[267]. Таким образом можно констатировать, что Павел Петрович серьезнейшим образом отнесся не только к идее существования в России структуры Ордена св. Иоанна — Великого Приорства Российского (католического), но и на практике решил применить орденскую систему, для начала в армии.
Уже став Великим Магистром Павел I, создает и внутри русской армии дополнительную иерархию, подобную той, которая была в Мальтийском ордене. Так, как мы помним, орден состоял из следующих категорий его членов: рыцари (кавалеры), капелланы (священники) и донаты (служащая братия). Подобная структура создается Павлом и в армии. Манифестом от 8 января 1799 г. «О принятии в службу кавалеров Ордена св. Иоанна Иерусалимского, не имеющих чинов, прапорщиками», специально отмечается, что «всякий дворянин, облаченный <…> знаками <…> ордена св. Иоанна Иерусалимского пользоваться будет достоинствами и преимуществами, сопряженными с офицерским рангом»[268]. Позже, именным указом от 10 октября 1800 г. нижние воинские чины вместо знаков ордена св. Анны, получали донатский знак ордена св. Иоанна Иерусалимского[269].
Создав нечто подобное орденско-государственной структуре, император распространяет на нее и положения орденского устава. Так, Павел запрещает употреблять донатов в «партикулярные работы», как «званию их не соответствующие»[270]. Как видим, понятия дворянской и воинской чести полностью сопоставляются с понятием «орденской чести». Все это имеет подтверждение в существовании у Павла весьма серьезных намерений относительно дальнейшего развития Мальтийского ордена. В 1838 г. старейший русский дипломат граф Ф. И. Брюннов составил для Николая I исторический обзор основных актов внешней политики России в период правления от Екатерины II до Александра I. В нем он писал, что на членство в ордене св. Иоанна Павел I смотрел, «как на послушничество (noviciat)». Император предполагал даже сделать орден своего рода «школой послушничества для дворян всей Европы», в котором необходимо было воспитывать «чувства верности и чести, необходимые ему для того, чтобы противиться победе идеи равенства, которая, казалось, уже поглощала все слои общества»[271].
Но вопрос прямого отождествления государства и Ордена отмечает не только Е. А. Погосян. Так, Е. А. Агафонова обратила внимание в своей статье, что уже через пять дней после подписания Конвенции от 15 января 1797 г. об учреждении Великого Российского Приорства император издает указ о составлении общего гербовника дворянских родов Российской империи. Несомненно, одна из основных причин его создания, как отмечает Е. А. Агафонова, «состояла в приобщении российского дворянства к рыцарской этике и ее атрибутам»[272]. Эта точка зрения исследователя подтверждается текстом самого указа, в котором, в частности, говорилось: «Во всех европейских государствах в древние времена звание дворянское и звание рыцарское имели одни и те же обязанности — честь и храбрость были главным основанием деяний дворянина и рыцаря… Каждый дворянин вменял себе за славу и честь быть рыцарем и получить знаки и украшения рыцарства»[273].
Итак, отождествление государства и ордена полностью прослеживается в общегосударственной символике. Это, например, объявление Мальтийского ордена «державным»[274], Указом от 20 декабря 1798 г. в императорский титул были добавлены слова: «и Великий Магистр Державного ордена св. Иоанна Иерусалимского»[275]. И, наконец, 10 августа 1799 г. последовал Указ о внесении мальтийского креста в государственный герб[276]. Этим указом российский герб представлял собой российского орла, на груди которого лежал белый мальтийский крест, на котором был помещен малый щит с изображением св. Георгия Победоносца, поражающего копьем змея.
Можно с полным правом констатировать, что вышеперечисленные действия российского императора свидетельствуют о новой системе ценностей, которые Павел I видел в получении им звания Великого Магистра, и в то же время этот факт должен был иметь в будущем для России особо важное значение.
Уже 13 октября 1800 г. Павел I повелел составить Манифест «О полном гербе Всероссийской Империи», текст которого, написанный директором Герольдии О. Козодавлевым, был вскоре представлен императору. Е. А. Агафонова, впервые опубликовавшая фрагмент текста по рукописи, хранящейся в РГИА, обращает внимание, что в представленном проекте причины создания полного российского герба объясняются гораздо подробнее, чем в самом Манифесте.
