Сквозь алую пелену я увидел, как Василиса в ужасе отшатнулась. Её губы дрожали, а лицо побелело. Захар, избравший этот момент для появления, застыл на месте, словно громом поражённый. Они явно не знали, чем помочь и ожидали скорой развязки.
У любого обычного, не очень опытного мага в ранге Ученика или даже Подмастерья в этой ситуации было лишь два выхода. Отразить поток, стараясь рассеять энергию и при этом потерять её всю без остатка.
Или рискнуть и принудительно пережать каналы, надеясь, что они выдержат. Но шанс выиграть в такой лотерее был невелик, а платой за поражение стало бы тяжелое магическое истощение или даже повреждение каналов, которое потребует долгого восстановления.
Хорошо, что я был не обычным магом.
Моё сознание, закалённое сотнями магических поединков, уже нащупало выход. Вместо того чтобы тщетно пытаться силой удержать обезумевшую энергию, я начал перенаправлять её, на ходу видоизменяя созданные перед ритуалом временные накопители — те самые воронки.
Это была моя наработка — двойная спираль, которую я практиковал ещё по дороге в Угрюмиху. Смысл её был в том, что первая спираль ведёт поток энергии внутрь тела, тогда как вторая создаёт «противоток», который стабилизирует основное течение, гасит избыточные колебания и формирует промежуточное пространство для рассеивания хаотичных всплесков.
Это как направить бурный горный поток через систему запруд: вода не исчезает, но её напор становится управляемым, не сносящим берега.
Резкая боль постепенно затихала, сменяясь глубинным жаром, который растекался по венам раскалённым металлом. Давление чужеродной энергии больше не грозило разорвать мои каналы в клочья, а превратилось в мощный, но контролируемый поток.
Стиснув зубы, я продолжал удерживать бурные всплески силы, изучая собственное тело. Моё решение принесло неожиданно приятные плоды: вливаемая в меня энергия распределялась более равномерно, а значит в дальнейшем и усвоится лучше. Вдобавок, тело лучше адаптируется к новой силе.
Краем глаза я заметил Захара. Он сделал неуверенный шаг вперёд. Его рука застыла в воздухе, словно он хотел дотянуться до меня, но не решался. Василиса осталась стоять на месте, только в её глазах отражалась странная смесь страха и любопытства.
Наконец, всё закончилось. Поток иссяк, и я позволил себе расслабиться. Несколько глубоких вдохов помогли успокоить колотящееся сердце. Магическое зрение показывало, что преобразованные каналы работают как надо, равномерно распределяя энергию.
Пришла пора посмотреть, чего же я достиг.
Будучи пока что только Пробуждённым мой естественный запас равнялся примерно трём каплям. Из них две уходило на поддержание металлического оружия, созданного моим Талантом, и чуть больше одной требовало каменное оружие. Деревянное оружие расходовало лишь смешные полкапли. Вот почему я не мог поддерживать одновременно и алебарду, и молот-клевец.
В двух добытых кристаллах Эссенции содержалось суммарно восемнадцать капель: пять в одном, тринадцать в другом.
В шесть раз больше, чем у меня было изначально. Казалось бы, прекрасная возможность стать значительно сильнее.
Однако любому магу важно понимать, что всю энергию из кристаллов впитать невозможно, так или иначе часть её улетучится. Полностью это побороть не получилось даже у моего брата, лишь снизить количество упущенной энергии.
Без ритуала и подготовки из-за естественных ограничений на единовременное поглощение Эссенции я бы смог впитать около десяти капель.
Правильно проведённый ритуал позволил бы пробить этот лимит и достичь четырнадцати. Но вмешательство ворона, как ни странно, сыграло мне на руку — пришлось импровизировать, зато я получил семнадцать капель.
И всего лишь одна капля, ушедшая в никуда.
Поразительный результат!
Итого двадцать капель в резерве. Число ровное, но увы ничтожное по сравнению с прежними способностями.
С одной стороны, рывок вышел значительным, а с другой, это всё ещё настолько маленький резерв, что одно заклинание, не связанное с моим Талантом, опустошит его целиком.
По большому счету у меня начало складываться впечатление, что пернатый прохвост разрушил круг, возможно, в самое подходящее время для выброса энергии.
Чуть раньше она бы рассеялась в пространстве. Позднее поток мог бы погубить меня вовсе.
Случайность? Или птицы у нас стали разбираться в магии похлеще Магистров? И если так, то откуда он, такой умный взялся на мою голову?
Столько вопросов, а задать их некому. Разве что в небо выкрикнуть, но смотреться это будет довольно глупо. Так что дождусь новой встречи с этим пернатым.
Что она состоится, я уже не сомневался.
А пока есть более насущные дела.
Моё тело налилось свинцовой тяжестью, но разум оставался кристально ясным. Усилием открыв глаза, я увидел застывшую словно изваяние Василису. Страх на её лице постепенно сменялся плохо скрываемым восхищением, будто она стала свидетелем невероятного чуда. Захар так и замер на полушаге, не решаясь подойти ближе.
— Барин, вы целы? — от волнения голос старика дрожал и срывался. — Что это была за напасть?
