[2102]. Оловянный гроб с его телом был запаян в другой (из красного дерева), а тот - в третий (со свинцовой оболочкой), и третий гроб - в четвертый (тоже из дерева, с железными шурупами). Когда это «четырехгробие» было доставлено солдатами 20-го полка из английского гарнизона к месту захоронения, Лоу не преминул и здесь продемонстрировать свою злобную въедливость. Он запретил обозначить могилу императора надгробной надписью «Наполеон», требуя, чтобы надписано было не иначе, как «Бонапарт». Бертран отверг его требование, и в результате могила осталась безымянной. «Может быть, и лучше так, - рассудил небезосновательно Д. С. Мережковский. - Здесь лежал больше, чем Бонапарт, и больше, чем Наполеон, - человек»[2103].
Весть о смерти на краю света всемирно прославленного изгнанника с невероятной для того времени быстротой облетела земной шар и сразу же стала обрастать множеством легенд, иные из которых живут и даже обретают новые доказательства сегодня.
К тому времени Европа уже многое знала о тяготах ссылки Наполеона и о церберском усердии X. Лоу. Постоянные ходатайства перед монархами Священного союза от Лас-Каза, Гурго, О’Мира, Летиции Бонапарт и даже папы римского Пия VII об освобождении или хотя бы о перемещении Наполеона в другое место с менее гибельными условиями настраивали европейское общественное мнение против инквизиторского режима на Святой Елене. В самой Англии росло недовольство правительством, взявшим на себя по отношению к великому императору роль тюремщика. Лорд Р. Каслри, дважды (в 1815 и 1818 гг.) подписавший резолюцию о пожизненном изгнании Наполеона, стал из-за этого крайне непопулярным в собственной стране: «Проклинаемый всеми подлец и тиран», - так заклеймил его величайший из англичан того времени, поэт лорд Д. Г. Байрон[2104]. Самоубийство Каслри летом 1822 г. (в приступе меланхолии он вскрыл себе вены) Джавахарлал Неру объяснял главным образом переживаниями по этому поводу[2105].
Что касается Хадсона Лоу, то он себя не убил, но у соотечественников (не говоря уже о французах) имел репутацию если не меньшего тирана, чем Каслри, то еще большего подлеца. Когда после возвращения с острова Святой Елены (уже после смерти Наполеона) на одной из улиц Лондона он был избит сыном Э. Лас-Каза, никто его не пожалел. Напротив, он умрет в безвестности, «всеми ненавидимый»; этот вывод Жильбера Мартино основан на мнении не только французов или таких немцев, как Генрих Гейне, но и авторитетных англичан - будущего министра и главы правительства Англии лорда А. Розбери, знаменитого юриста лорда А. Кемпбелла и (напомню читателю) герцога А. Веллингтона[2106].
Между тем Наполеон становился героем легенд - о счастливом для него побеге из «логова сатаны» или о подмене если не его самого, то гроба с его прахом при обстоятельствах загадочных и, как правило, надуманных. Так, французский историк Ж. Ретиф де ля Бретон в книге «Англичане, отдайте нам Наполеона!» (Париж, 1977) утверждает, будто в 1840 г. французам был выдан на острове Святой Елены гроб с прахом дворецкого Ф. Киприани, умершего в 1818 г., а гроб с телом Наполеона «еще раньше был увезен в Англию и анонимно захоронен в часовне Вестминстерского аббатства»[2107]. Более запутанную, но не менее сомнительную легенду попытался документировать английский историк Ф. Эдвардс. Он полагает, что 5 мая 1821 г. умер на острове Святой Елены и в 1840 г. перезахоронен в Париже французский крестьянин Франсуа - Эжен Робо, солдат и слуга Наполеона, подменивший императора (на которого он походил как брат - близнец) осенью 1818 г., а настоящий Наполеон погиб либо в океане при бегстве с острова, либо в Австрии 4 сентября 1823 г., когда пытался проникнуть в Шёнбруннский дворец к заболевшему сыну[2108]. Серьезные историки отвергают версию Эдвардса прежде всего потому, что никакой крестьянин не мог бы составить завещание с тысячью деталей и сотней имен из окружения Наполеона, которое продиктовал император в апреле 1821 г.
Пока рождались и опровергались либо просто терялись из виду такого рода легенды в 1961 г. в Стокгольме была издана книга, которая произвела в мировой историографии впечатление разорвавшейся бомбы. Книга называлась: «Был ли Наполеон отравлен?»[2109] Ее автор - шведский ученый проф. Стен Форсхвуд, чьи исследования по гистологии, патологии и токсикологии заслужили международную известность, - выступил с сенсационными доказательствами отравления Наполеона на острове Святой Елены мышьяком.
Форсхувуд, уже заподозрив под впечатлением воспоминаний Л. - Ж. Маршана какую-то тайну в смерти Наполеона, познакомился в Лондоне с леди Мэбэл Брукс - супругой чемпиона мира по теннису Норманна Брукса и (вот что для Форсхувуда было важнее всего!) правнучкой Бетси Бэлкомб. Леди Мэбэл передала ему на исследование волосы Наполеона из той пряди, которую Маршан срезал с головы императора как памятный подарок для Бетси 16 марта 1818 г.; с тех пор эта прядь хранилась в семье Бэлкомбов. По просьбе Форсхувуда доктор Гамильтон Смит - глава отделения судебной медицины университета Глазго в Шотландии, токсиколог с мировым именем - исследовал волосы Наполеона путем бомбардировки их нейтронами в научной лаборатории Харвеллского атомного центра близ Лондона. Результаты исследования показали угрожающе повышенное содержание в волосах мышьяка. Это свидетельствовало об отравлении Наполеона.
