[52] Ему же было поручено управлять делами Российского некатолического приората.
Александр сохранил за собой и звание великого маршала, назначив бальи И. Л. Голенищева-Кутузова своим заместителем на этом посту.[53] Историки, приписывающие Александру I роль главы Ордена, упускают из виду то, что все сделанные им перестановки и назначения основывались на его приорских, маршальских и императорских полномочиях, а не на «волевом» взятии всей власти в свои руки.
Другие авторы, напротив, усматривают первый признак высочайшего неблаговоления к Ордену в том, что Александр провозгласил себя «лишь» протектором и не стал домогаться магистерства. В этом же духе рассматривается утверждение Александром I императорского титула (18 апреля 1801 года) и государственного герба (26 апреля) без каких-либо госпитальерских элементов. Но ни один акт не устанавливал потомственного права российских, монархов на какое-либо (тем паче главенствующее) место в Ордене. Должность главы мальтийских рыцарей оставалась выборной. К тому же члены орденской администрации (даже русские и православные) понимали, что повторять благочестивый трюк со стихийными выборами магистра (как это было в 1798 году) немыслимо; что члены западных приоратов не подадут голоса за некатолика, по крайней мере за второго некатолика подряд; что форсировать «экуменизацию» Ордена нельзя и апеллировать к этому процессу рано; и наконец, что передача магистерства от немонаха к немонаху, превратив исключение в норму, подорвала бы устои Ордена.
Летом 1801 года в составе Священного совета не было ни одного обетного рыцаря и только один католик-мирянин (бальи герцог де Серракаприола). Это не помешало совету на заседании 20 июля 1801 года со всей определенностью заявить о том, что Орден является религиозной организацией в юрисдикции Ватикана.
Немаловажно и то, что Священный совет 1801–1803 годов унаследовал от Павла I почтение к изначальным орденским традициям, но отнюдь не готовность к конфессиональным экспериментам.[54] Поэтому, стремясь восстановить легитимный режим в Ордене, члены совета с легкостью решали канонические проблемы, выводя Российский некатолический приорат на периферию госпитальерских организаций. 5 ноября 1802 года, в частности, совет принял решение, исключавшее приорат из сферы действия общеорденских статутов. Отныне эта ветвь орденской корпорации стала существовать на основании учреждающего акта 1798 года и отдельного регламента, который должен был быть одобрен императором.[55] По сути дела, это было реализацией описанного выше плана нунция Литты, но с одним существенным изъятием: приорат не был выделен из орденской структуры, из «тела» Ордена; реформа его внутренней организации не освободила рыцарей-некатоликов от послушания общеорденской иерархии — от подведомственности великому магистру, Священному совету, их представителям и так далее. Так, некатолический приорат не имел права самостоятельно решать вопросы о назначении командоров (даже на родовые командорства) и принимать в свой состав новых кавалеров.
Тяжелая политическая ситуация не позволяла собрать воедино рассеянных по Европе рыцарей для проведения генеральной ассамблеи, уполномоченной совершать избрание нового великого магистра. Признавая это, Священный совет предложил в порядке исключения упрощенную процедуру: приораты по всей Европе называют кандидатов на пост великого магистра, а окончательный выбор предоставляется папе римскому. Подчеркивалось, что кандидаты должны быть католиками и принадлежать к числу обетных рыцарей.[56]
Замечательно, что позиция Священного совета плохо согласовывалась с воззрениями Александра I, настаивавшего на выборах в Санкт-Петербурге. Империя добивалась одного, Орден — другого.
Предложенный Священным советом способ выбора главы Ордена был принят приоратами[57] и папой. Без большого сопротивления с ним смирился и Александр I. В сентябре 1802 года Пий VII избрал на пост великого магистра бальи Бартоломео Русполи. Получив известие об этом, Священный совет в Санкт-Петербурге заявил о сложении своих полномочий перед новым предстоятелем.[58] Однако Русполи, полагая ситуацию в Ордене слишком тяжелой и невыгодной, отказался от магистерства.[59] Повторный выбор Пия VII, обнародованный в бреве от 9 февраля 1803 года, принес сан великого магистра кандидату, предложенному российскими иоаннитами — бальи Джованни Баттиста Томмази. Избранник принадлежал к числу мальтийских ветеранов. Непосредственного участия в «российско-орденских» событиях он непринимал.
Священный совет полностью признал это избрание и 13 апреля, перед своим окончательным роспуском, постановил отправить Томмази (пребывавшему на Сицилии) магистерские регалии и общеорденские архивы, что и было совершено с ведома и позволения императора — великого приора. Несколько позднее, 27 июня 1803 года, Томмази все-таки собрал генеральную ассамблею Ордена в Мессине, подтвердил свой статус и принес традиционную присягу.
