Быв, равно чужды как слепого предубеждения, так и непростительного потворства, терпящего оные, Мы руководствовались в наших исследованиях сего происшествия единственно правилами чести и правоты, на что бы не имели ясных доказательств. Сама истина повсюду открывает нам Фердинанда Гомпеша виновным и уличенным в нерадивости, трусости и неверности.
— В рассуждении чего, Мы, Кавалеры Великого Приорства Российского и прочие, находящиеся ныне в Санктпетербурге, почитаем Фердинанда Гомпеша лишенным того достоинства, в которое мы возвели его, и в силу законов наших почитаем себя свободными от повиновения, коим мы ему, яко Главе нашей, были обязаны, и приглашаем братьев наших других Великих Приорств, соединиться с нами в сем подвиге, честью нам предписываемом, от которого не могли мы воздержаться, не подвергнув себя тому же нареканию, которые Фердинанд Гомпеш, Рансижат, Сент-Тропес, Сент-При и другие справедливо заслужили.
Мы повергаемся под кров Августейшего и Державшейшего Приора Нашего Павла I, Императора Всероссийского, с полною доверенностью, внушаемую нам Его справедливостью, Его образом мыслей и благотворностью. Всенижайше просим его Императорское Величество, объявить нам высочайшую волю Свою, коей обещаем повиноваться безусловно, и распростерть великодушное покровительство свое на всех членов Ордена нашего, пребывших при сих несчастных обстоятельствах верными непременным основаниям наших уставов, веры и чести.
В Санктпетербурге, в четверток, 26 августа 1798 г.»[91]
Следствие, которое провел граф Литта с другими рыцарями, окончательно прояснило положение, в котором оказался Мальтийский орден, и которого, по сути, уже не было. Вполне естественно, что русский император, как его Протектор, понимал, что на него возлагается немалая ответственность в принятии определенного решения. Ведь Павлу I предстояло или бросить вызов возвышающейся мощи Наполеона, или проглотить эту весьма не сладкую пилюлю. Понимал он, что за его решением следят и все европейские дворы, дрожащие перед одним именем Бонапарта. Страх перед его нарастающей силой был огромен. Две недели потребовалось императору для раздумий и принятия окончательного решения. 10 сентября, Павел I подписал документ под названием Декларация, в котором каждое слово было взвешено и продумано. Он сразу же был составлен на двух языках: русском и французском.
Божией Милостию Мы ПАВЕЛ ПЕРВЫЙ
ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ
и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем сим, что Мы рассматривали со вниманием Акты, представленные НАМ от Бальифов, Кавалеров Большого Креста, Командоров и Кавалеров великого Приорства Российского, також и прочих Кавалеров знаменитого Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, собравшихся в палатах того Приорства в ИМПЕРАТОРСКОЙ НАШЕЙ Столице, содержащие в себе:
Первый протекцию противу предосудительных поступков бывшаго великим Магистром Ордена в Мальте Фердинанда Гомпеш и других Кавалеров, которые нарушили святость обязательств своих без оборонною отдачею главного своего города и всего владения и бесчестною Капитуляциею, заключенною, с начальником французов на остров Мальту нападение учинивших, выговоря в ней выгоды единственно в пользу личную Великого Магистра и его единомышленных.
Второй. Достохвальную доверенность членов того Ордена к НАМ яко Покровителю оного изъявленную предоставлением НАМ попечения о сохранении его, и готовностию повиноваться всем тем распоряжениям, которую МЫ на пользу его найдем нужными. Утверждая помянутые Акты во всей их силе, и свидетельствуя Монаршее НАШЕ признание к усердию Членов знаменитого Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, приемлем все общество его благонамеренное под НАШЕ верховное начальство, и НАШИМИ ИМПЕРАТОРСКИМ Словом обещаем не токмо сохранить сей Орден при всех установлениях, преимуществах и почестях; но и все возможное со стороны НАШЕЙ употребить старание к восстановлению его в том почтительном состоянии, в каковом он, от давнего времени пребывая, способствовал на пользу в обще христианства к каждой особо благоустроенной Державы. Равномерно указали МЫ Министрам НАШИМ при всех дворах обретающимся подать от Имени НАШЕГО наисильнейшие уверения, что МЫ присоединяя под верховное начальство НАШЕ знаменитый Орден Святого Иоанна Иерусалимского, не предполагаем для Себя никаких притязаний, которые в их правах под каким бы оныя названием ни были, наносили бы малейшия ущерб или предъосуждение. По таком изложении НАШИХ на справедливости основанных намерений, препоручаем членам сего Ордена, находящимся в столице НАШЕЙ, которая отныне уже Главным местом для собрания Орденского почитаться долженствует, составить все нужные распоряжения к лучшему и удобнейшему управлению дел того Ордена, руководствуяся в том прежними Уставлениями, по колику оныя с настоящим состоянием его сообразны быть могут, и оныя на утверждение НАШЕ представить.
Приглашаем, наконец, и прочие языки и великие Приорства знаменитого Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, как, в обще, так и в рознь каждого из Членов приступить к сему учреждению, которого цель есть сохранение сего похвального общества и восстановлении в прежнюю его славу.
Дан в Гатчине, Сентября 10-го дня в лето от Рождества Христова 1798-е, Царствования же НАШЕГО во второе.
Павел[92].
