В ночь же с 10го на 11— сего дня оказались в разных местах ложные тревоги, кои причинили многие беспорядки. Между тем здешние бароны, Верховный Магистрат юстиции, присяжные Университета, многие адвокаты и другие пришли в роде депутатства требовать от Нас решительства на примирение, предъявляя при том, что войско пришедше в необузданность не может действовать против неприятеля, что бомбардирование долженствует неукоснительно последовать, и которое разорит весь город, под развалинами коего и весь народ погибнет; и что они всячески желают для спасения себе отдаться Французской Республике. Мы, в следствии сего, не преминули учинить им приличное по обстоятельствам рассуждения, каковые производили Мы и в Наш Совет, который, наконец, после многих прений и, поставляя главнейшею причиною недостаток в средствах, уменьшившихся чувствительно от неопытности нашего войска, также от последовавшего разбития многих отрядов, и от подлинной измены, оказанной со стороны Мальтийцев, дабы в самом деле не допустить город до бомбардирования и неизбежного кровопролития, сверх сего видя, что вся религия (т. е. вера. — В. З.) по самой сущей несправедливости пала в подозрение перед Мальтийскою нацией, почел за необходимое, чтобы на другой день послать без отлагательства депутата к французскому генералу, стоявшему с войском на сухом пути, и просить его о повелении прекратить неприятельские действия; а между тем отписать к главнокомандующему генералу Бонапарте, чрез Батавского консула, с предложением ему приступить на справедливейший и честный договор. Конечно, покажется весьма удивительно и прискорбно, что столь славная Мальтийская крепость под защитою Кавалеров, долженствовала сдаться в "24 часа". Но если принять в рассуждение, что войско наше почти до единого нам изменило, что нам неизвестно было надеяться на услуги Кавалеров, яко долженствовавших быть главнейшею нашею силою, что измена была в величайшей степени, по поводу провианта и военных припасов, и что все из отличительнейших здесь особ, решительно объявили желание свое отдаться Французской Республике, и, может быть, решились бы они поступить с Нами в таком случае насильственно, и так каждый, кто только представит все сии причины на размышление, то увидят ясно, что стекшиеся обстоятельства понудили Нас сдаться на Капитуляцию по сущей необходимости. Нельзя изъяснить всей горести ощущаемой целым здешним военно-кавалерийским орденом. Мы уже послали от себя Депутатов для переговоров. И как теперь неудобно нам продолжить сие письмо в подробности, то ожидайте от нас доставлении копии с Капитуляции, коль скоро оная заключена будет.
В прочем желательно нам известить наипоспешнейше здешнего королевского Министра для скорейшего донесения о сем Его Величеству.
Постарайтесь представить Нашу неизъяснимую горечь, и всего пожертвованного Ордена. Нынешнее наше смущение столь чрезмерно, что мы не можем о сем отписать ко всем прочим Нашим Министрам в Италии. Почему не упустите вы пополнить сие от себя, сообщая копию или же екстракт из сего письма. Молим всевышнего да сохранит долгоденственно вашу почтенную особу.
Подписано: Гомпеш»[63].
Байли Лорас прислал в Петербург письмо[64], к которому была приложена копия письма фон Гомпеша на французском языке. Оно, как видно из текста, было адресовано Великим Магистром Бальи Франкону.
Анализируя это письмо, следует отметить, что его содержание выдержано в таких оправдательных тонах, чтобы у всех, его читавших вызвать жалость к Великому Магистру, предпринявшему все возможное для ограждения острова от французской агрессии. Однако уловка фон Гомпеша оправдать его действия не удалась. Известно, что Великое Приорство Российское получило информацию и из других источников, в том числе и от рыцарей, находившихся в то время на Мальте, а затем изгнанных французами. Следствие, проведенное по этому поводу, изобличило Гомпеша в «беспечной виновности».
Это письмо, выдержанное в оправдательных тонах, было написано с главной целью — вызвать у всех, его читавших, жалость к Великому Магистру, предпринявшему все возможное для ограждения острова от агрессии. Но уловка Гомпеша не удалась. Великое Приорство Российское получило информацию и из других источников. Она свидетельствовала о полной беспечности Магистра. Следствие, проведенное по этому поводу Дж. Литта, изобличило Гомпеша в его «беспечной виновности». Но за рамками расследования Литты оказались сведения, касающиеся участия масонов в происшедших событиях. Стало также известно, что за два дня до появления французской эскадры Гомпеш получил письмо от бальи фон Шенау, находившегося в это время в Раштадте. Это письмо содержало предупреждение о предстоящей экспедиции Наполеона и возможном его нападении на Мальту. Фон Шенау писал:
«Примите все необходимые меры к защите… Укрепления Мальты неприступны, или, по крайней мере, в состоянии сопротивляться в течение трех месяцев. Сможет ли Ваше Преимущественное Высочество предпринять все возможное, есть вопрос Вашей личной чести и сохранения Ордена; если Вы уступите, не оказав сопротивления, то будете опозорены в глазах всей Европы»[65].
