Я поморщился.
— Вы там у себя не разбирались, чья это шутка была? — спросил я Шили.
Она помолчала, а потом:
— Искали и ищем. Сама не пойму, кому это понадобилось, но, изучив результат показа, и нашу выросшую популярность, и то, что количество зарегистрированных желающих связать свою судьбу друг с другом пар, то…
— Ваши… — усмехнулся я.
— Да, чего там мудрить. Красиво сняли. Красиво для зрителей слили, да и актёры в кино получились, ну очень симпатичными и выглядят влюблёнными. Люди уже не думают о смерти, они жить хотят, просматривая это видео, пускай и с нашим в нём участием, в роли главных героев. Так что это и не провокация вовсе, а всего лишь такой ход командования, чтобы поднять тонус своим воинам.
— Уж больно циничные у вас способы, — проворчал я.
Сердиться в присутствии красавицы как-то не выходило, хотя, наверное, стоило бы.
— Что есть, то есть — усмехнулась девушка, — но сам видишь, сколь они эффективные. Но да, наши чувства никто и не подумал поберечь. Все наши отношения стали достоянием общественности. Чем и вызвали столь сильное желание, у потерявших надежду людей, к тяге к жизни. Думаю, ради этого можно и пренебречь собой и своими обидами.
В общем, подняли настроение и тягу к жизни, и мне в том числе, среди многих. Правда, мной кое-кто занимался лично, отчего я был просто счастлив.
Но, как оказалось, эта встреча для нас стала последней…
Мне просто уже не хватало времени. Что сказать, себе я сам уже не принадлежал. Замы, не спорю, работали отлично. Всё-таки перестановки провести пришлось. Все, кто пришёл со мной на крыло из той же базы, теперь занимались по своему профилю уже в масштабе корпуса. Я же переключился теперь на подготовку пилотов. Мне с ними в бой идти. Поэтому, тренировки и ещё раз тренировки. Отрабатывали в строю все манёвры, доводя все движения до автоматизма. А когда у тебя несколько групп истребителей, общей численностью больше двух с половиной тысяч единиц, можете себе представить скаким трудным делом это оказалось. Командующий, вроде, как и не торопил… явно, но вот вечные вопросы: ну когда? Ну, скоро вы там натренируетесь?
Я уже на подобные вопросы еле сдерживался. Раздражение у меня прорывалось, даже при частых разговорах с командующим. Всем не терпелось узнать, ну когда же я приму решение о начале операции? Давление на меня и на моих офицеров наращивалось с каждым днём. Я становился раздражительным и нервным, и если бы не Жорик, то, наверное, кого-нибудь уже бы прибил. Но пока обошлось без смертоубийства. Я так замордовал экипажи приданных кораблей, что все уже с ужасом ожидали моего прибытия, когда я собирался проверить выучку экипажа того или другого корабля.
— … Люди измотаны. Как и ты, они находятся уже на пределе своих сил. А особенно в эмоциональном плане. — Докладывал Жорик в одну из минут отдыха, которые в последнее время, удавалось вырвать у работы совсем не часто.
Я задумался. Сам устал до предела и людей замордовал. Я сам себе боюсь признаться, что уже пора! Откладывать боевую операцию и дальше опасно. Можно перегореть.
И я, со вздохом, проговорил:
— Давай приказ: три дня на отдых и последние проверки пред боем. Обучение заканчиваем, к тому же, последние манёвры весьма ровно прошли. Были, конечно, ошибки, но чувствую, что улучшить слётанность пилотов за столь короткое время нам не получится. А потому, нет смыла откладывать неизбежное. Три дня на отдых и три на подготовку операции. На шестой день планируем нанесение удара. Всё, в плане отработанной тактики, у нас готово. Учебные бои проведены. Всё! На отдых!
— Шили вызвать? — спросил Жорик.
— Так она же, как слышал, с кораблём у командующего, он его отозвал? — Удивился я.
— Ну, на твою просьбу, я уверен, отреагируют, — хитро произнёс Искин.
Я тяжко вздохнул.
— Не надо, — произнёс я. — не хочу сердце теребить, пускай всё произойдёт, как получится. Выживу — встретимся. Нет — так чего уж там.
— Может, всё-таки откажешься от личного участия в бою?
Я покачал головой.
— Уже не выйдет. Мой истребитель оборудован и связью и системой управлением боем. Я, как флагман, пускай и маленький. И сам помнишь, мы много в качестве управления на мой истребитель завели. Ребята путаться начнут, стоит меня вывести из строя, но по-другому, это все-таки плохо обученное стадо, с наименьшими потерями из боя не вывести. Ввязаться смогут без проблем, а вот выйти — вряд ли. А потому, давай команду на отдых, и на подготовку к бою. Объявляй последний период, перед операцией. И доложи командующему, что я принял решение на бой…
Глава 4
Все планы живут до начала действа, в нашем случае, боевой операции. Хотя, если честно, всё идёт не так уж и плохо, во всяком случае, на неискушенный взгляд невоенного меня.
