А ведь именно после той отчаянной схватки и увела она уставшего и вымотанного бойца к себе в апартаменты, и с того момента так от себя и не отпускала, невзирая на разочарованные выражения лиц личных наложниц Дэна.
«Не отдам! Он мой! Тем более, брат его именно мне завещал! – с болью в сердце подумала ещё недавно счастливая женщина, а теперь она вновь становится прежде всего расчётливой главой клана – А с ним, и правда, очень надёжно и безопасно, а ещё и удивительно приятно общаться, – улыбка всё-таки расплылась на её опечаленном личике – и не только о погоде.
…Да!!! Погода вчера была не очень. – думал в это время Норис, разлёгшись на огромном сексодроме, как называл Дэн вот такие кровати, предназначенные для любовных утех. – Всё-таки затащили его в кровать, но, как и предполагал Дэн, тут явно легче охранять тело, особенно, когда оно такое роскошное!!!»
А ведь всё и началось именно с того первого памятного посещения аристократического приёма.
И этот граф…
Норис усмехнулся…
Теперь, бедняга, и вовсе прописался в клане. Даже прошение официальное подал Памеле о принятии в клан и род.
Но почему-то эта светская львица, с принятием в клан полезного, обладающего разными достоинствами аристократа, не спешит.
«А красиво тогда разошлись мы с ним, при первой нашей встрече. Умный парняга, весёлый и сильный. И Билю у меня он отобрал,» – печально вздохнул Норис.
Девочка Биля, и правда была хороша, и даже очень, но теперь уже к нему ей не подступиться. Памела не дремлет, а ведь как всё отлично начиналось!
Разлуку с Динкой Шаман переживал очень болезненно, понимая, что, наверное, больше у них теперь таких замечательных отношений не будет. Но она его, за время перелёта в столицу, многому успела научить, впрочем, как и он её.
И общаться с паучками. И даже, как лучше всего доводить женщину до экстаза просто пальцами, не снимая с неё одежды. Целая наука, оказывается.
Пригодилось, между прочим, но чуть попозже.
Первый приём на него никакого сверхъестественного впечатления не произвёл. Постные лица приглашённых, скучные разговоры, слащавые улыбочки, взгляды оценивающие, словно бойцы встретились перед поединком, а не знакомые на званном ужине. Скукота.
И никто даже попытки не сделал пристать к Памеле, хотя вились тут около неё воздыхатели, но все они какие-то манерные, что ли.
Но вот под конец вечера, когда уже многие собирались покинуть этот праздник жизни, и прилетел им на встречу настоящий ястреб.
Но, умный ястреб. Сразу с расспросами к госпоже полез, и Норис почувствовал, как расстроилась сестра господина, а ведь буквально пару минут назад у неё было абсолютно умиротворённое состояние души. И тут такая подстава, что пришла на своих ногах к самому концу приёма!
… Но не факт, что так же на своих ногах сможет и уйти отсюда!
Однако, реальность оказалась ещё более непредсказуемая.
Норис всем нутром почувствовал со стороны графа, направленный в его сторону щуп поиска сильного менталиста.
Псион… и дипломированный! Значит, упускать его в живым после поединка никак нельзя.
Вот только шанса на поединок граф ему не дал, а атаковал сразу.
Своим обаянием и изысканным поклоном придворного. Пришлось соответствовать, отвечать не менее учтивым поклоном, задержавшись в движении, всего на долю секунды. Это, увы, между джентльменами, как кодекс поведения у рыцарей древности.
А потом граф буквально приклеился к паре, и как бы Памела ни хотела закончить этот вечер, но на настойчивые просьбы завсегдатая светских тусовок продолжить банкет, отказом ответить не смогла. Всё-таки уволок граф их маленькую компанию в шикарный ресторан, откуда удалось выбраться только под самое утро, причём Норис замечал, как менялось настроение его новой госпожи.
В начале испуг и недоверие. Ну, а потом…
Под валом шуток и острот графа сердце её теплело и под конец их гулянки, она уже задорно смеялась над анекдотами неугомонного графа и не раз вовлекая в веселье и самого Нориса.
Уже в поместье, уставшая Памела, мельком стрельнув глазами на спокойного Шамана, произнесла:
– Не знаю, что нашло на Германа. Граф Тик никогда со мной столь любезен не был, да и не знала я его с этой стороны, весёлого гуляки и просто приятного собеседника. И думаю, что всё эти перемены и метаморфозы в его отношении ко мне, связаны с тобой. Спасибо Норис, но не расслабляйся, повлиять так на ушастых у нас вряд ли получится, а потому, отдыхай и набирайся сил, они нам всем вскоре все без остатка понадобятся.
И приблизившись, встав на носочки, лёгонько дотронулась до его щетины на щеке, своими губами.
– Спасибо! – тихий шёпот…
И мелькнув разрезами на фривольном платьишке, упорхнула в свои апартаменты.
Именно в тот момент, что-то сковырнулось в чёрствой душе Шамана.
Ухмыльнувшись и покачав головой, удивляясь посетившим его мыслям и желаниям насчёт своего объекта охраны, глубоко вздохнув, Норис ушёл спасть, так и не допустив к себе в комнату рвавшуюся и желающую встречи девушку Билю.
Не до неё. Устал, да и в себе самом разобраться надо, и в своих желаниях.
Следующие дни вышли почти как под копирку.
