
– Привет! – сказал я, а сам не знал, что делать дальше.
Она злится на меня? Я бы на ее месте злился. Ведь я исчез на целых семь лет.
Она сжала мое лицо в ладонях и жадно вглядывалась мокрыми от слез черными глазами. Казалось, у меня сердце разорвется, пока я жду, когда она хоть что-нибудь скажет. Все равно что.
– Йовис, – наконец сказала она дрожащим голосом, – мой глупый, глупый мальчик. Иоф Карн? Как ты мог?
Я был взрослым мужчиной и занимал высокий пост, но под взглядом матери словно стал меньше, как будто никогда не покидал Анау и все еще был мальчишкой.
– Прости меня. Я должен был уйти.
Мама ухватила меня за волосы и слегка тряхнула:
– Ты никому ничего не должен. Ты сам сделал выбор. Не пытайся меня обмануть и не обманывай себя.
Ко мне вернулась способность дышать, слезы защипали глаза.
– Я скучал по тебе.
Мама обняла меня, и я, уткнувшись лицом в ее плечо, вдыхал запахи, которые сразу напомнили мне о доме. Зеленый лук, имбирь, кунжутное масло и фоном какой-то терпкий запах, который я не смог бы описать, но это точно был запах родительского дома на Анау.
– Семь лет, и ты ни разу не написал, – сказала мама, ее голос приглушала моя рубашка. – Только одно письмецо, и то совсем недавно.
– Прости меня, – повторил я.
Я причинил ей столько боли, что мог просить прощения несколько жизней подряд и все равно не искупил бы свою вину.
– Не хотел привлекать к вам внимание. Не хотел, чтобы люди Иоф Карн узнали о вас.
Мама похлопала меня по спине. Она всегда так делала, когда мне было плохо.
– Ладно, ладно. Но я все еще злюсь на тебя. – Мама отстранилась, шмыгнула носом, крепко сжала мои плечи и с облегчением выдохнула. – Капитан Императорской гвардии. Я сказала об этом обеим твоим тетушкам. И знаешь, Эина, та, которая пекла блины с зеленым луком, мне не поверила. Можешь себе представить? Она назвала меня обманщицей. А потом, когда услышала новости о тебе от других, смутилась. Но мне ничего не сказала. Даже не извинилась!
– Какая невежливая. – Меня переполняли эмоции, и в то же время я почувствовал пустоту в сердце. – Эмала… она умерла.
Мама взяла меня за руку:
– Я знаю. Мы все это знали, Йовис. В молодости нам всем кажется, что мы можем изменить мир, можем подчинить его своей воле. А потом ты стареешь и понимаешь, что все, что ты можешь, – это изменить свой маленький уголок и научиться жить с остальным.
– Так, значит, я постарел?
Мама, прищурившись, посмотрела на меня:
– Повзрослел.
– Можно с ней познакомиться? – Мэфи толкнул меня в локоть.
Мама побледнела, увидев это говорящее существо. Но во времена своей карьеры контрабандиста, кроме всего прочего, я научился одному трюку: если вести себя так, как будто ничего особенного не происходит, то и другие начнут вести себя так же.
– Хм, да. Мэфи, это моя матушка. Мама, познакомься, это Мэфи.
Мэфи сел на задние лапы, приложил переднюю к груди и склонил голову.