При пленении Гёргея ему была оставлена сабля, а его приветствовали как «генерала». Затем явились австрийские офицеры и отвезли Гёргея в крепость на территории собственно Австрии. Царь обратился к Францу-Иосифу с призывом проявить милость – «это лучшее право монархии». «Милость заблудшим, – писал он, – ее просит у тебя твой друг. Зачинщики могут получить справедливое наказание, являясь причиной беды, постигшей их отечество».
Письменными призывами дело не ограничилось. Было известно, что среди австрийских придворных и высших военных кругов господствовали чувства безбрежной мести. Австрийцы готовы были чуть ли не каждого участника восстания казнить, а главных действующих лиц – «казнить беспощадно». Потому 23 августа в Вену был отправлен Цесаревич Александр просить Франца-Иосифа за Гёргея и других пленных венгров. Австрийский Император в тот момент не посмел отказать и сообщил Государю, что его просьба «о мягком обращении» исполнена.
Однако австрийцы лукавили. Как только положение в Империи укрепилось, начались казни. Смерти были преданы десятки гражданских и военных лиц, в том числе и бывший премьер граф Баттьяни.
Николай I был возмущен, а на донесении о казнях написал: «Наказание Баттьяни вполне заслуженно. Наказание в отношении тех, кто сдался нашей армии, – позор и оскорбление нам. Я этим глубоко обижен». В Вену был отправлен возмущенный запрос, Франц-Иосиф прислал какие-то жалкие объяснения, но казни были прекращены.
В августе Русская армия начала покидать Австрийскую империю. Всего в венгерской кампания армия потеряла 708 человек убитыми, 2447 ранеными и 10 855 умершими от ран и болезней.
Спасение Династии Габсбургов обошлось России в 47,5 миллиона рублей, но вопрос о каких-либо компенсациях Петербург не поднимал. Подобное великодушное бескорыстие потрясло даже такого закоренелого русофоба, как лорд Пальмерстон, выразившего «восхищение» поведением русских. Завоевать, а потом безусловно отдать! Подобное бескорыстие в голове непримиримого «стража Британской Империи» не укладывалось.
Глава 10. Высочайшее покровительство нужд торгово-промышленных
Потребности отечественной торговли и промышленности, нужды самих коммерсантов и промышленников постоянно находились в центре внимания Верховной власти, всегда стремившейся поощрять развитие промышленных начинаний частных лиц. Попечение носило разные формы и проявлялось в издании общих и отраслевых законов, в охранительных тарифах и поощрительных налогах, в награждении чинами, орденами и сословными званиями, в выражении «высочайших благодарностей».
Николай I, стремившийся все государственные нужды, все отрасли жизни Империи держать под своим неусыпным контролем, неизменно заинтересованно относился к тем направлениям деятельности и тем проблемам, которые напрямую были связаны с хозяйственной жизнью страны.
Все установления, все законы, касавшиеся общих вопросов торговли и промышленности, все сколько-нибудь важные начинания в области осуществления крупных строительных проектов не только военного, но гражданского и хозяйственного назначения не просто им одобрялись, но нередко им же и инициировались. Скажем, самим фактом появления железных дорог Россия обязана именно ему. Большинство сановников и родственников не только не видело перспектив этого важнейшего дела, но и резко выступало против.
Николай Павлович был правителем, чрезвычайно внимательно, можно сказать, даже придирчиво относившимся к любому документу, который оказывался перед ним. Не имело значения, было ли это законодательное предположение Государственного Совета или устав какой-либо акционерной компании, – все прочитывалось всегда от первой до последней строки. Его деловой педантизм отразила резолюция на докладе барона М. А. Корфа в 1838 году: «Вы забыли, кажется, что я привык читать, а не просматривать присланные бумаги». Все приказы и законы, издаваемые от имени Верховной Власти, знал и одобрял «до последней запятой»; это воистину были его законы.
Никогда не считал себя «всезнающим» и «всевидящим»; подобным самомнением он не страдал. Не боялся говорить о своей неосведомленности, не стеснялся задавать вопросы знающим людям. Потому и решения принимал осознанно, с учетом мнений тех, кто по праву знания или по долгу службы имел касательство к данному предмету.
Выше уже говорилось о том, сколько сил и внимания Император Николай уделял организации аграрных отношений, всего строя сельскохозяйственной жизни. Это было вполне понятно. Огромная Российская империя всю первую половину XIX века оставалась сельскохозяйственной страной. В сельской местности проживала подавляющая часть населения (более 90 %), и земледельческие занятия, включая промыслы и мелкое кустарное производство, оставались главными для большинства людей.
