Чужая конструкция.
Когда Нисонг это поняла, ее бросило в дрожь от злости.
Эта девчонка-император возомнила, что может попытаться проникнуть на ее территорию!
Нисонг подозвала ближайшую конструкцию Воин в обличье огромного неповоротливого медведя.
Скомандовала:
– Останови этого колченогого и прижми к земле.
Медведь бросил недоеденную рыбу и устремился за колченогим.
Нисонг сразу пожалела, что не выбрала какую-нибудь другую конструкцию. В погоне за колченогим медведь уронил два навеса из парусины. Несколько оставшихся еще с Маилы конструкций с криками разбежались в стороны, а колченогие не смогли выбраться.
Нисонг прошла следом, отбросила парусину в сторону и увидела, что медведь, согласно ее команде, прижимает извивающегося колченогого к земле.
Без лишних вопросов она погрузила руку в конструкцию. Осколков внутри оказалось больше, чем в ее колченогих, что подтвердило подозрения.
Вытащив осколки, Нисонг поднесла их к ближайшему костру.
Изящная резьба и ровный почерк. При других обстоятельствах Нисонг могла бы залюбоваться такой превосходной работой. Но эти осколки с командами были созданы со злым умыслом. Лин приказала колченогому обратить конструкции Нисонг против своего лидера.
Обшарив колченогого, она нашла у него в кармане резец. Злость очень быстро сменилась паникой.
Сколько лазутчиков послала император в ее лагерь? И когда они начали прибывать?
Нисонг думала, что Лин отказалась использовать магию осколков, но, по всей видимости, рукой девчонки двигало отчаяние. Нисонг бросила осколки на землю и раздавила их каблуком сапога. Теперь чем дольше она ждет, тем больше ее конструкций обращаются против нее.
Можно согнать всех колченогих и проверить их осколки. Но это займет слишком много времени. И это время Лин сможет использовать для нападения или для укрепления своей обороны.
– Атакуем прямо сейчас, – сказала она конструкции-медведю. – Построй всех Воинов.
Увидела рядом конструкцию с Маилы. Это был Вэйвс.
– Ты собери остальных, – сказала ему Нисонг, – а я займусь колченогими.
Атака в ночное время может многих так или иначе повредить. Колченогие мало того что были неуклюжими, так еще и в темноте плохо видели. На петляющей тропе к вершине холма они наверняка многих потеряют. Но зато конструкции Воин могли видеть в темноте, и она должна была использовать это преимущество.
Нисонг подумала о Корал и морском змее, которые оставались в лесу. Тут же к ней подлетела конструкция-чайка и села рядом на траву.
– Пора? – спросила конструкция, как будто прочитав ее мысли. – Позвать их?
– Нет.
Конструкция Лин могла не успеть нанести заметного ущерба, а значит, они еще могли захватить Гэлунг без помощи морского змея. И без Корал.
– Пока рано.
42Йовис
Остров Гэлунг
Дождь усилился и теперь уже умудрялся просачиваться в швы моего промасленного плаща. Я шел, как будто плыл по суше, и думал, что лучшей погоды и не заслуживаю. Все, что Лин сказала обо мне, – правда. И она правильно сделала, что отослала меня, а усилившийся дождь – это просто очередное подтверждение того, что я, Йовис с Анау, – император дураков. Такой титул подходил мне куда больше, чем звание капитана Императорской гвардии.
Матушка бы во мне разочаровалась.
Может, по пути встретится какой-нибудь трактир у дороги, где можно будет укрыться от дождя и даже отдохнуть за чашкой чая или кружкой подогретого вина с пряностями? Я ведь это заслужил? Я порвал с Иоф Карн, подвел Безосколочное меньшинство и предал ту, которая, как я думал, когда-нибудь могла стать моим другом.
Кого я обманываю? Я ведь хотел, чтобы она стала мне не только другом.
Она не была Эмалой. Она была резкой, очень одинокой и очень умной. Но когда мы не ссорились, у меня порой возникало такое чувство, что она меня понимает, что я мог бы сидеть с ней в тишине, молчать и не чувствовать себя одиноко.
Я уходил все дальше от дворца, и каждая моя кость стонала и кричала, чтобы я вернулся, чтобы снова попросил прощения, а если она прикажет меня казнить, то так тому и быть.
Но на такие порывы способен романтичный юноша, а не тот, кто уже познал любовь и потерял жену.
Бескрайнее море, как же я устал! Думаю, когда обманываешь месяцами, это не проходит бесследно.
Мэфи трусил рядом и не обращал внимания на проливной дождь.
Навстречу двигалась колонна солдат армии генерала Иешан. Нам с Мэфи пришлось сойти на обочину. Лица солдат были мрачными и напряженными.
Когда мы пошли дальше в сторону гавани, Мэфи постоянно на меня поглядывал, я на него не смотрел, но чувствовал, что он волнуется.
– Они завтра будут сражаться, – наконец сказал Мэфи.
Я промолчал.
Гравий скрипел под ногами, в полях не было ни души. Фермеры попрятались по домам, иногда встречались те, кто направлялся во дворец, но они только мельком поглядывали на нас из-под капюшонов и зонтиков или вовсе не смотрели в нашу сторону.
– Мы должны помочь, – сказал Мэфи.
– Я уже пытался. Она не хочет видеть меня рядом.
