бнейшему управлению дел того Ордена, руководствуясь в том прежними Установлениями, по колику оные с настоящим состоянием его сообразны быть могут, и оные на утверждение НАШЕ представить.
Приглашаем, наконец, и прочие языки и великие Приорства знаменитого Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, как, в обще, так и в рознь каждого из Членов приступить к сему учреждению, которого цель есть сохранение сего похвального общества и восстановлении в прежнюю его славу.
Дан в Гатчине, Сентября 10-го дня в лето от Рождества Христова 1798-е, Царствования же НАШЕГО во второе.
Павел»[109].
Тем временем 27 октября 1798 г. в Петербурге состоялось очередное заседание Капитула Великого Приорства Российского, на котором была зачитана и утверждена так называемая Прокламация, в которой рыцари, выражая благодарность и преданность Павлу I, провозглашают его Великим Магистром.
ПРОКЛАМАЦИЯ
Великого Приорства Российского
Мы, Бальи, Кавалеры Большого Креста, Командоры и кавалеры Великого Приорства Российского, и прочие члены Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, находящиеся в сей Императорской столице Санктпетербурге, рассматривая бедственное состояние Нашего ордена, совершенный недостаток в средствах, потерю резиденции и владений оного, рассеяние членов его, скитающихся без начальника и без союза, усугубляющиеся кругом его опасности, и, наконец, хищнические намерения к отъятию собственности его и совершенному онаго истреблению —
Желая, и будучи обязаны употребить все способы, от Бога нам дарованные, к отвращению гибели сего, столь древнего и знаменитого Ордена, совокупляющее в себе лучшее дворянство и показавшие столькие заслуги Христианству, — Ордена, коего учреждения основаны на благих правилах, служащих надежнейшею подпорою законным властям, и желая обеспечить целость и будущее бытие его — Побуждаемые должною признательностью к чувствам и благодеяниям Его Императорского Величества к Ордену нашему, преисполнены будучи благоговения к Его добродетелям и упования на Его священное слово: что не только сохранит Он нам все установления, привилегии и почести наши, но и употребит все старания, от Него зависящие, к восстановлению Ордена нашего в то почтительное состояние, в котором он находясь, споспешествовал пользе всего Христианства вообще и каждого благоустроенного государства частно — Зная невозможность, при нынешнем рассеянии Ордена, соблюсти все древние обряды и обычаи, узаконениями и статутами Ордена нашего, и желая в выборе преемника д'Обюссону, Лиль-Адаму и Лавалетту обеспечить достоинство и власть, приличные независимому Ордену —
Мы, Бальи, Кавалеры Большого Креста, Командоры и кавалеры Великого Приорства Российского, и прочие члены Ордена св. Иоанна Иерусалимского, собравшиеся в Санктпетербурге, главном месте и столице Ордена нашего, именем нашим и других языков и Великих Приорств, всех вообще и каждого члена особенно, кои присоединятся к Нам, и присоединят к правилам Нашим, провозглашаем Его Императорское Величество, Императора и Самодержца всея России Павла I Великим Магистром Ордена Св. Иоанна Иерусалимского.
И силою сей нашей Прокламации обещаемся мы свято и торжественно Его Императорскому Величеству Преимущественнейшему Великому Магистру, послушание, повиновение и верность по законам и статутам нашим.
В Санктпетербурге, резиденции Ордена нашего, в среду, 27 октября 1798 г.[110]
Так состоялось провозглашение Императора-Протектора Ордена его главой — Великим Магистром.
Однако Павел I не спешил с принятием этого титула. Он понимал всю серьезность и значимость данного акта. Знал он и о том, что для легитимности необходимо заручиться поддержкой духовного главы ордена — папы римского.
Все приведенные нами документы были объединены и напечатаны на французском языке отдельной брошюрой под названием: «Actes du Chapitre du Grand-Prieure de Russie» («Акты Капитула Великого Приорства Российского»). Именно в таком виде она сохранилась в двух экземплярах в архиве Мальтийского ордена в РГАДА. Брошюру немедленно отправили всем Приорствам и всем европейским правителям[111].
Инициатива, исходившая от Великого Приорства Российского и его Великого Приора принца Конде[112], выступившего с Манифестом, получила быструю ответную реакцию. Через несколько дней в Петербург пришло согласие из Варшавы, от четырех Командоров Великого Приорства Польского. Затем от Великого Приорства Германского из Гейтерсгейма. Пришли и отдельные письма от рыцарей, которые соглашались с выдвинутыми обвинениями против барона Гомпеша[113].
Понятна и реакция тех рыцарей, находившихся в странах, зависимых от Наполеона, и побоявшихся публично выступить с поддержкой действий Протектора. Они попросту стали заложниками тайного и постыдного сговора Фердинанда фон Гомпеша с Бонапартом.
Все документы Капитула от 15 (26) августа и Декларация Павла I были, по совету Джулио Литты, отправлены и папе.