Но Магистр не внял ничьим советам и, как видно из текста его письма, не знал истинного положения дел на Мальте. Вызывает немало вопросов дата письма Магистра — 12 июня 1798 г. Отправить его в этот день Гомпеш не мог, так как с острова французы не выпускали никого. Более того, именно в этот день состоялось подписание на судне «Ориент» текста позорной капитуляции.
Великий Магистр не знал истинного положения вещей (это, кстати, видно из полного текста его письма) и не внял ничьим предупреждениям. Напротив, как свидетельствует кавалер да ла Тур дю Пен (на сообщение которого ссылается профессор Генри Сир), «фон Гомпеш сдал Мальту, получив на этот счет приказание непоименованных немецких масонских лож»[66].
Понятно теперь и замалчивание ряда сведений со стороны Джулио Литты, бывшего членом мальтийской масонской ложи[67]. Известно, что масонская ложа на Мальте действовала весьма активно против самого ордена с 1750 г. Да и вся уполномоченная для подписания капитуляции орденская делегация как раз и состояла из членов этой ложи[68].
Мы считаем, что найденное нами письмо было написано уже после переезда Гомпеша в Италию, но датировано было прошлым числом. Цель его написания — получить оправдание своей трусости.
Утром 12 июня делегация из семи человек отплыла из порта к стоявшему на рейде кораблю «Л'Ориан». На нем находилась ставка Наполеона. Разговор был весьма краткий. Вскоре вынесли из походной типографии еще пахнущий краской довольно плотный, небольшого размера лист бумаги. Он был сложен пополам, текст, написанный по-французски, занимал все четыре страницы. Присутствующие подписали последнюю страницу.
Текст Конвенции о сдачи Мальты состоял из восьми статей и занимал первую и оборот второй страницы, на третей и четвертой были проставлены еще семь пунктов, которые объясняли, на каких правилах будет проходить сдача всех крепостей острова. Содержание Конвенции весьма выразительное, оно было составлено в духе Наполеона — беспрекословное подчинение и ничего не значащие обещания.
Конвенция
Поставленная между Республикою Французскою, в лице ее генерал-аншефа Бонапарте, и Ордена св. Иоанна Иерусалимского, в лице его уполномоченных Бальи Туринского Фризари, Командора Боредона Рансижата, Барона Мария Теста Феррата, Доктора Николая Муската, адвоката Бенедетто Скембри и Советника Бонанно, при посредничестве Его католического Величества Короля Испанского, в лице кавалера Филиппа Амата, поверенного его в Мальте.
Статья 1. Кавалеры Ордена св. Иоанна Иерусалимского сдадут Французской Армии город и крепости Мальтийские, и уступят Французской Республике право владения и собственности как на сем острове, так и на островах Гоццо и Кумино.
Статья 2. Республика Французская постарается на конгрессе Раштатском доставить Великому Магистру, по смерть, какое-либо владение, соответствующее тому, которого он лишается, обязуясь давать ему до того времени ежегодно по 300.000 ливров пенсии, да в замену потери его в движимом имуществе выдаст ему единовременно двухлетнюю его пенсию; и пока он останется в Мальте, представляет ему все принадлежащие ему почести.
Статья 3. Кавалеры Ордена св. Иоанна Иерусалимского из французов, находящиеся в Мальте, могут возвратиться в свое отечество, и пребывание их в Мальте сочтется за пребывание во Франции.
Республика Французская употребит свои добрые услуги у Республик Цизальпинской, Лигурийской, Римской и Гельветической, чтоб сия статья принята была и для Кавалеров сих наций.
Статья 4. Республика Французская Кавалерам французским, пребывающим ныне в Мальте, определяет по смерть по 700 ливров пенсии, а старым, шестидесяти лет и более, 1000 ливров.
Республика Французская употребит свои добрые услуги у Республик Цизальпинской, Лигурийской, Римской и Гельветической, чтоб и они определили такие же пенсии Кавалерам их наций.
Статья 5. Республика Французская употребит свои добрые услуги, у других держав Европейских, чтоб они Кавалерам их наций оставили прежние права их на имения Орденские, в их владениях находящиеся.
Статья 6. Частные собственности кавалеров на островах Мальте и Гоццо оставляются им, как имущество партикулярное.
Статья 7. Кавалеры на островах Мальте и Гоццо, могут, как и прежде, свободно отправлять Апостольскую Римско-католическую веру, сохраняют свои собственности и привилегии, и не подвергнутся никакой особливой контрибуции.
Статья 8. Все гражданские установления, во время правления орденского состоявшиеся, остаются в своей силе непременными.