— Не боишься, что Гильдия попробует отомстить законным путём? — спросила княжна, не отрывая взгляда от дороги. — У них же наверняка есть связи в княжеских канцеляриях. Могут подать жалобу на незаконное нападение.
Я усмехнулся, покачав головой.
— Сейчас мы находимся в положении взаимного сдерживания. У них есть улики против меня — записи нападения. У меня есть тридцать пять освобождённых подопытных, готовых рассказать об экспериментах и пытках.
— И что, так и будете смотреть друг на друга волками? — Ярослава бросила на меня быстрый взгляд.
— Именно. Если Гильдия пойдёт законным путём, я обнародую свидетельства людей из лабораторий. А если я первым выступлю с обвинениями, они предъявят доказательства «неспровоцированной атаки на медицинское учреждение». В этом шатком равновесии никто не рискнёт переводить конфликт в публично-правовое поле. По крайней мере, пока.
Засекина кивнула, принимая логику. Остаток пути прошёл в молчании, каждый обдумывал последствия ночной операции.
У ворот Угрюма дежурные быстро открыли створки, опознав нас. Я выбрался из кабины и обратился к ближайшему стражнику:
— Немедленно пошли за докторами Альбинони и Световым.
Стражник кивнул и побежал выполнять приказ. Через несколько минут освобождённые начали выбираться из кузовов. Люди щурились от яркого дневного света, многие с трудом держались на ногах после долгой дороги.
Вскоре запыхавшийся Джованни с медицинской сумкой, а следом спешил Георгий Светов с жезлом.
— Джованни, Георгий, здесь тридцать пять человек из лабораторий Гильдии. Нужен полный медосмотр — физическое состояние, возможные инфекции, последствия экспериментов.
— Mamma mia! — воскликнул итальянец, всплеснув руками. — Тридцать пять⁈ Это же целая эпидемия может быть! Но не волнуйтесь, signore, я проверю каждого! Каждую царапину, каждый чих!
Светов более сдержанно кивнул:
— Понял, воевода. Организуем поточный осмотр. Есть особо тяжёлые случаи?
— Все истощены, у некоторых следы побоев.
Пока доктора организовывали приём освобождённых, я пошёл на поиски Крылова. Новый начальник правоохранительных органов Угрюма сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. При моём появлении он поднял голову, его проницательные серые глаза внимательно изучили моё лицо.
— Воевода, с возвращением. Как прошла поездка?
Я опустился на стул напротив и выдохнул. С Крыловым не имело смысла хитрить — его Талант всё равно почувствует ложь.
— Лучше, чем могла бы. Я привёз тридцать пять человек, Григорий Мартынович. Освобождённые пленники. Сейчас проходят медосмотр у наших докторов.
Усы начальника стражи дёрнулись, он отложил бумаги.
— Пленники? Откуда? И что значит «освобождённые»? Вы что, штурмовали тюрьму?
— Хуже. Штурмовал базу Гильдии Целителей под Владимиром.
Крылов резко выпрямился, его глаза сузились.
— Гильдию Целителей? Вы напали на медицинскую организацию?
— На организацию, которая прикрывается маской благородства, но на деле ставит чудовищные эксперименты на людях. Массовые убийства, превращение людей в мутантов и наёмных убийц, пытки…
— Стоп, — Крылов поднял руку, — я вижу, что вы говорите правду, но давайте по порядку. С самого начала.
Я откинулся на спинку стула и начал рассказывать. О Фонде Добродетели в Сергиевом Посаде, который оказался прикрытием для экспериментальной лаборатории и внедрении туда моего кузена Святослава. О найденных там документах, о людях, которых превращали в оружие, о Макаре Вдовине, которого заставили выпить смертельное зелье и отправили убивать меня, держа в заложниках его семью.
— «Ярость берсерка», — пробормотал Крылов. — Слышал о таком. Запрещённый стимулятор, даёт нечеловеческую силу ценой жизни.
— Именно. И это только вершина айсберга. На базе под Владимиром они держали десятки подопытных, ставили эксперименты с Реликтами, создавали боевых химер…
— И вы решили устроить самосуд? — собеседник нахмурился. — Взяли и напали на них, вместо того чтобы обратиться к властям?
— К каким властям, Григорий Мартынович? — я развёл руками. — К князьям Сабурову и Терехову, которые сами повязаны с Гильдией? К Московскому Бастиону, где у них главный офис? Или может к Академическому совету, половина которого лечится у их целителей?
Крылов молчал, барабаня пальцами по столу. Я видел, как работает его мозг, анализируя информацию.
— Доказательства есть? — наконец спросил он.
— Тридцать пять живых свидетелей. Формулы запрещённых стимуляторов, захваченные в лаборатории. Семья того самого убийцы-смертника — жена с редким алхимическим Талантом и сын с огромным магическим потенциалом, которых держали в заложниках. Мой двоюродный брат, в конце концов, который лично изучал их конфиденциальную переписку.
— А что Гильдия? Они же не оставят это просто так.
— Не оставят. Но сейчас у нас паритет — у них есть доказательства моего нападения, у меня есть свидетели их преступлений. Никто не рискнёт выносить это в публичное поле.
Крылов встал, прошёлся по комнате к окну, постоял, глядя на улицу.
