Я вышел из ресторана и свернул в переулок, где меня ждал Гаврила с машиной. Мы наблюдали, как отъезжает роскошный представительский автомобиль нашего заграничного партнёра.
Гаврила внимательно смотрел по сторонам, проверяя, нет ли хвоста. Наконец он кивнул:
— Чисто, воевода. Никто не следит.
— Отлично, — я откинулся на сиденье. — Езжай в оговорённое место.
Через четверть часа мы добрались до закрытой парковки, и к нам подсел Джованни — уже без переводчицы и охраны.
— Ну как? — спросил итальянец, стягивая галстук. — Убедительно получилось?
— Более чем, — я усмехнулся. — Готов поспорить, что Яковлевы сейчас обрывают все телефоны, пытаясь выяснить, как сталь с месторождения в Лихтенштейне попала в Содружество.
— А Демидовы?
— Демидовы узнают через полчаса. У Яковлевых и у них есть информаторы друг у друга. Начнётся паника — кто-то выходит на их рынок, причём с европейскими объёмами. Джованни, завтра утром тебя ещё две встречи. Потом — срочный отъезд. Семейные обстоятельства, болезнь матери, что угодно.
— Не волнуйтесь, — итальянец улыбнулся. — Я сыграю так, что сам поверю. Но знаете что? Мне даже понравилось. Давно я не выступал перед такой благодарной публикой!
Я покачал головой. План сработал — семена сомнения посеяны. Теперь Демидовы и Яковлевы будут искать несуществующего конкурента, тратить ресурсы на разведку в Европе, подозревать друг друга в сговоре. А мы тем временем наладим реальные каналы сбыта Сумеречной стали в обход их монополии.
Глава 10
Муромец остановился у неприметного двухэтажного дома на тихой улочке Сергиева Посада. Гаврила заглушил двигатель, и в наступившей тишине было слышно только потрескивание остывающего металла.
— Жди здесь, — бросил я водителю, выбираясь из машины.
Дом Коршунова снаружи выглядел как жилище зажиточного горожанина — ничего примечательного. Крепкий забор, аккуратно подстриженные кусты сирени вдоль дорожки, свежевыкрашенные ставни. Он сам отказался от переезда, постепенно превращая своё место обитания в штаб-квартиру одной из самых эффективных спецслужб в регионе.
Едва я приблизился к калитке, дверь дома открылась. Коршунов то ли наблюдал за мной через окно, то ли обладал почти звериным чутьём на приближение гостей.
— Прохор Игнатьевич, добро пожаловать! — он крепко пожал мою руку, его ладонь была сухой и жёсткой. — Как раз вовремя подъехали, боярин. Есть новости по нашему «итальянскому проекту», такие, что ядрёна-матрёна, обалдеете!
Коршунов прихрамывал сильнее обычного, видимо, погода менялась. К своей новой ноге он до сих пор ещё не полностью привык.
— Чайку хотите? — спросил он, поднимаясь вверх по лестнице. — С дороги — милое дело.
— Не откажусь, — согласился я, следуя за ним.
Коршунов, хотя и был главным разработчиком операции, всё это время оставался в Посаде. Слишком многие знали бывшего разведчика, и его появление в столице в разгар таких неординарных событий могло испортить всю картину. Дураков наши конкуренты при себе тоже не держали.
Поэтому все нити сходились сюда — в скромный дом на окраине Посада. Наш «итальянский коммерсант», которого так умело сыграл Джованни Альбиони, провел с утра несколько встреч с представителями московских торговых домов.
Особых успехов они не принесли. Цена на Сумеречную сталь была высокой. Объёмы поставок предлагались небольшие. Никто не рискнул ссориться с Демидовыми или Яковлевыми ради столь сомнительных сделок.
А после обеда итальянец пропал. Сообщил своей «переводчице», что у него захворала матушка, вышел из офиса и растворился.
Спустя час он выехал вместе со мной с территории Московского Бастиона, радуясь, что возвращается наконец к своей операционной, ариям Варвары и её прочим многочисленным достоинствам.
Но хотя компания «Альпийские металлы» по своей сути была насквозь фиктивной, её офис в столице, регистрация и даже сотрудники были полностью настоящими. Ведь через неё должны были проходить документы о поставках Сумеречной Стали из Лихтенштейна.
Вот о приёме персонала в эту нашу организацию Коршунов и хотел со мной побеседовать так сильно, что попросил лично приехать к нему в Посад.
Его кабинет больше напоминал командный пункт. Карты на стенах утыканы разноцветными булавками, стеллажи забиты картонными папками, большой стол завален документами.
Коршунов жестом фокусника извлёк из шкафа заварочный чайник и пачку печенья.
— Садитесь, боярин, сейчас всё организуем по высшему разряду, — он сноровисто разлил кипяток по стаканам, бросил в каждый по кусочку сахара. — Чай у меня особый, издалека возят.
Я устроился в кресле, наблюдая, как Коршунов хлопочет.
— Ну же, не томи, — сказал я, принимая горячий стакан в подстаканнике. — Что там такого удивительного случилось с нашим скромным торговым представительством?