Все пять документов были напечатаны на французском языке отдельной брошюрой, которая была озаглавлена: «Actes du Chapitre du Grand-Prieure de Russie». Именно такой она сохранилась в двух экземплярах в фонде Мальтийского ордена, хранящемся в РГАДА. Брошюру немедленно отправили всем Приорствам, а через Министерство иностранных дел во все европейские государства. Первым откликнулся Великий Приор Великого Приорства Российского принц Конде, под его началом состоял 41 Командор и Рыцарь. Через несколько дней было получено подтверждение из Варшавы, от четырех Командоров Польского Великого Приорства. Затем от Великого Приорства Германского из Гейтерсгейма. Пришли и отдельные письма от 13 Рыцарей, которые соглашались с выдвинутыми обвинениями против барона Гомпеша.
Наш анализ сложившейся ситуации с Мальтийским орденом лишний раз подтверждает правоту и правомерность действий как Великого Приорства Российского и тех представительных Рыцарей, оказавшихся в России, которые участвовали в Капитуле 26 августа. Понятным становится и реакция тех Рыцарей, которые оказались в странах, зависимых от Наполеона и побоявшихся публично выступить с поддержкой действий Протектора. Они стали заложниками тайного и постыдного сговора Фердинанда фон Гомпеша с Бонапартом.
Получил все документы Капитула от 26 августа и Декларацию Павла I и Папа Пий VI. Однако событий тех дней, которые развивалась довольно стремительно.
27 октября в Петербурге состоялось очередное заседание Капитула, на котором был зачитан и утвержден, составленный перед этим документ. Его назвали Прокламация. Вот ее текст:
«Мы, Бальи, Кавалеры большого Креста, Командоры и кавалеры Великого Приорства Российского, и прочие члены ордена св. Иоанна Иерусалимского, находящиеся в сей Императорской столице Санктпетербурге, Рассматривая бедственное состояние Нашего ордена, совершенный недостаток в средствах, потерю резиденции и владений оного, рассеяние членов его, скитающихся без начальника и без союза, усугубляющиеся кругом его опасности, и, наконец, хищнические намерения к отъятию собственности его и совершенному онаго истреблению —
Желая, и будучи обязаны употребить все способы, от Бога нам дарованные, к отвращению гибели сего, столь древнего и знаменитого Ордена, совокупляющее в себе лучшее дворянство и показавшие столькие заслуги Христианству, — Ордена, коего учреждения основаны на благих правилах, служащих надежнейшею подпорою законным властям, и желая обеспечить целость и будущее бытие его — Побуждаемые должною признательностию к чувствам и благодеяниям Его Императорского Величества к Ордену нашему, преисполнены будучи благоговения к Его добродетелям и упования на Его священное слово: «что не только сохранит Он нам все установления, привилегии и почести наши, но и употребит все старания, от Него зависящие, к восстановлению Ордена нашего в то почтительное состояние, в котором он находясь, споспешествовал пользе всего Христианства вообще и каждого благоустроенного государства частно — Зная невозможность, при нынешнем рассеянии Ордена, соблюсти все древние обряды и обычаи, узаконениями и статутами Ордена нашего, и желая в выборе преемника д'Обюссону, Лиль-Адаму и Лавалетту обеспечить достоинство и власть, приличные независимому Ордену —
Мы, Бальи, Кавалеры большого Креста, Командоры и кавалеры Великого Приорства Российского, и прочие члены ордена св. Иоанна Иерусалимского, собравшиеся в Санктпетербурге, главном месте и столице Ордена нашего, именем нашим, и других языков и Великих Приорств, всех вообще и каждого члена особенно, кои присоединятся к Нам, и присоединят к правилам Нашим, провозглашаем Его Императорское Величество, Императора и Самодержца всея России Павла I Великим Магистром Ордена Св. Иоанна Иерусалимского.
И силою сей нашей Прокламации обещаемся мы свято и торжественно Его Императорскому Величеству Преимущественнейшему Великому Магистру, послушание, повиновение и верность по законам и статутам нашим. В Санктпетербурге, резиденции Ордена нашего, в среду, 27 октября 1798 г.»[93]
Так состоялось провозглашение императора — Протектора Ордена — Великим Магистром. Однако Павел I не спешил с принятием этого титула. Он понимал всю серьезность и значимость данного акта. Знал он и о том, что для его легитимности необходимо заручиться поддержкой духовного главы ордена — папы римского.
Но поскольку события действительно протекали стремительно, случай подвернулся неожиданно.
5 ноября 1798 г. Пий VI, не зная еще о решении Капитула от 27 октября, написал в Петербург графу Дж. Литта из монастыря Кассини близ Флоренции письмо в ответ на полученные им документы. Папа сообщал, что он пришел в ужас, «узнав, что Великий Магистр, ради спасения собственных интересов, проявил недостойную слабость, принеся в жертву весь Орден». И далее, ссылаясь на «Декларацию» Павла I, он писал: «мы будем сотрудничать с любой властью, которая необходима, так как в дополнение к напечатанному акту, подписанному Императором, все остальные языки и приории, вместе и по отдельности, приглашаем присоединиться к вышеназванному акту, чтобы Орден мог быть восстановлен, в своем былом величии». Свое письмо Папа заключил следующими словами: «Мы хотели бы узнать, сколько рыцарей из других приорий присоединились к благородному порыву Императора, и какую резолюцию они могут принять в подтверждение этого и в пример другим»