Тем временем наполеоновская экспансия и вызванные ею потрясения привели к тому, что «слишком архаичный» Орден подвергся травле и разграблению практически во всей Европе. Еще в 1802 году Карл IV Испанский упразднил все четыре госпитальерских приората в своей стране, конфисковал их имущества и «взамен» основал светский орден св. Иоанна Крестителя в Испании. Великим магистром нового ордена стал сам король. В 1806–1808 годах были уничтожены семь Великих приоратов в Италии и Германии — Венецианский, Ломбардский, Германский, Римский, Барлеттский, Капуанский и Баварский (который вместе с российскими составлял англо-баварско-российский язык Ордена). В 1810–1812 годах король прусский последовал примеру испанского коллеги. Затем Державный орден лишился Великих приоратов Мессины (1825 год) и Крату в Португалии (1834 год). Остается напомнить, что еще в 1792 году шесть Великих приоратов на территории Франции были сметены революцией. Один лишь Великий приорат Богемии оставался незатронут этой катастрофой.
Борьба вокруг престола великого магистра, начавшаяся после смерти Томмази в 1805 году, привела к расколам. Полномочия главы Ордена перешли к его заместителю (поручику) — неаполитанцу бальи И. М. Гевара-Суардо. Бальи успешно занимал пост поручика великого магистра с августа 1803 года. Капитул Ордена подтвердил временные права место-блюстителя и одновременно назначил выборы нового великого магистра. Собранная в Катанье Генеральная ассамблея избрала на этот пост бальи Дж. Караччоло ди Сант-Эрамо. Однако (как и в случае с Павлом I) папский престол по ряду причин не утвердил Караччоло в магистерском сане. На это раз Орден (включая приораты России) повиновался, и, несмотря на протесты и интриги оскорбленного Караччоло, на долгое время госпитальеры остались под властью поручика-местоблюстителя, Любопытно, что позиция российских рыцарей опять оказалась отличной от позиции российского правительства, которое в 1806–1807 годах было склонно признать избрание Караччоло состоявшимся.
Инцидент с Караччоло вызвал и вызывает немало споров. Дело в том, что среди привилегий, дарованных папами иоаннитам, было и дозволение «свободно избирать своего главу», установленное Пасхалием II в 1113 году при признании госпитальерского союза Орденом (булла «Pie Postulatio», обычно упоминаемая как документ об основании Ордена). Дозволение, о котором идет речь, предоставляло кавалерам возможность не зависеть от светских или духовных властей в проведении процедуры выборов. Недаром, предлагая нестандартную «элекцию» в 1802 году, Священный совет подчеркивал: участие папы имеет исключительный характер и не означает упразднение орденских вольностей.[60] Однако результаты свободно проведенных выборов представлялись на утверждение папе. Обычно это делалось post factum и чисто формально. И все же в принципе право папы не согласиться оставалось в силе.[61]Рыцари, избранные на магистерство, по традиции сообщали в Рим о своем избрании, еще не именуя себя великими магистрами. Это правило было в свое время соблюдено и императором Павлом.
Так или иначе, Орден остался верен канонической дисциплине. У Караччоло некоторое время находились влиятельные сторонники (в частности, при неаполитанском и российском дворах), а отсутствие «настоящего» великого магистра ослабило Орден — по крайней мере, морально. Разнообразные оппозиционные группировки, нарушая устав, стали отделяться от Ордена. В этой ситуации неудивительно и предательство Александра I — императора, великого приора межконфессиональной российской ветви госпитальеров, протектора Ордена.[62] Одним из первых проявлений недоброжелательства стала отмена привилегий нижних чинов российской армии, имеющих донатские знаки Ордена, произошедшая еще в феврале 1802 года.[63] В 1810 году Александр конфисковал казну обоих российских Великих приоратов. В 1811 году Государственный совет подтвердил это решение.[64] Командорства (включая родовые) были уничтожены, орденские здания отобраны. Незадолго до этого император обещал великому приору католического российского приората Ордена, герцогу де Серракаприола, что все останется «в прежнем состоянии», Время показало, что означало это обещание: российские кавалеры могли донашивать свои кресты. Прием новых членов, делопроизводство, организационная работа — все было остановлено. Наконец, 20 января 1817 года Александр I утвердил резолюцию Совета министров, согласно которой российская ветвь Ордена объявлялась несуществующей.