Лин Сукай, наследница императора, умерла в возрасте трех лет.
Тогда кто такая Лин, которую я знаю?
28Нисонг
Северо-восточные области Империи
Новости, с которыми Лиф вернулся с Императорского острова, ничуть не удивили Нисонг. Примерно это она и ожидала услышать.
– Она не отречется. Уж точно не в твою пользу. И ей совсем не нравится, что ты объявила себя ее незаконнорожденной сестрой.
Ну не могла же она объявить себя Нисонг, умершей супругой императора.
Она была вынуждена действовать в определенных границах, но благодаря хаосу, который ей удалось посеять, после потопления Унты и объявленного императором моратория на разработку шахт люди начали склоняться к мысли, что Лин неплохо было бы заменить. И они могли убедить себя в том, что она, а не Лин достойна стать их лидером. Она заставит их за все заплатить, а потом займет свое место в самом сердце Империи. Она станет императором.
И армия, безусловно, помогала ее продвижению к заветной цели.
Густой дым поднимался вверх и обжигал ноздри Нисонг. Она наблюдала за бушующими в городе пожарами и слушала крики людей, который выбегали из своих домов или сгорали в них заживо. Ей даже казалось, что она может учуять запах обугленной человеческой плоти.
Им еще повезло, что последние несколько дней шел дождь и отсыревшее дерево слишком медленно поддавалось огню.
По бокам от нее стояли Корал и Лиф. Правда, Корал старалась не смотреть на пожарище и зажимала ладонью нос и рот.
– Без этого действительно никак нельзя было обойтись? Они ведь могли сдаться.
Нисонг стиснула челюсти.
И что потом? Неужто Корал не понимает?
– Полумеры нам не помогут. Они желают нашей смерти. Мы еще не успели сделать ничего дурного, а император уже пообещала вознаграждение за голову каждого из нас. Думаешь, будь они на нашем месте, они бы нас пощадили?
– Нет, но…
– Значит, и мы не должны их щадить. Они никогда не увидят в нас людей. Мы для них всего лишь монстры, которых можно использовать для своих нужд, а когда нужда пропадет, сломать и выбросить.
У них не было выбора. На Маиле, избавившись от тумана в голове, они оказались в мире, который уже был враждебен по отношению к ним.
Лиф откашлялся:
– Император действительно предложила нам помилование.
Корал внимательно посмотрела на Нисонг. Она впервые об этом слышала.
– Ее предложениям нельзя верить, – отмахнулась Нисонг.
Лиф постучал большим пальцем по рукояти меча, а пальцами другой руки, как гребнем, провел по жидким черным волосам.
– Нисонг, она хочет мира.
Они с Корал переглянулись, как будто оба хотели сказать ей о чем-то неприятном, но не могли решить, кто из них это сделает.
Лиф взял это на себя:
– Скольким из нас предстоит умереть, прежде чем ты удовлетворишь все свои желания?
Нисонг захлестнул стыд. Она уже принесла в жертву Шелла и Фронда. Оба погибли, защищая ее.
Те времена, когда они собирались у костра и делились пищей и воспоминаниями, прошли. Прошли и никогда не вернутся. Но Нисонг не несет ответственности за их смерть. В их гибели виновата Империя. Ее гнев, подобно языкам пламени, на корню истреблял чувство вины.
– Император сказала, что постарается найти способ, чтобы мы могли жить, не вытягивая жизненную энергию из ее людей. Ее положение шаткое. Как долго надо бездействовать и ждать, пока она закончит ставить на нас опыты? Вы действительно хотите открыться перед ней, позволить ей засунуть в ваше тело руку и там манипулировать вашими осколками? Вы позволите ей изменить вас, сделать другими?
Нет. Император не заслуживала такого доверия. Она не заслуживала мира такой ценой.
– И дело тут не в удовлетворении моих желаний.
Империя ждала монстра? Она станет монстром.
Звери Нисонг заполнили улицы города, они рычали и клацали зубами. Это была живая река из шерсти, когтей и перьев. На двух захваченных островах Нисонг значительно пополнила ряды армии конструкций. И она продолжала устраивать свои Праздники десятины. У нее появилось чуть больше времени на починку тел убитых и на их улучшение для ведения боя, но она слышала, как другие конструкции в ее армии называли этих «колченогими». Она не высказывала недовольства – для существ такого низкого уровня название казалось ей вполне подходящим. Колченогие продвигались следом за зверями и уничтожали отставших от строя.
– Я присмотрю за вами, – пообещала Лифу Нисонг. – Я вас уберегу.
Из горящего дома выбежала семья, двое взрослых держали за руки мальчика. Взрослые озирались в поисках убежища, мальчик плакал. К ним бросились конструкции. Отец выхватил из ножен меч, мать держала в руке кухонный нож. Они встали, с двух сторон прикрывая собой мальчика.
– Они ничего нам не сделали, – сказала Корал.
У Нисонг иссякло терпение.
– Шелл и Фронд, будь они живы, нашли бы что тебе ответить!
Корал даже отшатнулась.
– Прости. – Нисонг протянула ей руки, Корал взяла их и приникла к груди Нисонг. – Мне тоже все это не нравится. Я должна, иначе я бы этого не делала. Это ты понимаешь?
