– То есть ты? Третья из рода губернатора Хуалин-Ора? Ты не училась ни в одной из академий Империи. У тебя даже наставников достойных не было.
– Меня не отправляли в академию!
Я вижу, как у нее разрумянились щеки, и мне, то есть Шияну, в голову приходит странная мысль: да, она не красавица, но есть в ней что-то притягательное.
– Я сама всему училась, – продолжает Нисонг. – Я не какая-то неграмотная дура. Просто… меня обходили вниманием.
– Пока я тебя не приметил.
Тут пришел ее черед смеяться.
– О, ты обходил меня своим вниманием много-много раз. Мой брат дважды представлял тебе меня. Ты просто забыл. И я не была твоим первым выбором. У меня были соперницы.
Теперь мне становится интересно.
– И ты их уничтожила.
Нисонг встречается со мной взглядом, и я на мгновение забываю о том, что она намного ниже меня ростом.
– Этого никто не сможет доказать.
Естественно, не сможет, она не оставила следов.
Решение приходит мгновенно.
– Я позволю тебе пользоваться хранилищем. Там у меня ящики со льдом, в них я храню части конструкций. Тридцать дней.
Нисонг держит в руке ключ, но я не предпринимаю попыток забрать его. Ярость в ее глазах сменяет растерянность.
– Тридцать дней на что?
– Ты никогда не училась ни в одной из академий, теперь можешь на себе попробовать, как там обучают. Тебе в голову пришла бредовая идея. Я не стану тебя разубеждать. Я даю тебе тридцать дней на то, чтобы ты доказала состоятельность своей идеи. Докажи, что кто-то не из династии Сукай способен овладеть магией осколков кости. Докажешь – и я научу тебя всему, что знаю. Мое знание станет твоим знанием.
Растерянность сменяет испуг.
– Я всего шесть месяцев изучаю книги. Императоры годами их изучали, прежде чем хотя бы попробовать как-то изменить или улучшить какую-нибудь конструкцию. Как я могу всего за тридцать дней создать из разных кусков целую конструкцию? Слишком много надо прочитать, мне не хватит времени.
– А это уже не моя проблема.
Она осмелилась усыпить меня, потом обокрала, а теперь оспаривает условия моего щедрого предложения?
– А если у меня не получится?
Я отцепляю ключ от связки на шее и кидаю его Нисонг. Она не успевает его поймать и опускается на колено, чтобы поднять ключ, а я ухожу, не дожидаясь, пока она встанет.
Только бросаю напоследок:
– Тогда я расскажу всем о том, что ты сделала. А потом казню. И найду другую супругу.
38Лин
Остров Гэлунг
Он знал, на что я способна.
Эта мысль преследовала меня каждый свободный момент до прибытия на Гэлунг. Я считала себя умной. Думала, что это сойдет мне с рук. Отец не снимал с шеи цепь с ключами, потому что опасался, что, когда мы остаемся один на один в комнате вопросов, я на него нападу и заберу ключи. Он давал мне такую возможность. Он по крохам помещал в меня кусочки жизни Нисонг, ее воспоминания. Он настроил против меня Баяна, сделал из него моего соперника и ждал, потому что знал, как Нисонг поступала со своими соперниками.
Представляю, как он был доволен, когда понял, что его эксперимент удался!
Наедине с этими горькими мыслями я стояла на палубе, крепко вцепившись в поручни, и наблюдала за тем, как на горизонте вырастают очертания Гэлунга. Ветер приносил брызги волн, которые смешивались с редкими каплями дождя.
Трана, как будто желая показать, что я не одна, положила голову мне на плечо и спросила:
– Близко уже?
Я благодарно почесала ей щеку. После моего возвращения из воспоминаний отца она несколько дней старалась держаться от меня подальше. Я ловила себя на том, что хочу вцепиться пальцами в несуществующую в реальности мантию или схватиться за посох, которым никогда не пользовалась. Моя речь стала резкой, слова отрывистыми, что было совсем для меня нехарактерно.
Трана боялась моего отца и ненавидела, поэтому, когда я делала что-то или говорила, как он, она вся съеживалась и у нее начинали дрожать лапы. Я своим поведением напоминала ей о страданиях, которые она претерпевала в пещере под императорским дворцом. Она годами в темноте лежала в бассейне, а к ней были подсоединены трубки, по которым в машину памяти скачивалась ее кровь.
Как кровь Траны могла помочь придать памяти жидкую форму? В этом мне еще предстояло разобраться.
– Да, близко, можешь плыть впереди.
И она прыгнула через поручни в Бескрайнее море. Я смотрела, как она ныряет и прыгает на волнах, и мне стало немного легче. Вскоре к Тране присоединился Мэфи, а вот Ложи на палубе так и не появился.
Зато появился Раган. Я сначала подумала, что это Йовис, но потом услышала, как он тяжело вздохнул, и поняла, что это монах.
Он ухватился за поручни возле меня и сказал:
– Скорее бы снова оказаться на суше.
– Полагаю, монахи нечасто ходят под парусом, – грубо заметила я.