— О, это целая опера, боярин! Такой спектакль разыгрался, что хоть билеты продавай! — хмыкнул Родион, усаживаясь напротив и доставая из ящика стола толстую папку. Он театрально пощёлкал пальцами и начал выкладывать документы на стол жестом карточного шулера, раскладывающего пасьянс. — Вы не поверите, какая публика к нам в контору ломится. Двадцать три соискателя за два дня! И знаете что самое забавное? Ни одного честного труженика! Все как один — волки в овечьих шкурах, ядрёна-матрёна!
Я взял первое досье, отхлебнув чаю. Он действительно был превосходный — с лёгким привкусом мяты и чабреца. Фотография в уголке анкеты: крепкий мужчина лет сорока с характерными шрамами и поломанными ушами профессионального борца. В анкете значилось: «Пётр Сидоров, делопроизводитель».
— Делопроизводитель? — я приподнял бровь. — С такой внешностью?
— Это ещё цветочки, Прохор Игнатьевич! — Коршунов перегнулся над столом протягивая еще одно досье. — Вот этот орёл представился бухгалтером. Семь лет в Стрельцах отслужил. Потом еще пять в наёмниках. Деньги он считать умеет, не спорю, но только трофейные, когда с убитых снимает!
— Демидовские?
— Все трое от них. — Коршунов вернулся к столу, сел, закинув больную ногу на здоровую. — Причём даже маскироваться толком не стали. У одного в трудовой книжке чёрным по белому прописаны Демидовские заводы. Сказал, что уволился, потому что там «зажимали инициативу». Ядрёна-матрёна, да у него инициатива через уши лезет!
Следующая стопка оказалась ещё интереснее. Я взял верхнюю анкету и не сдержал смеха.
— Это что, шутка?
К анкете было приложено рекомендательное письмо на фирменном бланке торгового дома Яковлевых. С их фамильным гербом, водяными знаками и всеми степенями защиты.
— Клянусь, это не подделка, — Коршунов явно наслаждался моей реакцией. — Проверил через своих людей — бумага настоящая, как рубль серебряный, подпись тоже не липа. Видимо, решили, что наглость — второе счастье.
— Или решили надавить, показав кто тут главный.
— Скорее второе, боярин. Хотя остальные трое от Яковлевых хоть попытались легенды состряпать, не то что этот нахал.
Я покачал головой, листая остальные досье.
Двое от князя Голицына — эти постарались, приложили дипломы Московского Технического училища.
— Вот только незадача, — Коршунов усмехнулся. — Это училище давно «крыша» для инженерного корпуса Московского бастиона. Выпускники оттуда в чинах старших лейтенантов выходят!
По одному «засланцу» от Тульского и Орловского оружейных заводов. даже не скрывали своего интереса к ценному ресурсу. И трое неопознанных профессионалов с безликими анкетами.
— А это? — я поднял последнюю фотографию.
— А это, Прохор Игнатьевич, вишенка на торте! — Коршунов расхохотался. Он вытер выступившие слёзы и постучал пальцем по фотографии. — Марфа Степановна Крючкова, наша будущая уборщица. Пятьдесят два года, вдова, в графе «особые навыки» скромно написала: владение тряпкой и ведром.
Он встал, долил себе кипятку, бросил ещё кусок сахара.
— Но мои ребята покопались — последние десять лет она полы драила в здании на Лубянке. Ядрёна-матрёна, небось столько секретов с мусором вымела, что на десяток досье хватит!
— В страховой конторе, конечно же?
— Как же иначе, боярин! В той самой, которая только государственные грузы и страхует.
Я откинулся в кресле, обдумывая ситуацию. Двадцать три шпиона на двадцать три вакансии. Даже для Московского Бастиона это чересчур.
— Что будем делать? — спросил Коршунов, аккуратно складывая фотографии и резюме в стопку. — Отфутболить всю эту братию к чёртовой матери?
— Зачем же! Всех берём!
— Простите, боярин? — Коршунов замер с поднесённым к губам стаканом.
— Всех до единого. Включая уборщицу.
Коршунов смотрел на меня как на сумасшедшего, его рот приоткрылся от изумления.
— Прохор Игнатьевич, с всем уважением, но вы же понимаете, что это всё равно что змей за пазуху напустить…
— Это гениально, — перебил я, вставая и подходя к карте Москвы на стене. — Смотри, у нас есть два десятка профессиональных агентов, которые будут работать не за совесть, а за страх. Они будут бояться увольнения как огня. Иначе что они скажут своим настоящим хозяевам?
— И что с того, боярин? — Коршунов встал следом.
— А то, что мы будем кормить их специально подготовленной дезинформаций! Это же идеальный канал для вброса. Будем подсовывать им «секретные» сведения, как сыр в мышеловку. Например, что следующая партия прибудет через месяц. Или что мы ведём переговоры с крупным заказчиком из военного ведомства.
— Демидовы с ума сойдут от злости! — Коршунов прищёлкнул пальцами, его глаза загорелись азартом. — Ядрёна-матрёна, как ошпаренные забегают!
— На то и расчёт. Пока они будут искать несуществующего конкурента в Европе, рыскать по всем портам и таможням, мы спокойно наладим реальные каналы сбыта. Так что пускай наши шпионы-сотрудники друг другу глотки грызут. Тем больше времени нам дадут для настоящей работы.
Коршунов вернулся к столу, плеснул себе ещё чаю, задумчиво помешал ложечкой.