ота и нежность.
Фалу подняла голову, встретилась с Ранами взглядом и, улыбнувшись, махнула рукой, приглашая подойти.
Ранами по пути мысленно готовилась к тому, как и что она скажет.
Но Фалу была увлечена совсем другим.
– Ты только посмотри на это. Заказала вот у одного кузнеца в городе.
– Не маловат для тебя?
– Естественно, он не для меня. – Фалу удивленно посмотрела на Ранами. – Это для Аиш. Девчонка мелкая, но она быстрая и гораздо сильнее, чем кажется. А щит может служить как для защиты, так и для нападения. – Фалу выставила маленький щит перед рукой, как наруч доспеха, так что заостренный конец оказался с тыльной стороны ладони. – Она не может драться, как я, и надеяться, что победит. Я выше всех моих партнеров, кроме Титуса. С ее быстротой ей больше подойдут два мелких орудия. Но без одной кисти она не может пользоваться двумя кинжалами. А вот так? – Фалу перевернула щит и продемонстрировала Ранами кожаные ремешки с пряжками. – Это станет продолжением ее руки. Конус очень острый, так что теперь у нее будет еще одно оружие, ну и для защиты его тоже можно использовать.
– Умно, – заметила Ранами, и все подготовленные ею слова рассыпались прахом.
За это она тоже любила Фалу: если та на что-то решалась, то без колебаний бросалась вперед.
В самом начале их отношений Ранами восхитила открытость Фалу, ее желание всем делиться, готовность быть уязвимой и способность любить без оглядки. По сравнению с ней Ранами всегда была осторожной и осмотрительной.
Она посмотрела на Титуса, который, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись спиной колонне:
– Не мог бы ты ненадолго нас оставить?
Титус кивнул и ушел с балкона.
Фалу нахмурилась:
– Что-нибудь случилось? – Она постучала указательным пальцем по подбородку. – Дай угадаю. Ты просматривала наши бумаги в казне, так? И нашла расхождения? Какие-то пункты в нашем списке требуют бо́льших вложений, чем мы предполагали?
– Я…
Да уж, о таком складно не скажешь.
– Я видела в кухне Аиш.
– И? Что в этом такого? Ей разрешено заходить в кухню.
– Она ушла из дворца, а потом вернулась. Почему?
– Я ей велела вернуться. Я знала, что этот щит доставят сегодня. Она, видимо, вернулась, увидела, что я занята, и снова ушла.
Ранами начала сомневаться в собственной правоте. Возможно, всему, что она видела, было простое объяснение. Но она привыкла доверяться своим инстинктам. Аиш что-то скрывала, и они с Фалу не знали что.
– Она украла из кухни еду. Не знаю зачем. Я видела, как она в коридоре подслушивала разговор двух служанок. Они говорили о нашем плане отступления в случае непредвиденных обстоятельств.
Фалу наклонила голову и нахмурилась:
– Ты за ней следила?
– Нет. Ладно, хорошо, следила. Проследила до самого города и там потеряла. Хотела узнать, куда она идет и кому хочет передать добытые сведения. Фалу, если эта информация попадет к плохим людям, они смогут использовать ее против тебя. Дела и так обстоят нелучшим образом.
– Не замечала, чтобы кто-то выражал недовольство.
– О таком никто не скажет тебе в глаза. Но ходят слухи. Люди перешептываются, а шепот, если людей умело спровоцировать, перерастет в крики. В народе ходит история о том, как Джио в одиночку захватил Халут. Сомневаюсь, что это правда. Но ни капли не сомневаюсь, что он умеет собирать вокруг себя людей. Посмотри, как преданы ему безосколочные. Меня беспокоит, что он может свергнуть тебя, а потом займет твое место.
– Пусть попробует.
– Одна ошибка, один неверный шаг – и он обязательно этим воспользуется. Он вобьет клин между тобой и жителями Нефилану.
– Ну хватит уже. – Фалу прислонила щит к колонне и взяла Ранами за руки. – Ты права, я должна соблюдать осторожность. И я ценю то, что ты за мной присматриваешь. Но иногда, когда видишь призраков, этому есть простое объяснение.
Может, Фалу и права; может, ей просто мерещатся морские змеи в тумане. Ранами вздохнула:
– Я не знаю, кто эта девчонка и чего она хочет.
– Почему ты не хочешь с ней просто поговорить? Узнать ее получше? Я не буду над тобой насмехаться или говорить, что ты глупая. Если тебе неспокойно оттого, что она много времени проводит во дворце, мы можем вести себя с ней осторожнее. Когда-то ты сказала, что я одна из немногих, кому ты доверяешь. Может, я и доверчивей тебя, но нет ни одного человека, кому бы я доверяла так, как тебе. Я попрошу стражников приглядывать за Аиш. Скажу, чтобы отслеживали, когда она приходит, когда уходит и что с собой уносит. Как тебе? Подходит такой вариант?
Ранами стало легче дышать.
– Подходит.
– Я теперь губернатор. Я видела, как легко мой отец лишился своего положения. И с какой легкостью Безосколочное меньшинство спровоцировало мятеж. Я знаю, важно не забывать, какую угрозу они представляют. Кстати, раз уж мы заговорили о важном… – Фалу откашлялась и продолжила: – Я считаю, мы должны возобновить поставки орехов. Необязательно направлять грузы прямиком на Императорский. Но император права: если мы поступим так, как того хочет от нас Джио, это ударит по простым людям. По людям, которые и так настрадались при прошлом императоре.