Вот что было написано в этом проекте:
«Царство Российское, облеченное в могущество и славу мудростию и твердостию Преобразователя своего, в Бозе почивающего Прадеда Нашего Петра, именем и делами великого, стяжало знаменитейший и между Державами первый титул Империи. Петр, сотворив победоносное воинство, истребив внутренних и победив внешних врагов своих, даровал России политическое в Европе бытие и возвысил ее, увенчанную победами, над прочими державами, показал Вселенной, что есть любезная сердцу его Россия и что Он.
Удивленная Петром, Европа признала великого великим, и титул Императора остался навсегда присвоенный скипетру Всероссийскому. Но Герб Российский императорский, двуглавый черный орел, хотя и присвоен был России еще в 15-м столетии родителями первого Царя Всероссийского Василия Ивановича, великим князем Иоанном Васильевичем, имевшим супругою своею внучку Восточной империи Императора Емануила II Палеолога, и хотя сей же Российский орел во всех концах Вселенной гремел силою и славою России, но оный Герб Государственный никогда не был полный и не содержал в себе Гербов тех Держав и Земель, которые Нашему престолу подвластны и которые в Титуле Нашем Императорском упоминаются.
Ныне Промыслом Всевышнего благославляющего подвиги и труды Наши на пользу Государства Нашего подъемлимые, соединили Мы с державою России, прославляющейся и ныне во всем мире скипетром нашим, знаменитейший и через многие столетия гремевшего славою Державный орден святого Иоанна Иерусалимского и тогда Титул великого Магистра сего Ордена присвоили Мы Титулу Всероссийского Императора, тогда соединили Мы и Крест Державного Ордена с Гербом нашим Императорским. По сему восхотев, чтобы Герб наш Государственный был во всем сообразный Титулу Нашему и содержал все Гербы и знаки тех Государств и Земель, о коих в Полном Титуле Нашем упоминается, повелеваем Мы составить оный в таком виде…»[277].
Как видим, включение знака Ордена св. Иоанна Иерусалимского в состав нового российского герба было серьезно обосновано. Нет сомнения, что О. Козодавлев, прежде чем составить проект Манифеста, имел консультацию с Павлом I, и вышеприведенные слова, вероятно, были выражены самим императором.
Но, мало того, Павел вносит в императорский костюм детали мальтийского, а особой гвардии — кавалергардам — дает не только малиновый супервест, который был и у мальтийских рыцарей, но и вместо звезды ордена св. Андрея Первозванного нашивается на груди мальтийский крест[278].
Этим сращиванием мальтийской иерархии с государственной «и соединяя элементы государственной и мальтийской символики как равноценные и равнозначные, — по мнению Е. А. Погосян, — Павел реализует функцию Мальтийского Ордена быть моделью и эталоном военно-монашеского государства, целью которого является борьба с "новыми неверными" и в рамках которого может быть реализована боговдохновенная власть Павла»[279].
Не меньший интерес представляет и введение Павлом I в русскую наградную орденскую систему ордена святого Иоанна Иерусалимского, который сделался высшим отличием не только за военные подвиги, но и за гражданские заслуги. Он действовал в России с 29 ноября 1798 г. по 20 января 1817 г.[280] На какое-то время орден св. Анны ушел в тень, а пожалование «командорства» считалось выше награждения орденом Андрея Первозванного.
Орден святого Иоанна Иерусалимского имел три степени:
I степень (большой командорский крест): золотой восьмиконечный мальтийский крест, покрытый белой эмалью, с рыцарскими атрибутами (арматурой) над короной. Носился на шейной черной муаровой ленте. К нему прилагалась золотая восьмиконечная звезда.
II степень (командорский крест): золотой восьмиконечный мальтийский крест, покрытый белой эмалью, меньшего размера, чем I степени, менее насыщенный рыцарскими атрибутами (арматурой) над короной. Носился на шейной черной муаровой орденской ленте. На грудь — золотая восьмиконечная звезда.
III степень (кавалерский крест): золотой восьмиконечный мальтийский крест, покрытый белой эмалью, меньшего размера, чем II степени, без арматуры над короной, который носился на груди. Золотая восьмиконечная звезда.
Орденская звезда ко всем трем степеням могла быть и матерчатая, а сами кресты изготавливались и из серебра, но покрывались позолотой.
К ордену святого Иоанна Иерусалимского относились: Мальтийский знак отличия двух степеней (для награждения дам) и донатский знак ордена, учрежденный для нижних воинских чинов 10 октября 1800 г. (за двадцатилетнюю беспорочную службу)[281]. Он делался как из золота, так и из меди, как с белой финифтью, так и без нее. В собрании Эрмитажа сохранился именно последний вариант[282]