— Знаете, воевода, всю жизнь я верил в закон. В то, что правосудие должно быть слепым и беспристрастным. Что любое преступление должно караться по закону, а не по чьей-то воле.
— И куда вас это привело? — спросил я тихо.
Начальник стражи горько усмехнулся.
— В Угрюм. Потому что арестовал сына первого советника князя. Потому что отказался брать взятки. Потому что верил, что закон выше связей и денег.
Он развернулся ко мне, и в его глазах я увидел боль человека, чьи идеалы разбились о реальность.
— Но знаете что самое страшное? Даже сейчас, зная всё это, я не могу просто взять и отбросить принципы. Не могу стать тем, с кем боролся всю жизнь.
— Я не прошу вас становиться преступником, Григорий Мартынович. Я прошу помочь защитить невинных от тех, кто использует закон как щит для своих зверств.
Крылов вернулся к столу, тяжело опустился в кресло.
— Эти тридцать пять человек… Среди них могут быть засланные агенты Гильдии. Или просто опасные преступники — не все попадают в тюрьмы за долги.
— Именно поэтому мне нужна ваша помощь. Ваш Талант позволит отсеять бандитов и шпионов.
— Хорошо, — наконец кивнул Крылов. — Я проведу фильтрацию. Каждого опрошу лично. Но, воевода, — он поднял палец, — если среди них окажутся убийцы или насильники, они предстанут перед судом. Никаких исключений.
— А как может быть иначе?..
— И ещё, — Крылов посмотрел мне прямо в глаза. — Я хочу, чтобы вы знали мою позицию, воевода. В борьбе с Гильдией я буду действовать так, как умею — через расследования, сбор доказательств, работу с свидетелями. Не могу переступить через себя и действовать их методами. Если мы станем такими же, как они, то какой смысл в нашей борьбе?
Я встал и протянул ему руку:
— Я уважаю вашу позицию, Григорий Мартынович. Каждый должен бороться так, как велит ему совесть. Вы займётесь правовой стороной, а я… я буду действовать по обстоятельствам.
Крылов пожал мою ладонь, кивнув с пониманием. Он не одобрял всех моих методов, но понимал необходимость.
Дальше я направился в лабораторию к Зарецкому. Тот возился с новым алхимическим оборудованием, привезённым с базы Гильдии, а рядом Исаев, бывший наставник Василисы, с восхищением изучал массивную центрифугу.
— Александр, Евгений Аркадьевич, — окликнул я их.
Оба алхимика обернулись. Зарецкий тут же заулыбался:
— Воевода! Это оборудование — просто чудо! Такие возможности для экспериментов! А как проявила себя усиленная восьмёрка?
— Превосходно. Ваши улучшения сработали даже лучше, чем ожидалось. Дмитрий голыми руками разорвал пасть химере размером с грузовик, а Раиса двигалась быстрее, чем глаз мог уследить.
Исаев поправил очки, его академический интерес явно был задет:
— Интересно… Стабильные улучшения человеческого тела через Реликты. В теории это граничит с невозможным, но если результаты такие впечатляющие…
— Есть кое-что ещё, — я сделал паузу для эффекта. — Среди освобождённых есть женщина с редчайшим Талантом — Мария Вдовина. Она может предсказывать результаты смешивания алхимических компонентов, не проводя экспериментов. Просто… чувствует, какая будет реакция.
Глаза обоих алхимиков загорелись одинаковым фанатичным огнём. Зарецкий даже уронил колбу, которую держал в руках — к счастью, пустую.
— Алхимический резонанс⁈ — воскликнул Исаев. — Я читал о таком в древних трактатах, но думал, это легенды! Если это правда…
— Годы экспериментов можно будет сократить до недель! — подхватил Зарецкий. — Не нужно будет тратить редкие компоненты на пробы! Воевода, это… это изменит всё!
Я усмехнулся, глядя на их воодушевление:
— Она пока проходит медосмотр, но как только Джованни закончит, представлю вам её. Только помните — женщина пережила плен, потеряла мужа. Обращайтесь с ней бережно.
Оба алхимика закивали, но мысли их явно уже витали в облаках будущих открытий. Оставив их обсуждать перспективы, я вышел из лаборатории. День выдался долгим, но продуктивным. Гильдия Целителей получила болезненный удар, Угрюм пополнился ценными специалистами, а у моих алхимиков появился инструмент, способный вывести их исследования на новый уровень.
После разговора с алхимиками я вернулся в дом воеводы. День клонился к вечеру, усталость после операции и долгой дороги давала о себе знать. В прихожей меня встретил Захар, державший в руках стопку писем.
— С возвращением, барин. Пока вас не было, несколько мелких дворян прислали посыльных. Бояре Кологривов и Толбузин, боярыня Селезнёва — их земли ближайшие к Угрюму… Все хотят лично встретиться с новым маркграфом. Обещали прибыть, когда вам это будет удобно.
— Отложи на завтра, Захар. Разберёмся с визитами, когда отдохну.
Слуга кивнул, но не ушёл, переминаясь с ноги на ногу.
— Что ещё?
— Княжна Ярослава Фёдоровна ждёт вас наверху, барин. В вашей комнате. Сказала, что это важно.