– А как же остальные? Они хотят, чтобы ты там был.
– Лин сама справится. И Раган ей поможет. У них мало солдат, но она умная, она что-нибудь придумает.
Мой голос звучал уверенно, но сам я никакой уверенности не ощущал.
Мэфи забежал вперед, развернулся и встал, преграждая мне дорогу:
– Ты и Лин поругались. Ты должен все исправить, потому что ты ей там нужен. Ты всем нужен. Ты не можешь уйти.
Я заметил, что у него какой-то странный голос, как будто он чем-то давился.
Я быстро его обошел:
– Полюбуйся, как я ухожу.
Мэфи прижал уши и проскользнул мимо меня.
– Очень смешно. Йовис много шутит, когда не может справиться с большими чувствами.
Ого, а ведь, может, так оно и есть.
– А ты не мог бы стать снова маленьким и поменьше болтать? – спросил я. – Раньше ты был таким славным и даже милым.
Мэфи клацнул зубами:
– Даже оссалины вырастают.
– И кем они становятся, когда вырастают?
Мэфи снова навострил уши, вскинул голову и посмотрел на меня округлившимися глазами.
– Не знаю.
Я рискнул почесать ему щеки, но он увернулся – еще не был готов простить.
– Правильно пойти нажад… назад.
Он, определенно, говорил как-то слишком уж странно.
– Мэфи, ты снова за свое, – раздраженно сказал я и взял его башку в ладони. – Выплюни, пока не подавился.
Он, прищурившись, посмотрел на меня своими карими глазами, и, когда он задвигал челюстью, я заметил, что у него за щекой что-то есть.
– Выплюни. Давай же, выплевывай.
Наконец он разжал челюсти, и на землю что-то упало.
– Это я нашел, – уверенно объяснил Мэфи. – Теперь это мое.
Я подобрал его добычу. Это оказалась маленькая закупоренная глиняная фляга. И я знал, что в ней. Воспоминания Рагана. Вот почему я не мог найти фляжку – Мэфи первым до нее добрался.
– И где ты ее прятал все это время?
Мэфи низко опустил голову:
– То тут, то там.
Судя по царапинам на фляжке, он не раз заталкивал ее в самые разные щели. Я обтер фляжку рукавом и убрал в карман.
– Говорю в последний раз – то, что у тебя есть возможность взять чью-то вещь, еще не значит, что тебе позволено это сделать. Что-то я никогда не видел, чтобы ты таскал еду из палаток у торговцев.
Мэфи встряхнулся и забрызгал мой плащ.
– Если я это сделал, они бы перестали давать тебе еду.
– Так, значит, ты понимаешь, что брать чужое нельзя.
Мэфи слегка пожал плечами, как будто ему все равно.
Я мог попросить повозку, хотя Лин вряд ли бы мне ее предоставила. Несколько фермеров, увидев нас, останавливали было свои повозки, но я махал им рукой, чтобы ехали дальше. Настроение у меня было хуже некуда, поддерживать разговор ни с кем не хотелось, а исполнять роль народного героя – тем более.
Наконец на опушке леса я набрел на трактир, где можно было передохнуть и собраться с мыслями. Внутри трактир оказался гораздо просторнее, чем выглядел снаружи. Благодаря широким навесам окна можно было не закрывать даже в сильный дождь. В трактире пахло рыбой, обугленным деревом и специями.
Мы с Мэфи на пороге стряхнули с себя воду, я повесил плащ на крючок возле двери.
Хозяин стоял за прилавком и рубил козью ногу.
– Мы скоро закрываемся, – не поднимая головы, сказал он, но потом посмотрел на нас и поспешил добавить: – Ну вы-то, конечно, можете оставаться сколько захотите. Просто… говорят, утром будет сражение. Да вы наверняка уже все про это знаете.
Если бы я мог продержаться без Мэфи хоть какое-то время, я бы чаще с ним расставался, просто чтобы, как в прежние времена, раствориться в толпе на улице или посидеть неузнанным в трактире.
Последнюю реплику хозяина я пропустил мимо ушей. В тот момент ему ни к чему было знать, что я не собираюсь участвовать в грядущей битве, а, напротив, иду в гавань, чтобы сесть на любой корабль, который заберет меня с Гэлунга.
Мне надо вернуться на Императорский остров, почувствовать под ногами палубу моей лодки, а уж там я решу, что делать дальше.
Я заказал подогретое вино с пряностями и копченую рыбу с рисом. Кроме меня, посетителей не было, – видимо, все бежали подальше от предстоящей битвы.
Хозяин принес еду с вином и задержался у стола. Глянул на мою татуировку с кроликом, как будто хотел убедиться, что я – это я.
– Говорят, у конструкций громадная армия, – сказал он, и я заметил, что у него на лбу выступила испарина.
Чего он хочет? Чтобы я его как-то приободрил, вселил уверенность в будущем? Для этого я был слишком плохо оснащен. Все мои идеалы и надежды на то, что даже без Эмалы стоит жить, разбились, как лодка о рифы.
– Наша император делает все возможное. – Я склонил голову набок и внимательнее посмотрел на трактирщика. – А ты почему еще здесь? Я, конечно, рад, что застал тебя, – тут я указал на свою тарелку, – но разве тебе не следует быть во дворце или в гавани?