Я чувствую, что они затевают новую ссору. Филос и Вискен всегда друг друга ненавидели и рады любому поводу поцапаться.
Когда я говорю, что нам следует осторожнее пользоваться своей силой, они пожимают плечами и отворачиваются. Почему они такие безразличные? Все эти яркие жизни не просто какие-то единицы. Все эти яркие жизни могут померкнуть.
Возможно, Ийлан прав.
Возможно, надо что-то сделать.
В той ситуации из всех людей я меньше всего хотел столкнуться с Раганом. Притворяться, будто я никуда не заходил, было бы глупо. Но я мог изобразить уверенность в себе. Раган – монах, что он знает о жизни за пределами монастыря?
– О, Раган, – как можно приветливее сказал я, хотя сердце еще не угомонилось в груди, да и дыхание не выровнялось, – не спится в такой поздний час?
– А ты вроде как должен быть с Лин в губернаторском дворце, – сказал он.
Из-за полы халата Рагана выглянул его оссалин Ложи и вытаращил на меня свои голубые глазенки.
– Она послала меня на корабль, – сказал я, а сам на ходу перебирал тысячи оправданий.
Например, Лин могла на меня разозлиться, могла приказать что-нибудь проверить на корабле или вдруг испугалась, что кто-нибудь вломился в ее каюту.
Глядя в узкие глаза Рагана, я понял, что он перепроверит все эти варианты в разговоре с Лин.
Поэтому я выбрал вот что:
– У нее… – я понизил голос и даже немного наклонился в его сторону, – женские проблемы. Она забыла прихватить мешочек с целебными травами и вот послала меня за ним.
Большинство моих знакомых мужчин, услышав такое, замялись бы и перестали приставать с расспросами на эту тему. В случае с Раганом это не подействовало.
– И она, вместо того чтобы послать свою служанку, предпочла послать тебя?
– Приятель, клянусь Дионом! – Услышав это имя, Раган вздрогнул и даже немного отшатнулся, а я успел собраться с мыслями. – Ты думаешь, она посреди ночи отпустит в город служанку? Конструкции Воин уже убили одну на Нефилану.
– Нет-нет, я так не думаю. – Раган часто заморгал. – Хорошо, надеюсь, целебные травы ей помогут.
И он шагнул в сторону, уступая мне дорогу.
Я прошел к лестнице, но не успел поставить ногу на первую ступеньку, как Раган спросил меня в спину:
– Ты, кроме дубинки, еще и меч носишь?
Плащ закрывал меч, но рукоять все-таки выглядывала из-под воротника.
Неужели, чтобы он заткнулся, придется его убить?
– Все стражники носят меч, – не оборачиваясь, ответил я и, пока Раган не ляпнул что-нибудь еще, быстро поднялся наверх.
Моросящий дождь охладил мои горячие щеки. Я не мог понять, что именно меня так раздражает в этом монахе. Может, то, как быстро он втерся в доверие к Лин и заставил ее думать, будто мы нуждаемся в нем, будто он может быть нам полезен. Он молод, докучлив и даже не мастер среди монахов. Может, они отослали его из монастыря, потому что он им всем надоел до смерти.
У меня самого частенько возникало такое чувство, что матушка, когда я был в его возрасте, тоже хотела меня отослать куда-нибудь подальше.
– Кажется, он тебе не нравится, – шепотом сказал Мэфи.
– Кто? Раган? Он славный парень, таких еще поискать.
У Мэфи от удивления вытянулась морда. Я не выдержал и рассмеялся:
– Думаю, мне следует объяснить тебе, что такое сарказм. Это когда ты говоришь противоположное тому, что думаешь.
Мы шли через город. Мэфи какое-то время молчал, а потом, вполне удачно передразнив мою интонацию, сказал:
– Его оссалин – очень смелый.
– Неплохо, – признал я.
Мэфи оббежал меня кругом, как будто хотел поймать невидимую муху, а я ухватил его за рог и, притворяясь, будто вступил с ним в борьбу, вернул обратно себе под бок.
– Все, на сегодня наигрались, сейчас идем в очень опасное место. Держись рядом и делай, что говорю.
Просить о таком было бессмысленно – Мэфи редко делал то, что я ему говорил. Чем старше он становился, тем больше удовольствия получал от самостоятельного принятия решений.
– Я всегда делаю то, что ты говоришь, – сказал он все в той же саркастичной манере.
– Мэфи, – я вздохнул, постаравшись скрыть раздражение, – люди, с которыми мы встретимся, плохие. Я не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось. В жизни себе не прощу, если ты пострадаешь.
Тут он наконец притих и легко боднул меня в бедро:
– Я стал больше, чем раньше, и сильнее. Со мной ничего плохого не случится.
В юности я тоже так думал и, только когда стал старше, до меня окончательно дошло, что я смертен.
Мы свернули на улицу, которая вела из города. Тут мне стало немного тревожно.
Я должен справиться. У меня должно получиться. Лин не заметит пропажи меча, Раган больше не будет мне досаждать, моя семья и дорогие мне люди получат лекарство от болотного кашля. Если справлюсь с этим, то с остальным как-нибудь разберусь. Империя, Безосколочное меньшинство и армия конструкций подождут.