– Вовсе не ходят. Мы все по большей части сироты, которых приютили монахи, или дети, которых родители отдали в монастырь, потому что предпочли разлуку до конца жизни, лишь бы не отправлять их на Праздник десятины. Там мы проводим всю свою жизнь, ухаживаем за дымчатым можжевельником, изучаем и храним старинные книги.
– Да уж, невесело.
– Какое там! – Раган взмахнул рукой. – Ты обречен всю жизнь жить взаперти с родственниками, которые на самом деле никакие не родственники. Монахи редко общаются с жителями соседних деревень, и тебя никогда не отпустят в город на целый день.
– Все забываю спросить – как ты повстречал Ложи?
По лицу Рагана пробежала тень. Чем-то недоволен? Или мне просто показалось?
– Да, – он поднял указательный палец, – это хороший вопрос.
Тянет время? Придумывает правдоподобный ответ?
– Монахов действительно посылают в ближайшие деревни за припасами или с каким-нибудь товаром. Однажды послали и меня. В монастыре желающих пойти в деревню, как ты понимаешь, всегда много. Свободного времени у меня было мало, и я решил прогуляться по берегу. Там я его и нашел. В монастыре я много читал и сразу понял, кто передо мной. Оссалины появляются раз в сто лет, так что мне повезло.
Я задумалась над его словами. Можно ли назвать везением то, что ты живешь себе спокойно, а потом вдруг становишься одним из Аланги? Да, ты приобретаешь силу, но есть еще подозрения и презрение людей. Когда Аланга затевали ссоры, страдали целые города простых людей. Некоторые люди романтизировали историю Аланги, но большинство думали, что избавились от них навсегда. И всегда были Сукаи, которые внушали: вот почему мы должны проводить Праздники десятины, вот зачем нам нужны конструкции. Все для того, чтобы противостоять Аланге, если они вдруг вернутся.
Я внимательнее посмотрела на Рагана. Он немного хмурился. Явно что-то недоговаривал.
– Значит, просто повезло?
Теперь я была уверена, что эта промелькнувшая на лице тень в его случае была гримасой неудовольствия.
– Ну это не совсем правда. Я не выполнил поручения. Я… сбежал. Попытался сбежать. Тут мне нечем гордиться. Быть многообещающим подростком не всегда прекрасно. На меня давили. Мои мастера. Ты знаешь, каково это, когда на тебя возлагают надежды, а ты не можешь их оправдать? Вот я и сбежал. И нашел Ложи.
Я знала, каково это. Очень хорошо знала.
– Я нашла Трану в старой шахте под императорским дворцом, – тихо сказала я, наблюдая за тем, как она резвится в волнах прибоя, теперь это была совсем другая Трана. – Мой отец ставил на ней опыты.
– Они определенно обладают очень интересными свойствами, – сказал Раган и поспешил добавить: – Это, конечно, не означает, что на них можно ставить опыты. Никто не заслуживает подобного обращения, а эти существа – тем более.
– Что еще тебе о них известно? Откуда они пришли? Почему между нами образуется связь? Как они выбирают того, с кем хотят быть связаны?
– У меня не было доступа ко всем книгам в монастыре. – Раган поднял было руку, но тут же снова вцепился в поручни. – Никто не знает, откуда они пришли, известно лишь, что они появляются раз в сто лет. У твоего отца могли сохраниться записи, Сукаи всегда были крайне заинтересованы в том, чтобы Аланга не вернулись. Что касается того, почему они с нами связаны и как они нас выбирают… – Раган, прищурившись, посмотрел на облака. – Этого я тоже не знаю. Но у меня есть кое-какие догадки. Эта сила… они не могут ею распоряжаться по своему усмотрению. Так рыба-лоцман привязывается к акуле. Она чистит акулу, акула ее охраняет, у них, так сказать, взаимовыгодное сотрудничество. Думаю, так же и оссалины привязываются к людям. Мы нужны друг другу. Они делятся с нами своими способностями, а мы предоставляем им возможность влиять на мир.
– Непохоже, чтобы Ложи так уж сильно на тебя влиял, – заметила я.
– О, я способен контролировать нашу связь, – непринужденно сказал Раган. – Она между нами очень сильная.
Мне не казалось, что связь между мной и Траной слабая, совсем наоборот.
– Мэфи!
Растрепанный Йовис стрелой выскочил на палубу и смотрел на воду, пока не увидел на небольшой глубине силуэт своего друга.
– Кажется, он украл мою расческу. Кто-то должен ему объяснить, что воровство и контрабанда – это разные вещи.
Тут Йовис наконец успокоился и обратился ко мне:
– И что нас ждет на этот раз, ваше высочество? В этом плавании не соскучишься, что ни остров – то сюрприз.
Мне не понравилось обращение по титулу, но не могла же я требовать, чтобы он при посторонних называл меня по имени.
И так всякий раз: только мне покажется, что мы сближаемся, его словно волной от меня относит. Возможно, это моя вина. Йовис прав – я никогда не была с ним до конца искренна. У меня слишком много секретов.
Но я смогла непринужденно ответить:
– Что нас ждет? Сражение. Или два сражения. Не важно сколько, главное – защитить Гэлунг от конструкций.
Йовис шумно выдохнул:
– Значит, будем только мы? Против целой армии?
– Если дойдет до этого, то да.