— Не бери в голову, — бросил я, морщась от хрипотцы в собственном голосе. — Небольшое препятствие. Ничего, с чем бы я не справился.
— Как у вас это получилось? — Ольховская наконец отмерла и шагнула ближе, в её тоне звучал неприкрытый интерес. — Первый раз слышу, чтобы при поглощении Эссенции чертили какие-либо круги, но даже так ясно, что его прорыв, должен был повлечь для вас серьёзные последствия. Однажды, когда моя сокурсница не совладала с Эссенцией, ей так повредило каналы, что она потом ещё месяц не могла нормально колдовать.
— Вы правы, — усмешка далась мне с трудом, — обычно утеря контроля грозит большими проблемами, но не в этот раз. Скажем так, я обратил помеху себе на пользу.
Смерив девушку пристальным взглядом, подметил странную смесь чувств, проступившую на её лице. Восторг мешался с завистью и жадным любопытством. Она явно ожидала более подробного объяснения, но я не собирался раскрывать все карты, а потому добавил, тщательно подбирая слова:
— Опыт и смекалка.
Во взгляде Василисы мелькнуло подозрение, будто моя скупая фраза подтвердила какую-то её догадку. Это мне не понравилось.
Надо присматривать за ней внимательнее. Слишком она много знает для обычной аристократки в бегах, а именно такой образ стал рисоваться уже у меня в голове.
Повисла неловкая пауза. Василиса явно хотела продолжить расспросы, но я не собирался удовлетворять её любопытство. Она переминалась с ноги на ногу, поглядывая то на меня, то на место, где только что был ворон. Наконец, не выдержав молчания, она резко тряхнула головой:
— Да этот пернатый негодяй совсем обнаглел! Говорю вам, все беды от него! Пакостит, словно специально. Поймать бы его да в кастрюлю!
Нет, посланец Всеотца не стал бы мне вредить просто так. В этом наверняка имелся какой-то высший смысл, а потому следовало перевести мысли собеседницы на иную тему.
— А что, это улучшит качество вашей стряпни? — с интересом уточнил я.
— Знаете что⁈ Сами себе готовить будете! — надулась девушка. — Я между прочим в поварихи не нанималась!
— Ишь какая! — крякнул Захар. — Под кустом валялась — не гордая была, а теперь нос воротит.
Геомантка было возмутилась, но сдержавшись, промолчала.
Я с усилием поднялся на ноги. Всё тело ныло, словно после тяжёлой битвы, а в висках пульсировала тупая боль. Но это была приятная усталость — признак того, что ритуал, несмотря на непредвиденные сложности, прошёл успешно.
— Захар, будь добр, принеси мне тёплого молока с мёдом, — распорядился я, стараясь не морщиться от головной боли.
Слуга бросился исполнять поручение с радостным усердием. Было видно, что он искренне переживает за моё самочувствие.
Ольховская же, едва не хлестнув меня по лицу волосами, направилась на второй этаж.
Что её больше задело, недоверие к кулинарным способностям, или то что любопытство так и не удовлетворили, остаётся только гадать.
Думаю, в следующий раз стоит спасать кого-нибудь менее вспыльчивого.
Василиса устало опустилась на скамью в своей комнате, массируя виски. День выдался насыщенным и полным невероятных открытий, а ведь ещё даже не наступило обеденное время.
Её мысли невольно вернулись к моменту знакомства со странным боярином.
Первая встреча в лесу, когда он спас её от Бездушных, уже тогда удивила. Вместо чванливого столичного хлыща перед ней предстал спокойный, уверенный в себе мужчина с цепким взглядом, совсем не похожий на испуганного ссыльного.
Да, внешне он не производил впечатления богатыря. Довольно молодой, лет девятнадцати-двадцати, высокий и худощавый, золотисто русые волосы и такая же щетина, правильные черты лица. Глаза необычного светло-зелёного оттенка, будто припорошённые инеем. В его облике не чувствовалось ни капли аристократической изнеженности или высокомерия, но при этом каждый жест, каждое движение выдавали породу и внутреннюю силу.
Уж аристократов она за свою жизнь видела немало. И этот юный парень повадками скорее походил на бывалого военного.
В чём-то он даже напоминал ей отца. Такой же уверенный голос и абсолютное самообладание — особенности человека, привыкшего распоряжаться чужими жизнями. Вот только она никогда не слышала, чтобы род Платоновых имел хоть сколько-то выдающегося наследника.
А на деревенском сходе он и вовсе поразил девушку до глубины души. Рассерженная толпа местных поначалу испугала девушку.
Но Прохор не просто говорил — он повелевал, одним своим видом и голосом подчиняя людей. И когда он небрежным жестом соткал магией алебарду, а через миг с лёгкостью разрубил кузнечный молот, она поняла, что с этим человеком всё не так просто.
В тот миг Прохор заслужил если не любовь, то уважение многих селян. А ведь на Пограничье понимают только силу. Девушка это знала.
Прохор дал местным понять, что с ним шутки плохи. И Василиса, сама не зная почему, почувствовала гордость за нового воеводу.