Как только мостовая перешла в грунтовую дорогу, я увидел тот самый дом, и он совсем не был похож на логово опасных преступников. Это было здание внушительных размеров с ухоженным участком и каменными лампами. Кафре нравилось преподносить себя как культурного и образованного человека. Это был один из многих его домов, и, когда хозяина не было, люди Иоф Карн занимались в нем своими делами.
Покрепче сжав в руке дубинку, я ступил на выложенную брусчаткой дорожку, которая вела к парадному крыльцу. Отрывисто и громко постучал.
Они знали, что я приду, поэтому, наплевав на все пароли, я сказал:
– Это Йовис.
Сначала ничего не происходило, но потом я увидел свет в щели между створками дверей. Потом – шаркающие шаги, причем шел явно не один человек. Заскрипели половицы.
И наконец дверь открылась. Меня встретила Филин. Было уже за полночь, так что я должен был ее разбудить, но она была в кожаных доспехах, вооружена до зубов и выглядела бодро, как будто давным-давно проснулась и даже чая успела попить.
– Йовис, когда-нибудь я тебя убью, и когда это случится, это случится с запозданием.
Я чуть склонил голову набок и потратил какое-то время на то, чтобы разобраться в этой ее хитро построенной фразе.
Потом кивнул:
– Справедливо.
– Заходи. – Филин шире распахнула дверь.
– Может, я просто отдам тебе меч и уйду?
Филин, продолжая смотреть на меня, закатила глаза в этой своей странной манере и сказала:
– Кафра хочет с тобой поговорить.
У меня каждую кость как будто ледяной иглой пронзили.
– Он… здесь?
Я знал, что Кафра часто останавливается в этом доме, но не ожидал, что он будет там в эту ночь. И того, что он не спит, тоже не ожидал.
– Просто сложили два и два. Тебе дали срок – тридцать дней. Сегодня тридцатый. И мы знали, что корабль императора зайдет на Хуалин-Ор. Да, Кафра здесь, и он хочет с тобой поговорить. Поэтому я и приглашаю тебя зайти. Не заставляй его ждать.
Филин посмотрела на Мэфи, и я вспомнил день их знакомства, когда он вцепился ей в ногу острыми как иголки зубами.
– А он подрос, – заметила Филин.
– Зубы тоже подросли, – сказал Мэфи и в доказательство своих слов ощерился.
Брови у Филин поползли на лоб, но она не вздрогнула и даже не поморщилась.
– Ага, ты только не пытайся кусать людей за ноги, и проблем у нас не будет.
Еще крепче я сжал дубинку в руке и вошел в дом. Если Кафра хочет с кем-то лично поговорить, ему не отказывают. Я не сомневался, что, если я уйду, Филин и ее приспешники будут преследовать меня до самого дворца губернатора Хуалин-Ора.
О чем он хочет со мной поговорить? Я ведь уже много лет с ним не общался.
– Подожди-ка, – сказала Филин и зажгла единственную лампу, которая стояла на столе в холле.
Холл в доме был очень просторным, да еще с фреской на потолке и с колоннами вдоль стен. Я живо представил, как Кафра принимал в этом доме самых разных влиятельных гостей. Я бы не удивился, если даже губернаторов. В холле пахло старым сырым деревом и зеленым чаем.
– Его сейчас разбудят, – сказала Филин и указала мне на диван.
Нет, садиться я не стану, я пришел в дом Кафры не на диванах рассиживаться. И Лин рассчитывает, что утром я буду в своей комнате. А сюда я пришел только отдать Кафре меч. Отдам и уйду.
Филин не стала настаивать, чтобы я сел. Она прекрасно понимала, что пытаться мной командовать просто бесполезно.
Наконец я услышал шаркающие шаги на втором этаже.
Дверь в холл открылась, и появился Кафра.
Он не пожалел времени, чтобы посреди ночи нарядиться в тяжелый, богато вышитый халат, повесить на шею золотые цепи и украсить пальцы перстнями с драгоценными камнями.
Или он прямо в таком виде и спал?
Если так, я бы не удивился.
Кафра был невысоким и щуплым. Такой хлипкий мужчина с жидкой бородкой, но густыми бровями. Выглядел он моложе своих лет – то есть ему было за сорок, а по виду казалось, что чуть за тридцать, – и я знал, что он, чтобы притупить бдительность оппонентов, частенько пользовался своей обманчивой внешностью или вовсе прикидывался наивным дурачком.
С мной Кафра эту свою тактику отрабатывать не стал.
Вместо этого он широко расставил руки и, если судить по голосу, вполне искренне сказал:
– А, Йовис, рад встрече, давненько не виделись. Ты отклонял мои приглашения, писем не писал, да еще поколотил моих посланцев… Я даже начал думать, что ты меня избегаешь.
– Твои посланцы прилично меня отделали.
– Да, помню, между вами возникло недопонимание.
Я знал, что следует согласиться. Просто, когда такой могущественный человек, как Кафра, излагает свою версию событий, лучше согласиться, если хочешь жить. Но мне надоело прикидываться слабаком только ради того, чтобы унять каких-то ухарей.
Я почувствовал гул в костях.
Кафра – могущественный? Ладно, но у меня тоже есть сила.
– Чего ты хочешь? Ты просил украсть для тебя меч, я украл и вот принес. Когда я говорил с одной женщиной из твоих, она ясно дала понять, что это будет одноразовая сделка. Я согласился. По долгам я рассчитался и больше ничего тебе не должен.