Ситуация с престарелым Пием VI была в то время весьма щекотлива. Восьмидесятилетний тяжелобольной Папа был практически не у власти. Его окружало духовенство, игравшее в политические игры, служившее не папе, а тем, кто им больше платил, Венскому и другим дворам. Больше всего они были озабочены собственным положением. Пользуясь недееспособностью Понтифика, окружающие его лица нередко отправляли бумаги якобы от его имени, о чем сам папа ничего не знал, и вряд ли догадывался. При этом вся корреспонденция, приходящая на имя папы, весьма дозированно ему сообщалась. В эти годы признать папским мнением можно лишь то, которое он сообщал лично на аудиенциях (что подтверждается свидетельствами), или имея на руках письмо им лично подписанное.
Вот выдержка из найденного нами письма Павла I папе Пию VI. 14 декабря 1798 г., отвечая на письмо, в котором Папа жаловался, что французы изгнали его из Рима, Павел Петрович сообщал, в частности, о предпринятых им мерах по спасению ордена и решении рыцарей избрать его Великим Магистром:
«Соболезнуя о малодушной, буде не изменческой сдаче острова Мальты, которые законные владетели служившие доныне не малою христианству подпорою, еще в прошлом годе в благодарность за Наши благодеяния к ним нарекли Нас покровителем Ордена святого Иоанна Иерусалимского, призвали мы членов сего общества, в столице Нашей находившихся, для нужных распоряжений в столь важных и затруднительных обстоятельствах, и вняв гласу их, приняли Мы верховное начальство над сим славным Орденом, утвердив с одной стороны все установления оного, все те отношения, которые по исповедуемой Кавалерами Римского закона вере к вам, Державнейший Государь, яко верховному той церкви Пастырю существовали, с другой же чтоб здание сие пребывало на твердейшем основании распространили Мы оное учреждением новых Командорств, в пользу Российского Нашего дворянства усердием к Богу, верностию к Престолу Монаршему и храбростию издревле знаменитого»[114].
Неизвестно, знал ли папа о таком решении Павла до получения письма от императора? Вполне допустимо, что первоначальная информация, поступившая из Петербурга, была искажена одним из «советчиков» папы в пользу конкурирующего австрийского двора. Известно только, что первая реакция окружения понтифика была отрицательной. Это становится понятным в настоящее время, когда нам известно, что папское окружение готовило совершенно другую кандидатуру на место нового великого Магистра. Им хотели видеть одного из австрийских эрцгерцогов, хотя и женатого (как видим, нарушения в ордене уже стали правилом)[115].
В те же дни папе пришли депеши от Лоренцо Литты, в которых нунций реалистически объяснял папе сложившуюся ситуацию и возможности, появляющиеся у католической церкви в России. Литта считал, что появился уникальный случай сближения католической и православной церквей, вплоть до их объединения.
После этого Пий VI высказался во время аудиенции с русским посланником весьма определенно, о чем А. Г. Лизакевич немедленно сообщил шифрованной депешей в Петербург.
Известный российский исследователь XIX в., занимавшийся историей иезуитов в России, священник Михаил Морошкин обнаружил в архиве МИД России интересные шифрованные депеши русского посланника в Риме А. Г. Лизакевича. В них тот сообщал о своих беседах с папой по поводу намерения Павла I принять на себя звание Великого Магистра. Удивительно, но это свидетельство, опубликованное М. Морошкиным[116], больше никогда никем не приводилось.
«… Папа готов исполнить намерение Вашего Величества касательно Мальтийского Ордена (имеется в виду Магистерство. — В. 3.), но только хочет сначала узнать истинные намерения Ваши по этому предмету, и просит для переговоров по этому делу избрать лицо благоразумное, природного русского, а не чужестранца, а тем более не итальянца (здесь и далее курсив мой. — В. 3.), дабы негоциацией не возбудить внимание венского и мадридского дворов, кои не перестанут папу беспокоить своими представлениями; их министры уже бдительным оком примечают за всеми моими поступками; мне, — Лизакевич цитирует Папу, — весьма приятно иметь Его Имп<ераторское> Величество гроссмейстером Мальтийского Ордена, во 1-х, сей орден тем наивящще прославился бы, и во 2-х, отныне сделался бы убежищем гонимых, и я бы сам ретировался на Мальту, когда сей остров возвращен будет ордену, в случае гонения от французов, где бы я жил спокойно под сильною защитою всероссийского Императора, Мальтийского гроссмейстера. Будьте благонадежны, что я превеличайшее желание имею распорядить сие дело в угодность Его Имп. Величества. Мое желание далее еще простирается, а именно: соединить греческую веру с католическою; для столь важного предмета, который вечно прославит и сделает бессмертным имя великого Павла I-го, я готов сам ехать в Петербург, изустно трактовать с Государем, коего характер основан на истине, правосудии и верности»