– Это она тебе сказала? – Джио усмехнулся.
– Кто? – Фалу нахмурилась.
– Император. Я тебя предупреждал, когда ты согласилась принять ее. Если она хоть в чем-то похожа на отца, она всегда найдет правильные слова. Но это не значит, что она права. Говоришь, не можешь закрывать глаза на страдания людей? А что насчет нее? Ей, чтобы прекратить эти страдания, всего-то и надо отречься от престола.
Гнев Ранами превратился в живой факел, Фалу кожей ощущала его жар.
– И теперь мы направим наши корабли друг на друга и станем кричать: «Нет, это ты должен первым свернуть с курса!»?
Шрам на лице Джио начал пульсировать в такт ударам его сердца.
– При столкновении обязательно кто-то пострадает, – сказал он. – Всех не уберечь. Но чтобы спасти большинство, нам надо избавиться от Сукаев. Навсегда избавиться! Или ты предпочитаешь ждать? Будешь ждать, пока она соберется с силами и станет неуязвимой? А потом настанет время, и она решит снова пользоваться магией осколков костей или начнет принимать новые, направленные против простых людей законы? И что тогда? Надо действовать сейчас. Если бьешься с жестоким врагом, сам должен ожесточиться. Это единственный путь к победе.
Ее подвела к этой мысли Ранами, но теперь она твердо решила, что это ее путь. И если она его прошла и добралась до сути, то теперь ей открылась истина, в которую она всегда верила. Должны быть разные пути. Как она может закрыть глаза на гибель людей только потому, что жители Гэлунга ей чужие? Случайности подстерегают на каждом шагу. Жизни незнакомых тебе людей или тех, кого ты никогда в глаза не видела, всегда кажутся менее значительными, чем жизни знакомых и близких. Это правда, но это неправильно.
– А как же Гэлунг?
У Джио несколько изменилось выражение лица.
– Что – Гэлунг?
– Если тебе известно о поставках орехов, то должно быть известно и о Гэлунге. Или тебе плевать на участь людей, которые живут слишком далеко от тебя? Они просят о помощи. Армия конструкций движется к их берегам и нацелена захватить остров.
– С этим пусть император разбирается. – Джио махнул рукой. – Это ее зона ответственности.
– Она распустила конструкции Воин и не стала создавать новые. Императорская армия слишком малочисленна, она в последнее время занималась набором новых солдат, но их все равно недостаточно. Император просила острова откомандировать своих стражников в ее армию, но никто не изъявил желания откликнуться на ее просьбу. И вот теперь Гэлунг тоже просит о помощи. Они пишут, что армия конструкций набирает силу.
– Понятно. Пусть дерутся между собой. Это как минимум ослабит императора.
Ранами взяла Фалу за руку.
Да, их отношения начались, когда они по своим взглядам на жизнь были на разных островах, но они нашли путь, чтобы сблизиться, и теперь, в трудный момент, стояли плечом к плечу. И так будет всегда.
– Ты, стоит тебе только захотеть, можешь помочь Гэлунгу, – сказала Ранами. – Безосколочные под твоим командованием смогут обеспечить перевес в их сторону. Разве Безосколочное меньшинство не было создано для того, чтобы помогать тем, кто не может защитить себя сам?
– Революции не бывают бескровными. Любые перемены связаны со страданиями, – сказал Джио и скрипнул зубами. – Ты не представляешь, сколько безосколочных погибло, когда спасали детей с Праздников десятины. Они погибали во время рейдов против губернаторов, когда пытались доставить еду и лекарства тем, кто в этом нуждался. Возможно, пришло время и Гэлунгу внести свою лепту. В итоге так для всех будет лучше.
– Трус не тот, кому страшно, трус тот, кто призывает других принести себя в жертву, потому что у самого не хватает духу на этот шаг.
– Очередное изречение Нингсу? – Джио хмыкнул. – Зря стараешься. Оно в нашем случае не подходит. Я бы с радостью пострадал за дело Безосколочного меньшинства.
Сердце Фалу превратилось в кусок льда.
– Ты не понял, о чем я. Безосколочные добровольно обрекли себя на все эти страдания. Люди Гэлунга этого не выбирали.
Во взгляде Джио было столько ненависти, что Фалу даже удивилась, как ему это удается, при одном-то зрячем глазе?
– Поживи ты с мое, может, и поняла бы, о чем я говорю. За каждый шаг вперед приходится платить, даром ничто не дается. Если ты такого мнения обо мне, нам не по пути.
– Да, думаю, так и есть, – спокойно согласилась Фалу.
Она столько мостов сожгла за день, так что еще один мало что мог изменить.
– Не думай, что я не могу обрушить на Нефилану все силы Безосколочного меньшинства. И не думай, что я не смогу расправиться с тобой, как расправился с губернатором Халута. Поверь, так оно и будет.
И после этого он, тяжело ступая, зашагал прочь.
– О, Фалу, – сказала Ранами, когда Джио исчез из виду, – ты всегда и во всем идешь до конца, да?
37Лин
Где-то в Бескрайнем море
Трана изменилась. Я испытала огромное облегчение, когда она вернулась ко мне после глубокого сна, который длился два дня и две ночи. Незадолго до того, как она открыла глаза, я снова почувствовала гул в костях и необъяснимую сверхъестественную силу в руках и ногах. Было понятно, что, если придется участвовать в защите Гэлунга, без силы Траны мне не обойтись.