Изыскания Форсхувуда, поначалу встреченные в научных кругах с недоверием, стали более доказательными после того как к ним присоединился, а после смерти Форсхувуда в 1985 г. продолжил канадский историк Бен Вейдер - почетный профессор университетов Монреаля и Флориды, основатель (в 1994 г.) и президент Международного Наполеоновского общества, членами которого стали уже более 500 человек из 40 стран, включая Россию. Вейдер в 1978 г. успел издать в Канаде написанный вместе с Форсхувудом бестселлер «Убийство на Святой Елене», который в 1981 г. был переиздан под названием «Убийство Наполеона», переведен на 24 языка и разошелся тиражом более 1 млн экземпляров. Главное же, Вейдер завершил «полицейское расследование» убийства Наполеона и опубликовал по его результатам еще ряд книг, известных сегодня в переводах на все основные языки мира, включая русский[2110].
С 1961 по 2003 г. Форсхувуд и Вейдер исследовали в самых авторитетных лабораториях мира (университетов в Глазго и Люксембурге, Института судебной медицины в Страсбурге, ФБР в Нью-йорке) волосы Наполеона еще из четырех его прядей (кроме той, что сохранилась от Бетси Бэлкомб), срезанных в разное время для Э. Лас-Каза (16 октября 1816 г.), адмирала П. Малькольма (3 июля 1817 г.), Л. - Ж. Маршана (6 мая 1821 г.) и в тот же день - для А. Новерраза. И Форсхувуд и Вейдер не столько разыскивали эти волосы, сколько получали их после выхода в свет первой книги Форсхувуда от самых разных, порой неожиданных обладателей. К примеру, Лас-Каз в 1825 г. подарил часть волос из хранившейся у него пряди в особом конверте своему другу американцу Уильяму Фрезеру, а затем этот конверт оказался у русского белоэмигранта, потомка одного из адъютантов Александра I Григория Трубецкого, который в 1960-е годы жил в Нью-Джерси (США). Он-то и передал Форсхувуду шесть волос Наполеона из локона, которым владел когда-то Лас-Каз.
Надо сказать, что идея отравления Наполеона жила и, вполне возможно, обсуждалась в феодальных и роялистских верхах, начиная с первого отречения императора. Уже в 1814 г. один из ближайших соратников (да и советников) Александра I генерал-губернатор Финляндии граф Г. М. Армфельд прямо говорил: «Для спокойствия Европы следовало бы не жалеть нескольких порошков мышьяку и дать этому мальчишке»[2111]. Поэтому воспринимать тот факт, что Наполеон был отравлен (именно мышьяком!), как нечто невозможное нет оснований. Главное же, доказательства, представленные Форсхувудом и Бейдером, проверены и подтверждены на высшем уровне современной науки и техники[2112].
Так, в январе 2003 г. Страсбургский Институт судебной медицины провел атомно-абсорбционную спектроскопию волос Наполеона из локонов разных лет и обнаружил в их сердцевине следы мышьяка с концентрацией от 7 до 38 раз выше допустимой дозы, а в ноябре того же года на симпозиуме Международной ассоциации судебных токсикологов действующий президент ассоциации Паскаль Кинтц и его предшественник в этой должности Роберт Веннинг доложили об аналогичных результатах исследования тех же локонов в лаборатории Университета Великого герцогства Люксембургского.
Подробности (вплоть до хронологии) отравления Наполеона изложены в книгах Бена Вейдера. Главным орудием отравления с самого начала (не позднее чем с лета 1816 г.) был мышьяк. Из воспоминаний Маршана и О’Мира явствует, что он использовался на Святой Елене для борьбы с крысами. Отравить Наполеона можно было легко - подсыпать яд в вино. Вот как рассказывал об этом Вейдеру (ссылаясь на воспоминания обитателей Лонгвуда) Стен Форсхувуд: «Наполеон всегда пил одно и то же вино из Констанции. У него были личные, предназначенные только для него бутылки; те, кто разделял с ним стол, пили обычно другие вина. Вино для Наполеона доставлялось в Лонгвуд в бочках и разливалось по бутылкам на месте. Нет ничего проще, чем подсыпать яд в бочку перед тем, как разлить вино в бутылки. И как безопасно! Эту операцию можно не повторять ежедневно, как пришлось бы делать, если бы было решено добавлять яд в пищу. Достаточно один раз подсыпать мышьяк в бочку, и есть гарантия, что Наполеон будет получать яд в течение недель и даже месяцев. Соответственно, уменьшался и риск быть застигнутым врасплох. Подтолкнуть же, ускорить ход болезни можно было, добавляя время от времени - когда обстоятельства тому благоприятствовали - дополнительную порцию яда в предназначенную для подачи Наполеону бутылку»