Ранами крепко сжала пальцы Фалу, ей снова стало трудно дышать.
– Если Джио узнает… Он нападет на дворец, а у нас недостаточно стражников, чтобы от него отбиться.
– Будем посылать маленькими партиями. Понемногу, так чтобы было незаметно среди прочего груза.
– Ты хочешь отправлять их контрабандой? Мы не Иоф Карн.
– Какой контрабандой?
Ранами резко развернулась и увидела, что возле колонны стоит Аиш. Она не слышала, как девчонка вышла на балкон.
Сумка Аиш исчезла.
– Да так, просто болтаем, – сказала Фалу и, широко улыбнувшись, подняла маленький щит. – А вот и подарок, который я тебе обещала.
Аиш на мгновение задержала взгляд на Ранами. Хотя, возможно, ей это только показалось, но в это мгновение в глазах девчонки сверкнула подозрительная искра.
Инстинкт никогда ее не подводил.
Аиш знала, что Ранами за ней следила.
25Йовис
Где-то в Бескрайнем море
Ийлан настаивает на том, что может контролировать Алангу, используя силу их языка.
– Тебе дарована долгая жизнь (бессмертие?) и власть над ветром и водой, – говорит он. – Как мы можем такому противостоять?
То, что он мне показывает, – это не канатное колесо и не ловушка для рыб. Это вызывает омерзение. Я даже не могу найти слова, чтобы описать это. Это слишком. Я знаю, у него добрые намерения.
Он просит меня о помощи. Я отказываю. Он умоляет.
Он ругается.
А потом наконец говорит, что должен вернуться домой. Говорит, прошло много лет. Но дни и года для меня почти ничего не значат. Я измеряю время сезонами.
Я не хочу, чтобы он уходил, но я слишком зол, чтобы сказать ему об этом.
Служанка Лин умерла спустя два дня после нашего отплытия с Нефилану. Ей не помог суп моей матушки, не помог уход врача, и все камни, которые мы сжигали, чтобы корабль плыл быстрее, тоже не помогли.
Лин приказала зайти в порт ближайшего острова и там устроить девушке достойные похороны.
Я все время старался незаметно и ненавязчиво контролировать свою матушку. Но не сильно в этом преуспел.
– Она император, – в тысячный раз повторил я, наблюдая, как матушка в кухне раскатывает тесто для дамплингов.
Она у меня вообще всегда в движении, не умеет сидеть на месте.
– И что, император не может отведать моих дамплингов?
Дело было не в дамплингах, и матушка прекрасно это понимала. Дело было в том, что она постоянно указывала Лин, что ей надо делать, спрашивала, когда та в последний раз ела, подмечала темные круги под глазами и говорила, что это от недостатка отдыха.
Я смотрел на матушку, пока она не отложила скалку в сторону и не посмотрела мне в глаза.
– Йовис, у нее нет родных, ее окружают люди, которых она раньше и не знала. У нее умер отец. Мать тоже умерла. Я вижу, что ей одиноко.
Я вспомнил, как разговаривал с Лин. Когда мы шли по улицам Императорского, она была больше похожа на простую женщину, чем на императора. И еще вспомнил, как мы с ней плечом к плечу дрались с наемными убийцами. А еще… Но это было глупо с моей стороны.
– Не думаю, что она нуждается в твоей жалости, – сказал я.
Почему мы вообще завели этот разговор? Я пришел не для того, чтобы говорить о Лин.
Матушка нахмурилась:
– Значит, вот какие нынче молодые? Я ее не жалею. Я вижу, что ей грустно, и хочу, чтобы она поменьше грустила. Что в этом плохого? – И она махнула на меня рукой. – Все! Иди отсюда. Я занята, а ты мне мешаешь.
Я поймал себя на том, что послушно вышел из кухни. Даже возражать не стал. Привычка.
Оглядевшись, увидел повара, который с тоскливым видом играл сам с собой в карты.
Так, значит, не одного меня с позором изгнали из кухни, подумал я, и мне как-то сразу полегчало.
Поднявшись на палубу, я подошел к поручням. Мэфи нежился на солнце, вернее, на крохотном клочке палубы, куда, минуя облака, дотягивались солнечные лучи. Увидев меня, он встал и тоже подошел к поручням.
– Ты беспокоишься, – сказал он.
Я смотрел на Бескрайнее море и все думал о том, что сказала мне Филин на Императорском. Вскоре мы должны были зайти в порт, но только для того, чтобы пополнить запасы и отослать письма императора.
Лин не смогла добыть орехи на Нефилану, а масла на Императорском недостаточно, чтобы делиться им с другими островами.
Мой отец на Анау, там вспышка болотного кашля, а он ухаживает за целой семьей больных людей. Может, он уже и сам заболел? Мы с матушкой старались не поднимать эту тему в наших разговорах. Отец ни разу не подхватывал эту заразу, но сейчас, в его возрасте, если заразится, может умереть.
Семь лет назад я послал ему одно-единственное письмо.