Чала сдержал слово: подписал до нашего отплытия все бумаги о передаче своих стражников в поддержку моей армии и уже начал снаряжать корабли, на которых они переправятся к Гэлунгу.
Возможно, Империи пошло бы на пользу, если бы кто-то из беспризорных сирот время от времени вдруг становился губернатором.
Трана дремала в углу корабельной кухни. Мэфи расположился рядом и грыз подаренную поваром кость. Трана, даже свернувшись калачиком, занимала довольно много места, она подросла – и это была самая заметная перемена, которая произошла с ней после двухдневной спячки. Теперь, даже когда я стояла, она могла положить голову мне на плечо, и еще она сбросила рога, и на их месте остались только два черных бугорка.
Я взвесила на руке старый рог, провела пальцем по спирали и заглянула в сердцевину. Она была мягкой, и казалось, что легко раскрошится.
– Можешь их себе оставить, – с печалью в голосе сказала Трана.
Мне было грустно оттого, что она так быстро выросла. Рога я положила в корзину возле кровати, а пару мелких обломков спрятала в кошелек на поясе, чтобы как-нибудь потом вырезать из них безделушку в память о тех временах, когда Трана была помладше и поменьше.
– Нисонг хочет, чтобы ты пошла на Гэлунг, – сказал Йовис. – Хочет, чтобы ты ввязалась в бой, хочет сразиться с тобой один на один.
– Я же в пути, – ответила я и устало потерла глаза.
Мы оба выбирали палочками еду в тарелках, но в тот момент даже самые лакомые кусочки были для меня безвкусными, как лепешки из пыли.
Нисонг. Она пыталась уязвить меня, заявляя, что мы с ней единокровные сестры, хотела деморализовать меня, лишить поддержки губернаторов, провоцировала, терроризируя и убивая моих людей.
Йовис поднял руку и начал загибать пальцы:
– На случай если ты забыла, корабли еще можно развернуть. Твоя генерал Иешан выдвинулась и уже достаточно близко. Нисонг, конструкция она или нет, ждет тебя, и непохоже, что она настолько глупа, чтобы не спланировать свои действия.
Я проткнула палочкой гриб и пожалела, что это не голова Йовиса.
– Тебя послушать, так мне и думать не о чем.
Корабль резко накренился, и я схватила свою миску, пока она не соскользнула со стола.
Шторм во влажный сезон – нелегкое испытание. Большинство тех, кто был на борту, включая Рагана, лежали на своих койках и ждали, когда море наконец успокоится. Меня, по счастью, не укачивало, но легкости, с которой, несмотря на качку, ходил и двигался Йовис, мне оставалось только позавидовать. Он просто согнул палец и, подцепив миску за край, удержал ее на столе.
– Я могу последовать твоему совету и развернуть корабль, – сказала я. – Могу вернуться и укрыться на Императорском. Но как такие действия объяснить жителям Гэлунга? Я беру с собой народного героя и бросаю их на произвол судьбы. Ты можешь повлиять на исход этой схватки. И Раган тоже. Если мне удастся вынудить Нисонг на встречу со мной, при условии, что она конструкция, я смогу положить этому конец. Кроме меня, никто не сможет это сделать. Если я вернусь на Императорский, это будет эгоистично и жестоко с моей стороны. Этого ты от меня ждешь? – Йовис удивленно вскинул брови, а я вздохнула. – Думай обо мне что хочешь, но я не тиран.
Я отложила палочки и постаралась как можно увереннее встать из-за стола, но очередная волна отбросила меня к стене.
Йовис ухватил меня за руку и не дал упасть.
В первый момент я от его прикосновения несколько размякла, но потом собралась, отодвинула его от себя и пошла в свою каюту.
Жизнь с ее правилами и моральными устоями для контрабандиста, безусловно, легче. Йовис думал, что у него есть все ответы. Но что он вообще знал о политике?
– Лин, подожди.
Я развернулась кругом, провоцируя его на то, чтобы он снова ко мне прикоснулся.
Йовис поднял руки, давая мне больше личного пространства.
– Может… – он вздохнул, – может, я просто не разбираюсь во всем этом так хорошо, как ты. Прости, что назвал тебя тираном. Я совершал сомнительные поступки, потому что на тот момент считал, что это необходимо, и даже думал, что это правильно. Во всяком случае, я редко задавался вопросами. Но мне кажется, я думал, что император не должен поступать подобным образом. Ты не можешь просто махнуть рукой, и все сразу исправится.
В коридоре было слишком тесно.
Я грустно улыбнулась:
– Но императоры хотят, чтобы все в это верили. Потому что, если не верить в свою силу, в нее никто не поверит. В конце концов, и контрабандисты, и императоры – все смертны. Хотела бы я, чтобы это было не так.
Йовис нахмурился и собрался что-то сказать, но тут очередная волна ударила в борт; я, наступив на собственную штанину, споткнулась и, выставив руки вперед, уперлась ладонями в грудь Йовиса. Он снова меня подхватил, сначала за талию, но очень быстро перевел руки мне под локти.