Среди дня, когда Памела занималась делами, её охрану обеспечивала служба безопасности клана, а по вечерам, когда девушка делала выезды по приглашениям аристократов, её уже сопровождал Норис, причём всякий раз, при таких выездах, ему кампанию составляли и его новые знакомые. Вначале в его свите засветились два полуученика-полупартнёра по учебным поединкам, а затем как-то незаметно к ним присоединился и граф Тик. Вначале, его молодые соратники насторожено и даже враждебно относились к неприятному им соседству с графом, но постепенно лёд недоверия таял, а уж когда на одном из приёмов, граф выступил на поединке ответчиком за нанесённое оскорбление Памеле, и вовсе стал своим, и очень желанным гостем в их компании.
Памела теперь тоже больше смеялась и веселилась на таких мероприятиях, и стало видно, что она уже не так боится возможной встречи с ушастыми, которые на удивление пока не попадались им на подобных вечерах. Но время неумолимо приближалось к дате назначенного приёма у Императора, а вот там…
– Мне никак от этого приглашения не отвертеться. – за день до приёма, утром на завтраке, сидя за обеденным столом, Памела делилась своими страхами со своим телохранителем. – Знаю, что уже ставки по Империи и в столице, в частности, принимают на предстоящий поединок. Тебя в деле никто не видел ещё. На удивление, Герман прикрывает нас своей фигурой и из шушеры местной меня уже никто не рискует цеплять. Но на приёме у Императора будет весь цвет и сливки общества Империи, и там так просто от намёков и пошлых шуточек в адрес незамужней главы клана, никак не отвертеться. Да, Герман обещал быть на приёме и сопровождать нас с тобой, но боюсь, для нашей, и моей в частности, безопасности, этого будет мало. Что скажешь? – печально подняла она взгляд с тарелки, куда его упёрла во время монолога, и с надеждой посмотрела на Нориса.
Шаман с усмешкой взирал на девушку, понимая её страхи и удивляясь…, а ведь и было чему удивляться!
А ведь она не за себя боится, а именно за меня, – неожиданно осознал он о чём сам думает в этот момент.
Вот же, дела!
Он молча поднялся со стула, обошёл стол и встал за спинкой стула на котором сидела госпожа.
Приобнял её за плечи и наклонившись к самому ушку, тихо прошептал.
– Не волнуйся. Веди себя естественно на приёме, и ни на какие подколки не обращай внимания. Если дёрнется кто поскромнее, прикроет Герман, или кто из наших ребят. Они со мной будут, их с Германом уже и так прозвали «Неразлучной троицей». Вечно вместе шурудят по столице. А если уж появятся аграфы, – неожиданно вставил он непопулярное название ушастых в Содружестве, – тут уж я сам в разборки встряну. С твоей стороны, показать всем в своим видом спокойствие, а на лице даже скуку. Нельзя указывать своим поведением, что ты чего опасаешься. Ты должна быть и выглядеть максимально спокойной. А остальное, это уже мои дела. К аграфам у меня свои счёты. Если удастся их совместить я буду счастлив, и очень постараюсь, чтобы не подставить под удар ни тебя, ни Дэна. Я ему это тоже обещал. Но поединок насмерть, это такая штука, где никогда, ни в чём полностью уверенным быть нельзя. Может, что хочешь случиться. А потому, спокойствие и только спокойствие, чтобы ни произошло. Но уверяю тебя, я не проиграю, вот только каким образом мне удастся выиграть предстоящий поединок, не скажет никто и даже я. Мы не знаем с чем можем там столкнуться. Ушастые, скрытые твари, и у них в рукаве, точно тебе говорю, на всякий случай, не один туз припрятан. А пока, кушай и давай езжай по своим делам. А мы с ребятами немного на мечах постучим. Тик обещался тоже подойти…
Дэн пару раз выходил на связь. Всё интересовался как у них дела. Напоминал про необходимость изучения баз. Но, что делать, если даже ночью, почти всё время занято. С вечеринок глубокой ночью возвращаемся, а иногда и вовсе утром.
Биля демонстративно обиделась и ответила благосклонностью на ухаживания Германа. Но Норис на эти проделки, после общения с Динкой, и вовсе смотрел сквозь пальцы, отвечая полнейшим игнором, чем ещё больше распалял недовольство красавицы.
И вот настал день праздника. В воздухе витал запах предстоящей беды!
Настроение, что у Памелы, что у её сопровождающих, было сильно подавленное, тем более, первого из аристократов, кого увидела Памела на стоянке у подземного ангара Императорского дворца, были именно представители аграфов. Даже сын олигарха и сам герцог замерли на месте, словно в невидимую стену упёрлись и только внешне невозмутимый Норис, спокойно и с достоинством отвесив приветственный поклон древней знати, принялся помогать выбираться из представительского глейдера Памеле и сопровождавшим её дамам.
Опасения не оправдались. Вначале приёма всё было чинно и спокойно. Улыбки, разговоры. Чета правителей Империи в сопровождении свиты обходила по огромному, вычурно украшенному залу, приглашённых. Некоторых они даже удостаивали разговором, или просто репликами, в качестве приветствий. Памела была вознаграждена просто кивками. Мол, увидели, заметили рады, что присутствуете. Даже Памела, благодаря чудовищным усилиям графа Тика, постепенно выходила из приступа чёрной, глубокой меланхолии. Уже даже улыбалась, а иногда и смеялась. Да и что говорить, наш маленький табор пользовался популярностью у молодых людей из разные известных фамилий, но все вели себя на редкость учтиво и даже немного возвышено. Кто-то даже пытался читать красавице стихи своего собственного сочинения, и причём, весьма недурно сложенные. И естественно вся поэзия про любовь и про благородство.