После того боя перед губернаторским дворцом Нисонг осознала, что у Корал тоже сохранились какие-то воспоминания из ее прошлой жизни, хотя Нисонг не знала, чьи именно это воспоминания. Но это наверняка был какой-то очень близкий ей человек.
Эти люди заслуживали такой участи. Их не волновали жизни тех, кого они убивали, уничтожая конструкции.
Нисонг сама от себя такого не ожидала, но она подняла руку и скомандовала:
– Не трогайте их. Они могут пригодиться на Празднике десятины.
Конструкции отступили от семьи, перегруппировались и вернулись на позиции рядом с Нисонг.
На горизонте был хорошо виден следующий остров. Этот был крупнее всех, что они успели захватить. Нисонг мысленно представила карту и сориентировалась по проглядывающему сквозь тучи солнцу. А, ну да, Луангон. Известен своими пещерами в отвесных прибрежных скалах и перченым угрем в горячем масле.
На Лаунгоне знают о наступлении армии конструкций, и людей живет там гораздо больше, чем на предыдущих островах. И у них есть шахта умных камней, пусть маленькая, но этого достаточно, чтобы гарантировать жителям более высокий уровень жизни. Стало быть, там есть специально подготовленные для ведения боя, хорошо вооруженные люди. Но у Нисонг прибавилось конструкций, способных на большее, чем их предшественницы. А Империя не успеет прислать на Луангон подкрепление.
Нисонг распорядилась найти самую маленькую лодку и на ней послала вперед Грасс. Приказ был такой: высадиться на необитаемом участке берега и пешком добраться до столицы. Она бы послала пару-другую конструкций Лазутчик, но их бы сразу подстрелили из луков. Слишком уж они были приметными, и только дурак не догадался бы, с какой целью они оказались на острове.
А Грасс выглядела как вполне безобидная старая женщина. Она могла подойти ближе к кому угодно, подслушать, о чем говорят, оценить силы противника, с которым им предстоит сразиться. Отослать с заданием Грасс оказалось куда тяжелее, чем ожидала Нисонг. Из первых конструкций, которые помогали ей в побеге с Маилы, остались только Корал, Лиф и Грасс. За время наступления их потери оказались куда серьезнее, чем она готова была признать.
– Уцелевшие бегут с острова. Они садятся в лодки на пристанях, – сказал Лиф. – Какие будут распоряжения для конструкций?
– Пусть бегут. – Нисонг уже утолила жажду насилия. – Кто-то должен сообщить жителям Луангона, что мы идем и пощады им не будет. Они увидят дым от погребальных костров, но вряд ли поймут, что это означает.
Теперь надо было сконцентрироваться на дальнейших действиях.
– Корал, пусть колченогие стащат тела во внутренний двор губернаторского дворца. Лиф, прикажи зверью согнать и охранять выживших. Нам надо пополнить запас осколков.
Корал отправилась выполнять поручение, а Нисонг пошла следом за Лифом на городские улицы. Ей удалось до пожара раздобыть в одной лавке опиум. Приняв опиумную настойку, люди хотя бы не будут дергаться и рыдать, пока у них вырезают осколки. Так будет легче для всех.
Нисонг боковым зрением наблюдала, как Корал командует колченогими. Подчинялись не все. Нисонг приказала им подчиняться Лифу и Корал, но устные команды были не такие долговечные, как те, что вырезаны на осколках. Позднее надо будет подтвердить команду, на данный момент у них просто не было лишних осколков.
Несколько ее конструкций нуждались в починке – осколки переставали работать, когда умирали люди, которым они когда-то принадлежали.
Они не могли убить всех людей Империи, а сами остаться в живых, поэтому людей надо было ослабить, подавить и подчинить.
Улицы были мощеные, и Нисонг не раз приходилось затаптывать раскаленные угли, чтобы от них не загорелись края штанин. Дым разъедал глаза, она еле сдерживалась, чтобы не закашляться. Лиф послал зверье собирать выживших людей, которые толпились в переулках или просто стояли и смотрели выпученными глазами на то, что осталось от их домов.
– Сегодня вечером начнем Праздник десятины, – сказала Нисонг. – Чем быстрее соберем армию, тем быстрее захватим Луангон и сделаем его нашим плацдармом. Оттуда мы сможем…
Раздался громкий треск, а за ним приглушенный грохот.
Земля под ногами вздрогнула. Весь город притих. Лиф схватил Нисонг за руку:
– Что это?
Нисонг смотрела в его черные глаза на побелевшем лице и не знала, что ответить. Она только дважды в жизни испытала нечто подобное. Первый раз это было землетрясение вскоре после ее прибытия на Императорский остров. Второй – на Маиле, когда весь мир словно сдвинулся с оси и туман, скрывавший ее сознание, испарился.
А сейчас даже зверье бросило выполнять свою работу, люди, которых они сгоняли, начали вертеть головами, словно ждали, что на них вот-вот обрушится небо.
Но небо не обрушилось, больше ничего не случилось.
Напрягшиеся мышцы Нисонг расслабились, сердце забилось спокойнее. Она посмотрела в сторону Луангона. В нескольких места