Коммерческие, или торговые, занятия были тоже широко распространены. Индустриальный же сектор имел второстепенное значение. За тридцать лет царствования Николая I положение заметно изменилось. Появились не только железные дороги, но и крупные промышленные предприятия, построенные уже на принципах рыночной экономики. Этот эволюционный путь не был простым; он потребовал времени, сил и известных рисков…
В 1801 году в Российской империи насчитывалось 2423 «промышленных заведения», на которых работало 95 тысяч человек, произведших товарной продукции на 25 млн рублей. Из этих данных явствует, что в среднем на предприятии было занято всего по нескольку десятков человек.
К 1855 году количество заведений достигло 9944, число рабочих – 520 тысяч, а объем произведенной продукции определялся суммой 160 млн рублей. Именно при Николае Павловиче появились первые законы, регулировавшие отношения рабочих и предпринимателей, хотя само частновладельческое промышленное дело и находилось еще, так сказать, в младенческом возрасте.
В этом смысле среди государственных нормативных актов особо примечательны два: закон 24 мая 1835 года, обязывавший хозяина заключать с наемным работником письменный договор, выдавать расчетные листы и иметь книгу регистрации расценок и расчетов, и закон от 7 мая 1845 года, запрещавший использовать на работах труд малолетних.
Существовало три главных региональных центра, где была сконцентрирована основная часть промышленности и торговли. Петербург – средоточие крупных промышленных предприятий, главные торговые ворота России с внешним миром.
Москва и прилегающие губернии составляли второй важнейший промышленный узел, где концентрировались текстильные промышленные заведения и пищевкусовые производства.
Урал являлся оставался центром добычи минерального сырья и выплавки металлов. В 40-х годах XIX века начал осваиваться и новый промышленно-сырьевой район Донбасса, ставший позже важнейшим центром металлургии, угледобычи и тяжелого машиностроения.
Промышленные заведения Петербурга, Москвы и Урала производили те изделия и товары, которые отдельные ремесленники в своих мелких мастерских сделать не могли.
Крупные предприятия – мануфактуры – появились в России еще в XVII веке. На них работали сотни, а иногда и тысячи рабочих. Как явствует уже из самого названия, в подобных заведениях использовался по преимуществу ручной труд. Имелись и различные технические приспособления, но все главные операции осуществлялись благодаря мускульной энергии человека или животного.
Мануфактуры принадлежали как частным лицам, так и государству. Последние были особенно крупными и выполняли заказы правительства, связанные в первую очередь с нуждами армии и флота – производством оружия, парусины, корабельных канатов, сукна, кож, обмундирования. Традиционно на мануфактурах использовался труд подневольных работников. Крепостных крестьян отправляли на фабрику или завод, не спрашивая их согласия, и там заставляли («предписывали») выполнять определенные работы. Эта категория трудящихся носила наименование «посессионных крестьян».
Принудительный труд не мог быть особо производительным. Рабочий не имел личной заинтересованности в качестве и в результатах своего труда, он как бы отбывал повинность. Здесь коренилась одна из главнейших причин низкой эффективности производства.
По свидетельству одного немецкого ученого-металлурга, побывавшего в начале 40-х годов XIX века на Луганском механическом и литейном заводе, там «употребляют шесть рабочих на то, что в Силезии делает один, и рабочие только тогда занимаются делом, когда видят над собой глаз начальства». Низкая производительность существовала и на многих других предприятиях, даже на тех, где изготовлялись новейшие станки и технические приспособления (в их число и входил Луганский завод) и где использовался крепостной труд.
Мануфактуры существовали во всех странах, но в западноевропейских странах на таких предприятиях уже в XVIII веке широко использовался труд вольнонаемных работников. В России же вольный найм получил распространение лишь в начале XIX века и очень быстро завоевал прочные позиции. К 1830 году число вольнонаемных составляло уже около 60 % от числа всех работавших на мануфактурах.
Коренной перелом в развитии промышленности произошел тогда, когда появился тепловой поршневой двигатель (паровая машина). Это было приспособление, способное преобразовывать энергию водяного пара в механическую работу. Впервые в мире подобный паровой двигатель разработал русский техник-самоучка И. И. Ползунов в 1763 году. Но тогда это открытие не получило поддержки. Рабочая сила была слишком дешева, а представленный проект казался чрезвычайно сложным и дорогостоящим.
Через десять лет после И. И. Ползунова английский изобретатель Дж. Уатт создал универсальный тепловой двигатель, который сразу же получил широкое распространение в английской промышленности, а затем и в других странах. Двигатель Уатта оставался единственным универсальным двигателем до конца XIX века (до появления двигателя внутреннего сгорания) и способствовал бурному прогрессу всех отраслей промышленности.
Появление паровой машины качественно изменило всю технологию крупного производства. Паровой двигатель приводил в действие сразу же множество станков и механизмов, что резко повышало про