Как и планировали, состав кораблей прорыва стартовал в район звёздных врат с места без какого-либо предварительного разгона или ненужных манёвров. Стояли в стазис-поле около базы флота и раз, и уже в движении. Всего пять кораблей, но зато каких! Разгон, корабли держат общий строй и главное, составили один общий щит на всех. Теперь большую часть пути до планируемого места боя, будут недосягаемы для вооружения архов. Да и сами корабли и вовсе не проявляют боевой активности, если конечно, не считать таковой, сам факт начала движения. Прорыв начался, но кто же его делает без артиллерийской подготовки для подавления средств уничтожения противника, кораблями поддержки?
Но, ничего. Может, мы просто прогуляться решили. Наверное, так вначале и посчитали в командовании штабов архов. Наш манёвр у них, вначале, видимого беспокойства не вызвал. Посчитали, ну не самоубийцы же мы, пятью кораблями без прикрытия идти на таран! Всё-таки, противостояли нам, в районе планируемых боевых действий, почти сорок кораблей, включая два улья и шесть линкоров. Остальные корабли — мелочь. К тому же, в системе, ещё кроме этой группировки, насчитывалось два подобных крыла, вот только находились они на значительном удалении от места проведения операции.
Удивительно другое — почему среди архов первыми забеспокоились вовсе не те, к кому мы направлялись в гости. Нет. Вначале были зафиксированы какие-то движения в ближайшем от планеты соединении арахнидов. И вот от них то, в нашу сторону, точно наперерез вышли ударные корабли, причём их общее количество меня, если честно, озадачило. Двенадцать, причём все весьма серьёзных габаритов, короче громадные. Линкоры не линкоры, но что-то рядом. Как обозначил цели наш главный искин дредноута — малый ракетный линкор. Главной особенностью которого были не вооружение, а как раз способность развивать гигантскую скорость.
— Командор, фиксируем отправленные нам на перехват корабли. Если не уложимся во время, отведённое для операции, то можем попасть под их удар, во всяком случае, если придётся отступать. Если они будут, конечно, на износ разгонять двигатели и не случится у них поломок. На таком расстоянии они пока не представляют никакой опасности, а вот часа через четыре…
— Понял. Как там наша основная цель себя чувствует? — спросил я начальника штаба операции и, по совместительству, главного диспетчера — второго человека после меня во всём корпусе.
— На удивление ведут себя совершено спокойно. В нашу атаку не верят. Орудиями мы им при всём желании на таком расстоянии никакого ущерба нанести не в состоянии при том проценте поддержки щитов. Они даже не рассматривают возможность, видно, что как раз то их щиты, и будут дырявить не снаряды наших линкоров, а простые истребители. Понимаю ваши слова, когда вы сетовали на отсутствие штурмовиков. Согласен с вами, что при данной боевой задаче, пара ударных соединений настоящей штурмовой авиации, нам бы точно не помешали. Докладываю, вторая часть «Мерлезонского балета» начала свой разгон. Время начала прыжка один час сорок минут. Пока всё по плану.
Чтобы никто не догадался, я назвал эту фазу операции любимой присказкой Кура. Он, правда, так и не смог объяснить, что такое балет и почему он Мерлезонский, но вот сами слова мне очень понравились.
Понятно. Наши крейсера прикрытия и носители с главной нашей ударной силой истребителей, на которые и возложены задачи по нанесению основного удара, начали движение к цели. А вот когда они скроются с экранов радаров архов, вот тогда по-настоящему и загудит у них. Понятно станет, что это прорыв, а не его смешная имитация, как она сейчас выглядит. К моменту начала прыжка, наша группа уже начнёт сброс истребителей, главная задача которых, подавить ПКО противника, ну и при выходе тоже постараться нанести на посошок удары, вот только не факт, что получится. Ноги бы самим унести, и под удар своих же не подставиться.
Я сам с основной группой. У меня в истребителе поставлена новая, совершенная галопанель, позволяющая в реальном времени просматривать всё то, что происходит в системе. Все доклады теперь из нашего штаба, располагающегося на дредноуте, дублируются и на мой искин.
По нашим расчетам, которые делали в преддверии операции, на сам бой отводилось времени всего час и три часа, чтобы добраться кораблям к месту высадки истребителей, а вот после этого корабли вставали в плотный строй и держали щиты. При необходимости, по моей ЛИЧНОЙ команде, могли поддержать нас огнём своих орудий. Но на само нападение — всего час, а если быть точнее, сорок семь минут тридцать шесть секунд, и после этого в бой вступать должна вторая волна истребителей, которая не обращая внимания на ПКО и истребители противника, должны были в составе строя приблизиться на ударную позицию сделать манёвр разворота и нанести удар. Просто и гениально. Никакого вскрытия ПКО. Ничего. Мы первыми инсценируем самоубийственную атаку, всё-таки на двух ульях может находиться до шестнадцати тысяч истребителей. Что им какая-то группка мальков. Мошкара, на которую внимания можно не обращать. На это, если честно-то, и расчёт. Кто мы для них, ведь по определению большим кораблям не можем нанести глобального ущерба. Хотя…